Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция»
Ну, а вся свита, состоящая из представителей прессы и прочего обслуживающего персонала, проводила свободные от трудов праведных часы отдельно от высоколобых особ. Журналистской братии оказалось вполне комфортно среди себе подобных.
Соболева до последнего упиралась, отбивалась, но, в конце концов, сдалась.
Уступила уговорам и взяла на прокат лыжи. После времени, проведенного в больнице, и полученных травм этот шаг казался безумием, чем подкупал еще больше. Но от вида сверху вниз даже со склона для начинающих захватывало дух. Вокруг – скалы и заснеженный лес, долина укрыта голубым куполом ясного зимнего неба, а вперед и вниз сбегает искрящийся спуск, подле которого копошатся лыжники, сверху кажущиеся муравьями, собравшимися у основания огромного муравейника.
Сказалось спортивное прошлое, на которое, как на благодатную почву, легли наставления широкоплечего голубоглазого инструктора, и к вечеру она уже вполне сносно стояла на лыжах.
Когда с гор в долину опустились ночные сумерки, поступило предложение от коллег собраться в «Вертикали» и отпраздновать первый рабочий день на форуме и знакомство.
За время, проведенное вместе, они успели сдружиться и найти точки соприкосновения.
Здесь Алену подстерегало первое неудобство: представители СМИ из различных регионов, аккредитованные на форуме, размещались компактно в нескольких отелях, расположившихся в пешей доступности друг от друга, а ее «Шале» – на значительном удалении. Чтобы успеть к назначенному времени, пришлось воспользоваться услугами такси, траты на которое в ее планы не входили.
Никто из присутствующих не скрывал своего негативного мнения о происходящем:
– Вы видели сегодня этих докладчиков? Да без бумажки они б слова сказать не смогли: голова другим забита…
– Как бы на волю вырваться и на спуски…
– Посмотрите, кто обязательно в свите присутствует: длинноногие секретари– референты с бюстом не меньше третьего размера…
Разрумянившиеся на свежем воздухе, а теперь подогретые горячительным, мужчины не скупились на эпитеты:
– С такой молодочкой любая командировка отпуском покажется…
– Ну, не скажи: с ней-то как раз попотеть и придется…
– С тех пор, как Верховный чиновникам за границей отдыхать запретил, им теперь в командировки на курорт ездить приходится. Бедолаги вынуждены куршавели на Домбайскую поляну сменить. Двух зайцев, как говорится…
– Зато местным подспорье: туризм на родине развивают…
Мнение было единым: проводимый на Домбае форум – фарс, а не значимое мероприятие. Потому коллеги и не жаждали в нем участвовать: не искали, не слушали, не ловили каждое слово. Получив пресс-релизы от устроителей, успокоились: все материалы в российских изданиях будут, как близнецы-братья, похожи друг на друга.
Вернулась в отель Соболева заполночь. Уставшая, со смешанными чувствами. С одной стороны, она приехала сюда работать, и общее настроение коллег выбивало из колеи. С другой, не могла не согласиться, что все происходящее – только цирк, журналистам в котором отведена лишь не слишком уважаемая роль клоунов.
Обуреваемая желанием закрыться в номере и предаться одиночеству, она собиралась принять контрастный душ и завалиться в роскошную постель, но у судьбы были свои планы.
– Как прошел день? – в пустом фойе отеля перед ней стоял Штурмин: бодрый, цветущий, с остаточным ароматом парфюма и свежим – хорошего коньяка. Лукавая улыбка и, как показалось, похотливый взгляд.
Услышав вибрирующие нотки его голоса, Алена почувствовала, как внутри точно зажегся огненный шар, излучавший тепло, всполохами пламени приятно щекочущий нервы. Он то увеличивался в размерах, то уменьшался, но неизменно согревал своими лучами.
– Нормально.
– А выглядишь измученной…
– Спасибо за комплимент.
– Составишь компанию? Посидим в баре перед сном?
Ей показалось, что «перед сном» прозвучало двусмысленно? Точно речь шла не о сне, а о дальнейшем совместном времяпрепровождении. Борясь с усталостью, над ответом она размышляла чуть дольше, чем было необходимо, что дало Штурмину повод испугаться отказа. И он сменил свои ироничные интонации на тон просителя.
– Соглашайся. Минут пятнадцать. Скрась одиночество. День крайне тяжелый выдался. С самого утра – переговоры, терки, споры. И все впустую. Надоели лицемерные лица, циничные рукопожатия. Хочу немного человеческого общения. Не более…
Ну, как тут можно было отправиться в номер? Его взгляд напоминал печальные глаза голодного спаниеля, выпрашивающего сахарную кость у хозяина. И Алена поневоле улыбнулась.
В баре почти никого не было, официант застыл возле стойки, ожидая сигнала. Тихая музыка, полумрак, несмотря на зиму и сугробы вокруг, цветущая орхидея в вазе на столе.
Если это свидание, то все выглядело романтично.
– Может, по пятьдесят коньяку?
Спаивает? Глядя Штурмину в глаза, Алена едва заметно кивнула. Да она и не прочь.
Можно даже не терять время на алкоголь, а сразу отправиться наверх и упасть в его крепкие объятия. Окунуться в омут с головой, а дальше – куда вынесет. Но если речь идет о том, чтобы обязательно выпить, то предпочтительней казалась текила. С солью и долькой лайма, как положено.
Он не говорил, а только смотрел. А ее точно прорвало: высказала свои замечания по ходу ведения форума, поделилась переживаниями минувшего дня, рассказала, как каталась на лыжах, поведала о скепсисе, царившем в журналистской среде, а напоследок возмутилась, что оказалась размещена так далеко от остальных участников – приходится тратить время на дорогу туда и обратно, да еще и деньги, которые лишними не бывают. К тому же о новостях узнаешь последней.
По ходу монолога ни один мускул не дрогнул на лице советника, а когда Соболева замолчала, он тихо произнес:
– «Шале» – это мой выбор. Не люблю находиться вместе со всеми, вариться в общем котле. Имею право на личное пространство в нерабочее время… И захотел, чтобы ты была рядом…
Грустные глаза обожгли ее, заставив вздрогнуть всем телом. Взгляд такой же, как и вчера в коридоре: ищущий, жаждущий, жадный, нетерпеливый. Показалось, что вот сейчас все барьеры будут сломлены, он протянет вперед свои сильные руки с длинными аристократическими пальцами, почувствовав жар его ладоней и трепет мускулистого тела,
Алена прильнет к нему, и они сольются, наконец, в длительном поцелуе, превратившись в единое целое. Весь мир вокруг встрепенется тысячей мотыльков, заискрится мириадами огней, взорвется сотней фейерверков.
Но фантазия длилась лишь мгновение.
– Твои друзья-коллеги правы. И я не могу с ними не согласиться, – Штурмин все так же ровно сидел на своем месте, задумчиво покачивая в руке фужер с коньяком, набегавшие волны которого оставляли скоротечный след на стенках. Может, опять привиделось?!
– Ты о чем? – видение крепко держало ее, потому Алена не сразу вернулась к реалиям.
– О том, что нужное мероприятие превратили в авантюру и беспечную трату бюджетных средств. Пир во время чумы! Собраться можно было где угодно. Хочешь – в Москве, хочешь – в Махачкале или Грозном. В Южноморске. Но не на Домбае! Место замечательное – не спорю. Только не для официальных встреч, а для активного отдыха.
Устроили пикник в угоду столичным кураторам и местным элитам. Театр абсурда, участвовать в котором нет никакого желания. А приходится…
– Тогда зачем тебе это?
– Долг. Долг перед людьми и, прежде всего, самим собой, как бы пафосно не звучало.
Я не имею права на ошибку. Как сапер. Я уже говорил… Я могу думать об этих сборищах что угодно – это только мое частное мнение. Но по долгу службы должен принимать участие. Иначе противники с удовольствием расценят неявку как саботаж, скажут, что Штурмину плевать на принимаемые коллегиально решения, и разыграют карту против меня и тех, с кем мы делаем одно общее и важное для страны дело, при первом же удачном случае. Сольют без зазрения совести, расчистив дорогу для своих грязных дел.
Так что – хрен им! Но я боец по натуре, а не лицемер. И характер очень мешает работе.
Мне проще в морду дать негодяю, чем улыбаться и расшаркиваться перед ним…
– Потому ты и селишься в стороне от всеобщего веселья? – Соболева почувствовала, что Штурмин приоткрыл калитку в свой внутренний мир радостей и переживаний.
Он кивнул головой:
– Сложно всегда находиться в напряжении. Как на войне, когда каждый куст и каждый камень несет в себе угрозу. Там всегда наготове, каждую минуту, как натянутая тетива. Но и на войне бывает отдых. Не счесть числа моим командировкам в зону боевых действий, но после всегда была возможность отдышаться, привести нервы в порядок.
