Мила Бояджиева - Дар полночного святого
Аня послушно завернулась в халат. У кровати её ждал столик с ужином.
— Садитесь, выпейте кофе. Необходимо взбодриться.
Аня сделала пару глотков из протянутой доктором чашки.
— Уже поздно. — Она сладко зевнула. — Что случилось?
— Пока, к счастью, ничего непоправимого. Но терять время больше нельзя. С того момента, как в дело вмешался Фокс, вы в большой опасности. Вы и ваш благородный покровитель.
— Так где же он, в конце концов?! Кто он? — Аня сама удивилась вскипевшей в ней энергии. Она вскочила, словно бросая вызов доктору. Тот поднялся.
— Об этом и идет речь. Через двадцать минут, ровно в полночь, шеф ждет вас. В парадной столовой. Мадам Берта принесет костюм, в котором надлежит появиться за столом. — Голос доктора стал официальным. — Я не сомневаюсь, на этот раз вы не станете бегать от своего счастья.
Очевидно, Берта ждала за дверью. Она вошла в комнату сразу же, как удалился доктор. На вытянутых руках дама несла длинное подвенечное платье. Разложив его в кресле, она открыла перед Аней большую коробку с аксессуарами, и поставила у кровати туфли — точь-в-точь такие, в каких танцевала на своей московской свадьбе Аня Венцова. Ободряюще улыбнувшись, дама покинула комнату.
Люстра и бра сияли в полную мощь, заливая все вокруг праздничным светом. Аня стояла посреди комнаты, так похожей на свою бывшую спальню, и ничего не понимала. Совершенно ничего, словно смотрела часть сериала, начало которого пропустила. Раздражение и некая легкомысленная игривость боролись в ней, а ощущения реальности и сна перемешались. Можно было бы, наверно, звать кого-то на помощь, биться головой о стену или швырять в зеркало парфюмерные коробочки. Но она спокойно и обстоятельно начала одеваться. Ежевечерняя практика «Техаса» научила её мгновенным преображениям. Через пятнадцать минут, без помощи парикмахера и визажиста, растерянная, перепуганная женщина превратилась в самоуверенную холеную красавицу. Платье из атласного крепа цвета слоновой кости облегало фигуру мягко и нежно. В длинном остром вырезе на груди отчетливо виднелась полоска, оставленная ногтем мулата.
— Откуда же взялось это? — Задумчиво коснувшись царапины, Аня порылась в коробке в поисках подходящего ожерелья, но ничего не нашла. Волосы она зачесала на одну сторону и в заколку закрепила веточку шелкового флердоранжа. Грим нанесла щедрый и яркий, как для сцены. Вот только опухшая щиколотка ныла под тонкими колготками и приходилось немного хромать, наступая на высокий каблук.
В общем-то невеста осталась довольна собой. Ей велели принять соответствующий вид к строго обозначенному времени, и она с этим справилась. Загадочный шеф, так старательно готовившийся к встрече, продумавший даже костюм и украшение дамы, будет сильно удивлен, — вместо Алины на романтический ужин явится совсем другая женщина. Что ж, не хотели слушать, сочли сумасшедшей, теперь пусть разбираются сами… Враги, друзья, «Двойники», «Лисы»… — хватит! Трагифарс близится к завершению. На сцену, Венцова, твой выход!
13
До полуночи осталась одна минута. Аня вышла в коридор. Издали стал виден мерцающий полумрак гостиной. Медленно, с глухо стучащим сердцем она вошла в комнату. По стенам тускло мерцала позолота массивных багетов, на овальном столе, накрытом к ужину, стоял букет гладиолусов и канделябр с семью свечами. Два стула с высокими спинками ждали гостей. Поколебавшись, Аня села, хотя никто не предложил ей пожаловать к столу. И тут же каминные часы начали отбивать полночь.
Она увидела его в дверях — одетого с театральной элегантностью черные брюки, белая шелковая, очень свободная рубашка, распахнутая на груди. В таком костюме в балете обычно выходит Ромео. Не хватало серебрящегося эфеса шпаги. В руках Михаил держал сафьяновый футляр. Он открыл его — лавиной искр сверкнуло бриллиантовое колье.
— Ты узнаешь это, дорогая? — Он улыбался, он излучал любовь и нежность.
Во рту пересохло, губы одеревенели, Аня протянула руку к бокалу. Михаил тотчас налил в него немного вина и, подойдя, тихонько обнял обнаженные плечи. — Успокойся, девочка. Я с тобой. — Он защелкнул на её шее колье.
Все как тогда. Никаких сомнений не осталось — Аню обнимал погибший муж.
— Прости меня. Главное — прости. Я знал, ты поймешь, ты сумеешь понять… Мне было тяжело, неизмеримо тяжело… Но я же — супермен! Михаил занял кресло напротив.
— Я очень больна, — сказала Аня. — После того, как ты погиб, мне никак не удается разобраться в том, что происходит… Мой рассудок живет по своим законам… Как океан Солярис. Он создает фантом… дорогой мне фантом… В глазах, глядящих на Михаила, блестели слезы. — Дьяволу или Ангелу спасибо за эту ночь. — Аня подняла пустой бокал. — Не вижу шампанского.
— Доктор сказал, что тебе сегодня не стоит много пить. Это розовое вино — совсем легкое, оно бодрит и проясняет мысли. Так гласят рецептурные комментарии трехсотлетней давности… — Михаил наполнил бокал Ани светлым вином. — А я не могу отказаться от коньяка. Нервничаю. Выпьем за встречу… Я же обещал, что наша жизнь станет прекрасной сказкой.
— Спасибо. — Аня отпила вино. — Наверно, в таких сказках не обходится без страшных приключений.
— И злых колдунов… Мне надо многое тебе рассказать, детка… Потом, когда мы будем лежать под ласковым солнцем, я стану раз за разом возвращаться к прошлому и сообщать тебе новые подробности. Мы вместе вспомним наши страхи и навсегда простимся с ними. Ведь столько всего произошло! Смотри — я совсем седой. — Михаил тряхнул головой.
— Мне так хочется обнять тебя. Но… но я боюсь. Боюсь, что призрак исчезнет. — Взмолилась Анна.
— Не волнуйся, попробуй проглотить что-нибудь — это успокаивает. Здесь твои любимые лакомства. Представь: мы сидим у себя дома в покое, тепле и любви. Мы беседуем. И я рассказываю тебе сказку… — Михаил осушил свою рюмку. — Слушай…
Моя жизнь в Москве была слишком рискованной. Я любил свое дело и часто нарушал законы реальности. Конечно, без врагов и завистников не обошлось. Ты помнишь, — они не смогли убить меня, но сделали нищим. Мне удалось вернуть свое положение довольно быстро. Не спрашивай, как, — это была настоящая война. Я победил, но враги жаждали реванша. Им надо было не только уничтожить меня, завладеть моим капиталом, но и опорочить — свалить все свои грехи на сгоревшего в машине Лешковского.
Я устроил так, что вместо меня сгорел другой. А сам — скрылся. Поверь, я не мог ничего сообщить тебе — тем самым я подверг бы тебя смертельной опасности. Кроме того, на несколько дней мне пришлось уйти в глубокое подполье…
— Но ведь я чуть не умерла от горя, погиб наш ребенок… — Вытянувшись в струнку, Аня впилась в собеседника полными ужаса глазами. Из руки выпал и со звоном разбился на паркете бокал.
— Милая, его убил не я. Тот, кто взорвал мою машину, обрек нас всех на страдания. Я тоже сходил с ума, мучился! — Лицо Михаила исказила гримаса боли. Тяжелый кулак обрушился на стол. Звякнуло серебро.
— Врач сказал: у меня ещё будут дети… — пролепетала она, ещё ничего не понимая.
Михаил сделал движение, чтобы рвануться к жене и обнять её, но выставил вперед руки: — Нет! Погоди. Ты должна узнать все. Не перебивай. Он вернулся на место и сжал голову руками. — Я стал думать, как вернуть тебя. Но так, чтобы ни одна живая душа не узнала об этом. Ты не представляешь, как могущественны те, кого называют мафией. У меня оставался лишь один выход — появиться на другом конце континента под другим именем и вытащить тебя. Но как? Мне следовало торопиться, а я вовсе не был уверен, что по моим следам не идет киллер. Как же обезопасить тебя, не связывая хотя бы на время с существующим под новым именем, но таким узнаваемым господином Лешковским? Моя проклятая внешность! Пришлось заключил сделку с неким обедневшим ирландским бароном, опустившимся подонком. Он должен был жениться на российской гражданке и увезти её в свадебное путешествие в экзотические края. Вот там мы с тобой встретились бы в нашем домик у океана. Пьяница-барон благополучно бы покинул этот мир, а я — женился на его вдове. И никто никогда не отыскал бы нас на самом краю света.
— Зачем барон? Почему я не могла сразу улететь на край света?
— Милая, кто же мог поручиться, что за вдовой Лешковского не следят? Нам пришлось долго заметать следы, что бы переправить через границу ничего не подозревающую и такую не опытную девочку. А главное… Любимая, разве ты поверила бы всему этому, изложенному в шифровке или в торопливом звонке от оплаканного мужа?
Аня медленно покачала головой, не отрывая глаз от сидящего напротив человека. — Нет… Двойник… Я и сейчас не верю. Вернее, не пойму! Голова идет кругом.
— Я знал, знал, что ты серьезно больна. Перестань мучить себя вопросами. Не напрягаться, детка.
