Никита Воронов - Огненный лис
Курьев поежился, включил обогреватель:
— Так и простудиться недолго.
Машина, в которой он коротал уже не первый час, ничем не выделялась из доброго десятка ей подобных, припаркованных вдоль тротуара. Иномарка, конечно, но далеко не первой молодости… Темная, под цвет асфальта и привычной питерской погоды, с заляпанными номерами и антенной на заднем крыле.
Большое дело — мода. Несколько лет назад человек в наушниках посреди оживленной улицы вызвал бы законное недоумение прохожих и милиции. А сейчас, когда чуть ли не каждый второй горожанин не расстается с кассетным плэйером-«дебильником» ни днем, ни ночью — почему бы водителю средних лет не скоротать время ожидания под какой-нибудь «Сплин» или песенки Шуфутинского?
Для полной натуральности требовалось только время от времени потряхивать головой в такт несуществующей музыке и делать лицо попроще.
Курьев терпеливо вслушивался в стоны и поцелуи, доносящиеся из динамика. Квартиру обложили ещё до его возвращения с водной прогулки на форты — у Болотова вполне хватило людей и средств для того, чтобы плотно перекрыть наблюдением парадную с проходным двором.
На ближних и дальних подступах к «адресу» расположились мобильные группы резерва. Курьев знал расстановку сил и при желании мог связаться с любой из них, но пока необходимости не возникало.
Непосредственно в поле зрения находились только двое из задействованных в операции: коротко стриженый парень быковатого вида и девушка в кожаной куртке. Они сидели почти без движения, трогательно обнявшись под зонтиком, в окружении мокрых скамеек и луж уже часа полтора кроме них в скверике был только бронзовый грустный Пушкин.
Разглядывая парочку, Курьев с сожалением отметил, что молодежь в криминальных структурах подрастает хорошая, дисциплинированная, но без стиля и воображения. До настоящих профессионалов хотя бы ментовского «наружного наблюдения» ей ещё расти и расти.
Человек по прозвищу Куря припомнил сегодняшнюю встречу в офисе напротив Смольного. Ему даже толком не удалось доложить о том, что рассказал перед смертью полковник.
— Ясно, сынок… Потом! Это все потом.
— Когда?
— Сначала надо дельце одно до ума довести. Срочно!
Булыжник пребывал в каком-то необычном, несвойственном для него возбуждении, и Курьев даже подумал, что старый вор «под кайфом»:
— А где Валерий Николаевич?
Офис принадлежал одной из многочисленных то ли медицинских, то ли фармацевтических фирм Болотова, но самого хозяина на месте не было.
— Работает… Трудится!
— Он же сам меня вызвал сюда.
— Правильно сделал, — Булыжник вовсе не укололся и даже не обкурился анаши:
— Рогова повидать хочешь?
— Взяли? — Дернулся Куря.
— Нет. Но бабу, у которой он на хате переночевал, знаем.
Курьев побагровел:
— Говорит?
— Пока не спрашивали.
— Дайте мне её, с-суку!
Булыжник покачал головой — даже ему иногда становилось не по себе при взгляде в темные, чуть раскосые глаза собеседника:
— Рано. Вдруг вернется наш дружок?
Курьев потрогал шрам на щеке:
— Понятно… Где это? Куда ехать?
… Самое сложное было — дождаться, пока хозяйка выйдет из дому. Замок открыли почти мгновенно, ещё несколько минут потребовалось на то, чтобы «зарядить» квартиру техникой.
— Порядочек там? — Делая последнюю радиозакладку вполголоса спросил очкарик лет тридцати. — Раз, два, три…
— Нормально, — отозвался снизу, из машины Курьев.
Специалист захлопнул чемоданчик и вышел на лестничную площадку. Вместе с ним парадную тут же покинула группа прикрытия, состоявшая из вооруженных людей с подлинными удостоверениями федеральной спецслужбы.
С этого момента оставалось только ждать сообщений от тех, кто «вел» Дарью.
— Диспетчер! Это грузчики… — ожил вскоре динамик.
— Слушаю.
— У нас контакт. Мужчина.
— Приметы? — Курьев инстинктом охотника почувствовал близость удачи. Проверьте!
Но наблюдатели и сами уже сравнили оригинал с фотоснимком:
— Диспетчер, это он.
— Отлично. Держите плотно!
Вскоре последовало сообщение:
— Она что-то передала… Разделяются… Наши действия?
Можно было, конечно, продолжить работу одновременно по двум «обьектам», но Курьев не захотел рисковать:
— Переключайтесь.
— Понятно, диспетчер.
Рогова незаметно сопроводили до парадной:
— Дальше грузим?
— Нет, оставьте.
Когда Виктор сунул ключ в замочную скважину, на панели приборчика перед Курьевым вспыхнул рубиновый огонек. Завертелась лента магнитофона — в режиме записи и воспроизведения.
Впрочем, первая информация поступила не из квартиры, а с «точки» в соседней парадной. Наблюдатель сообщил:
— Хозяйка возвращается. Одна.
И лишь потом в наушниках раздались слова Виктора:
«Долго ты».
«Заждался? Помоги! Отнеси на кухню, пожалуйста».
… Силуэт у правого переднего окошка автомобиля Курьев увидел чуть позже, чем надо. Уверенная рука потянула дверцу к себе, и на сидение рядом с водительским опустился прилично одетый мужчина:
— Убери. Все равно бы не успел.
Курьев поморщился и снял палец со спускового крючка пистолета:
— Рискуете, Антон Эдуардович!
— Говорю: не успел бы…
— Я не об этом. — Курьев сдвинул наушники так, чтобы слышать собеседника, но при этом не пропустить что-нибудь важное из разговоров в квартире:
— Вдруг увидят нас вместе?
— Не увидят, — собеседник был спокоен:
— Болотов «трет» с азербайджанцами по поводу наркоты, Булыжник товарища Спиригайло поджидает…
— Зачем?
— Конкуренция, — пожал плечами Антон Эдуардович.
Они все понимали с полуслова — усевшийся рядом человек был такой же, как Курьев, только знал больше красивых, умных слов и носил рубашку с галстуком.
— Туда ему и дорога, старикашке…
— Ладно. Что там? — Антон Эдуардович показал на наушники:
— Только коротко. Самое главное.
Курьев доложил насчет Кременчуга, Светловодска и «Красной стрелы». Потом передал содержание разговора Виктора с Карлой.
— Все?
— Да. Если не считать, что он её уже второй раз по койке туда-сюда кувыркает. — Куря прислушался к ровному шороху в динамиках:
— Вот, закончили, вроде. Угомонились.
Антон Эдуардович понимающе осклабился:
— Тяжелое у тебя задание… Вредное для здоровья.
— Ничего. Пусть порезвится, недолго осталось!
Но собеседник опять заговорил серьезно:
— Потом перепишешь мне копию?
— Если получится. Сейчас все нервные стали, подозрительные — и сам Булыжник, и Валерий Николаевич. А я зазря рисковать не хочу, — честно признался Курьев.
— Тоже, в общем, верно. Значит, нервничают, говоришь?
— Да. И очень заметно.
— Чувствуют золотишко… Подожди еще, скоро этот «авторитет» расписной с господином Болотовым друг дружке в горло вцепятся!
— Послушайте… — Куря с холодной ненавистью посмотрел на окно Дашиной квартиры. — А почему нельзя просто взять эту парочку? Прямо сейчас? Жилы по одной вытянуть, пока не заговорят!
— Рано. Толку никакого не будет, я же обьяснял.
— Думаете, не расколется? — Упрямствовал Куря. — Да вы мне только его отдайте…
— Рано, — жестко повторил Антон Эдуардович. — Рано!
Потом улыбнулся одними губами:
— Подожди. Ты свое с него получишь. Сполна!
Хлопнула дверца, и Курьев снова остался один в машине.
«Даша?» — Ожили наушники.
«Что, милый?»
Голос Рогова звучал тихо, на самой грани чувствительности радиомикрофонов:
«Даша, я люблю тебя… Честное слово…»
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
Глава 1
— Тимурчик, ты уезжаешь куда-то?
— Да, мама…
В просторной, обставленной новой финской мебелью комнате сына царил беспорядок. Несколько костюмов были за ненадобностью разбросаны по креслам и дивану, на полу громоздилась какая-то обувь.
Вперемешку с видеокассетами лежало белье — свежее, заботлитво отутюженное материнской рукой, и грязное, требующее стирки.
Экран японского телевизора мерцая выплевывал из себя очередную порцию идиотской рекламы.
— «Орбит» с крылышками в одном флаконе!
— Что, сынок? Что?
— Нет, это я про себя, мама.
Пожилая, седая женщина замерла в дверях комнаты:
— Ты надолго, сынок?
— Не знаю! Нет… Дня на два, наверное.
Курьев в сердцах отшвырнул на кровать полураскрытую дорожную сумку и заметался:
— Ну, где же он? Ч-черт!
— Кто? — Засуетилась мать.
— Да радиотелефон этот чертов!
— Сынок, я его в секретер убрала… А то ведь, вещь дорогая, а валяется где попало.
