Максим Окулов - По лезвию ножа, или В погоне за истиной. Книга 2
— Да! Этот мужик! — Радош вскочил с кровати, простыня упала, и он нервно зашагал по комнате.
Это случилось во сне. Радош сидел в ванной, наполненной теплой кровью, в которой плавали куски человеческой плоти. Открылась дверь и вошел он — старец в богатом, шитом золотом одеянии. От его грозного взгляда Святославский буквально оцепенел. Он сидел в ванной, трясясь всем телом, не в состоянии вымолвить и слова.
— Пришло время остановиться! — гость говорил тихо, но каждое слово будто впечатывалось в мозг кровоточащим оттиском.
— Кто вы? — сумел-таки вымолвить Радош.
— Владыка Николай.
— Но кто вы?! — гуру был близок к истерике.
— Ты тонешь в крови! У тебя есть один шанс, и ты знаешь какой. Пришло время выбирать, — гость вышел, дверь в ванную комнату медленно закрылась. Святославский проснулся в ужасе, его бил озноб, а все тело покрывал липкий холодный пот.
Вскоре и начался этот кошмар. Сегодня вот произошло страшное. Святославский боялся этого с молодости. Жизни без сексуальных утех он себе не представлял. Равно как не представлял он ее и без постоянного ощущения власти над людьми. Ради этого он терпел эти идиотские пляски на сцене. По этой причине он создал свою организацию, из-за этого не переезжал жить за границу, где ему бы вряд ли кто-то позволил так измываться над людьми.
Великий гуру оделся и по телефону приказал подать завтрак. Только он положил трубку, аппарат зазвонил. Секретарь соединил его с заводом.
— Да, Калиока, слушаю тебя.
— Великий господин! Это произойдет послезавтра, в пятницу.
— Спасибо, сестра. В какое время?
— Обычно гости приходят ближе к вечеру. Если я услышу об изменении планов, обязательно предупрежу господина!
— Мое благословение. — Радош положил трубку. — Нет, ну что же не так на заводе?! Что?! — Святославский упал в кресло, обхватив голову руками.
* * *Полковник ФСБ Владимир Стрельников не мог до конца поверить, что Соколов жив, пока не увидел его своими глазами — сильно похудевшего, седого, как лунь, с густой окладистой бородой, но, несомненно, живого и невредимого. Мужчины молча обнялись, похлопывая друг друга по спине.
— Сашка, жив! Слава Богу!
— Слава Богу, Володя, слава Богу. А ты не изменился совсем.
— Да и ты… Такой красавец! — Стрельников немного смутился.
— Ага, вот врать ты так и не научился. Ладно, поехали!
Они устроились на заднем сиденье черной служебной «Волги», которая, быстро набирая скорость, поехала в сторону города. Соколов смотрел на заснеженные ели, важно выстроившиеся вдоль дороги, на молодые березки, зябко кутающиеся в кружевные снежные шали. У него было ощущение, что прошла целая жизнь. Целая вечность отделает его от того светлого летнего дня, когда супруга еще была жива.
— Ника, милая Ника, не сберег я тебя, не сберег! — беззвучно шептали губы, а из глаз катились слезы. Верный друг тактично не лез с разговорами. Машина пересекла МКАД, и Соколов, словно по команде, взял себя в руки.
— Володя, давай сначала в банк. Там у меня все основные документы. Это в центре, рядом со зданием ТАСС. Леонтьевский переулок, банк «Софрино», — водитель молча кивнул.
— Ну как, Саша, отпустило?
— Да вроде. Тяжко, Володя, очень тяжко.
— Понимаю, держись! — друг крепко сжал Соколову руку.
— Да, я сейчас бумаги заберу, благо и ключ при мне остался, и паспорт, хоть и намок, но сохранился в нормальном виде. Потом нужно где-то спокойно присесть, чтобы я оформил свои показания. Нужна видеокамера и тому подобное.
— Саша, не учи ученого! Все сделаем в лучшем виде.
— Ну да. Если что еще надо, я в твоем распоряжении, только по возможности не свети пока меня, а то неровен час — закончат они, что не получилось тогда.
— Не волнуйся, жить будешь!
— Эх, Володя, я не за свою жизнь переживаю, хочется этого упыря упаковать! Суку! — Соколов сжал кулак так, что ногти до крови вонзились в ладонь. — Да, Володя, их главарь одного из бандитов называл Джокером. Правда, одного я, кажется, пристрелил, не знаю кого.
— Джокер, говоришь? — Стрельников хищно прищурился. — Интересно, интересно…
— Что, о чем-то кликуха говорит?
— Пока не уверен, но это зацепка интересная, — «Волга» тем временем въехала на территорию банка. — Ну вот, приехали, давай, жду в машине!
Друзья колесили по городу весь день. Около 11 вечера, уставшие, они выходили из ресторана «Бавариус» на Комсомольском проспекте, где слегка перекусили.
— Ну, Саша, куда тебя?
— Меня бы обратно доставить.
— Уверен? Может, ко мне? Лидка просто счастлива будет тебя видеть!
— Ага, а потом разболтает всем своим подругам, как чудом восстал из мертвых бывший Зам Генерального.
— Как ты можешь так говорить о верном соратнике старого чекиста?! — Володя усмехнулся. — Да, ты прав. Пока не время. Материал у тебя убойный, ничего не скажешь.
— Теперь он у тебя, Володя. И меня это тоже сильно волнует.
— Не переживай, прорвемся.
— Ну, дай Бог. Так что лучше вези меня обратно.
— Будь по-твоему.
Соколов добрался до лесной избушки только за полночь. Глафира уже спала. Александр Иванович, насколько мог бесшумно, пробрался в свою комнату и закрыл дверь. Тихо мерцая, загорелся огонек керосиновой лампы.
— Возбранный Чудотворче и изрядный угодниче Христов, миру всему источаяй многоценное милости миро… — Соколов, стоя перед иконой, начал читать акафист святителю Николаю. По дороге обратно он почувствовал необходимость разобраться в своих чувствах. Да, его вместе с женой заказал Хайкин. Если и не сам, то через своих подручных. Он сделал это, опасаясь компромата, который собрал Соколов. Теперь необходимо этот компромат опубликовать. И здесь совесть Александра Ивановича была совершенно спокойна — информация была абсолютно правдива. Но что делать с горячим желанием взять автомат Калашникова и выпустить обойму в толстое пузо Генерального? Соколову стало ясно, что это явный перебор, с этим что-то надо делать. Тогда и пришла мысль молиться святителю Николаю о вразумлении и успокоении.
До самого утра так и не погас огонек в окне одинокой избушки, стоящей на заснеженной лесной поляне.
Дней через десять Соколов собрал свои немногочисленные пожитки и, наспех попрощавшись с Глашей, пошел пешком к дороге, где его должен был ожидать Стрельников. Скрывать дальше место своего нахождения не имело смысла. Этот дом он не забудет никогда, но будет приезжать сюда очень редко, понимая, что каждый его визит ворошит в сердце женщины серьезные безответные чувства.
Володя нервно расхаживал рядом со служебной «Волгой». Друзья пожали друг другу руки и спрятались от мороза в салоне автомобиля. Они нервничали. Сегодня утром был арестован Генеральный прокурор России. Его поместили в Лефортово. Участником первого допроса оборотня в погонах и должен был стать Александр Иванович. Машина остановилась около проходной. Некоторые узнавали Соколова: немые сцены возникали одна за другой, пока мужчины не добрались до кабинета одного из следователей. Александр Ивановича должны были пригласить в строго определенный момент допроса, который настал часа через полтора…
— Входите, — громко крикнул следователь, и Соколов вошел внутрь. Хайкин, вальяжно развалясь на стуле, нагло смотрел на входную дверь. Прокурор встретился взглядом с бывшим замом, выражение его лица начало медленно меняться. Сначала отвисла челюсть, словно невидимая рука резко потянула подбородок Семена Аркадьевича вниз. Затем сильно покраснели щеки и все лицо, глаза медленно вылезли из орбит и закатились, язык вывалился изо рта, и Хайкин упал на пол, гулко стукнувшись головой.
— Врача, срочно! — закричал следователь. — Не, ну надо же, а?! Александр Иванович, да вы присаживайтесь! Рад вашему чудесному возвращению, теперь в прокуратуре хоть один нормальный человек будет!
Прибежал доктор и констатировал глубокий обморок. Бывший генеральный пришел в себя минут через пять. Его вид никого не порадовал: изо рта обильно текла слюна, взгляд бессмысленно блуждал, а вместо связной речи раздавалось лишь нечленораздельное мычание. Врач озабоченно осмотрел пациента.
— Господа, похоже, только что появился новый пациент Кащенко.
— Вот гадство! — стукнул следователь рукой по столу. — Он у меня уже в руках был, осталось совсем чуть-чуть дожать!
— Если Бог наказывает человека, Он лишает его разума… — Александр Иванович в глубокой задумчивости смотрел на человека, которого еще пять минут назад люто ненавидел. Сейчас же он не испытывал к нему ничего, кроме жалости, смешанной с отвращением. — Володя, ты не отвезешь меня на Дмитровку? Пора предстать пред ясные очи коллег и начальства.
Соколова восстановили в должности спустя месяц, а через неделю он занял кресло Семена Аркадьевича Хайкина.
