Марина Зосимкина - Комплекс Росомахи. Книга вторая из серии «Сказки мегаполиса»
данным, прибор ЛБВ в количестве одного экземпляра, не обнаруженный во время
встречной проверки, находится на территории участков. Не надо ничего шарить,
ничего не трогайте, работайте спокойно. Он подаст звуковой сигнал в связи с тем,
что скоро сядут аккумуляторы. Это информация от Дмитрия Андреевича Никина.
Он разработчик и за слова отвечает. Поэтому ко всем настоятельная просьба! Как
только кто услышит нетипичный гудок, ничего не предпринимать, а звонить мне на
мобильный. Или Шведову. Кто ближе будет, тот и подойдет. Еще раз, ничего не
трогать! Будем акт составлять, чтобы все по правилам было. Дмитрий Андреевич
подсчитал резервы аккумулятора и с уверенностью назвал время, когда загудит.
Сегодня загудит, коллеги. Главное, чтобы до партнеров этот скандал не дошел.
Если кто партнерам насвистит, лично тому…
Передача прервалась.
– Кто слова писал? – спросила Алина.
– А зачем было писать? – обиделась за Берзина Надежда Михайловна. –
Петрас – мужик с головой. Или у вас к стилю претензии?
Алина кашлянула.
– Нет, нет, отнюдь. Даже, скорее, наоборот. И что, как вы думаете, нам
теперь дальше делать?
В целях конспирации, они курили у Алины в кабинете, хотя это было и не по
правилам. Но очень хотелось обсудить, а обсуждать в курилке сегодня было
неконспиративно.
Киреева сияла глазами, дрыгала ногой в лакированной лодочке, резко
стряхивала пепел мимо блюдца, назначенного нынче пепельницей. Посматривала
на Алину со странным многосоставным чувством, в котором симпатия
смешивалась с завистью, а зависть с осуждением. Надо же, как всегда безупречна.
Даже тонкий шифоновый шарф, плотно обхватывающий шею, был продуманно
уместен. Другая оденет так шарфик, вот хоть бы Катька или Лера Бурова, все
тупыми остротами изойдут, а к этой без претензий. Умеет же, штучка гламурная. И
как всегда безмятежно холодна, с ироничной полуулыбочкой в уголках губ.
Надежда Михайловна не знала, что сегодня дело было не в Алининой
раздражающей привычке иметь безупречный вид, а в обычной усталости, если
таковую в данном случае уместно назвать обычной. Алина так была вымотана
экстримом, свалившимся на нее буквально позавчера, что сил для охотничьего
азарта у нее не осталось. Сил не было, зато присутствовало некое отупение. Что
делать, нервная система желала восстановиться. Кроме того, после ее
собственных, так сказать, личных приключений вряд ли что-то могло ее
взволновать или удивить здесь, на работе.
И последнее, и основное. Много чего плохого вместил в себя позавчерашний
день. Но не одно только это. К счастью, не только это. Напоследок он сделал ей
подарок.
Путято увезла задержанных, Ревякин Колька отпустил на волю Миху и
Толяна, сам же с нарочито незаинтересованным видом топтался возле «лексуса».
А Егор взял Алину за руку, отвел подальше от любопытных ревякинских ушей и
ухмыляющейся рожи, развернул лицом к себе и тихо проговорил:
– Прости, что накричал на тебя. Я очень испугался.
Потом после паузы сказал еще:
– Я знаю, что в тот раз сильно тебя обидел. Я бы многое отдал, чтобы
вернуться в тот день. Дай мне шанс, и я все объясню и исправлю. А потом решай.
Я соглашусь. Только давай поговорим. Давай встретимся еще раз и поговорим.
От звука его голоса сердце Алины забилось часто, а от сказанных слов глаза
так засияли, что, не желая себя выдать, она опустила голову долу.
И сказала тихонько:
– Я подумаю.
Не могла же она сходу соглашаться на новое свидание. Ей надо в себя
прийти, отдохнуть. Отдых был, конечно, не при чем, но собраться с мыслями перед
таким важным разговором все-таки не помешает. Хотя бы для того, чтобы
вспомнить, за что она обиделась на него в прошлый раз, и решить, имеет ли это
значение сегодня.
С утра она успела побывать у Путято на Петровке, где ее показания были
аккуратно запротоколированы, а потом, вот так же, как сейчас, за сигареткой,
Марьяна кое-что рассказала по секрету. На первом же допросе, который был
проведен по горячим следам, подследственные рассказали много друг о друге
интересного и кое-что о себе. Картина вырисовалась такая…
– А что мы с вами можем? – вторглась в ее мысли Киреева. – Только ждать
и надеяться, что операция пройдет успешно. Во-первых, хочется этого подлеца
поймать. Или подлячку. Лампу нужно вернуть, это два. И потом, ведь это все-таки
наша была идея, с поимкой-то. Если окажется, что весь этот переполох пройдет
впустую, то как-то, знаете, я буду чувствовать себя неуютно. Вы в буфет пойдете?
Давайте по пироженцу тяпнем, а? По эклерчику. В качестве успокоительного.
И они спустились на первый этаж. А спустившись, с буфетом решили
повременить, раз уж все равно на первом оказались. Можно же в цех к девчонкам-
сборщицам заглянуть, узнать, как там у них дела. Хоть Алина с ними не очень…
Зато Надежда Михайловна в контакте.
Они с некоторым усилием открыли массивную дверь, ведущую из длинного
коридора первого этажа на территорию производственных участков, а точнее, в
шлюз-предбанник, с трех сторон отгороженный от цехового пространства толстыми
стеклянными переборками. В предбаннике располагался пост охраны,
обозначенный письменным столом, креслом на колесиках и сидящим в нем
дежурным.
Однако кроме охранника Сережи в «аквариуме» как-то некстати
обнаружилось много народа. Здесь были начальники Берзин и Шведов, а также
два наладчика с участка вакуумной откачки – тощенький мальчик Антон и плотный
коренастый тридцатисемилетний Леня по прозвищу Кучер. Здесь был главный
комплектовщик Водорезов.
И Леня метелил Водорезова.
Берзин посмотрел на часы. С момента трансляции прошло чуть меньше
получаса. По его прикидкам, вряд ли сволочь будет драть когти сразу же. Опять
же, подготовиться должен, в себя прийти, создать идею, каким образом лучше
вынести предмет.
Если, конечно, он его уже не вынес. Еще тогда, в пятницу или раньше. Это
был самый большой для Берзина вопрос. И для Шведова. Но выхода у них другого
не было. Если вынес, значит вынес, тут уж ничего не поделаешь.
До обеда движение из цеха и обратно, как правило, было не сильно
оживленное, это только в половине первого, наскоро перекусив салатиком,
женщины выплывут на променад по асфальту, а мужики – кто за сигаретами, а кто
в соседний «Макдоналдс». Но лучше не расслабляться и внимательно, очень
внимательно осматривать всякую фигуру, особенно если она, в смысле – фигура,
наплевав на правила распорядка, решит выскочить на перекур в рабочем халате
или спецовке.
В этом случае предполагалось тихо, не привлекая внимания остального
персонала, проводить нарушителя под локоток в подсобку, отведенную сегодня
для личного досмотра. В подсобке вежливо предложить снять
несанкционированную вещь и передать с целью осмотра ему, Петрасу
Ольгертовичу. Если итог процедуры будет нулевым, то сделать выговор,
предупредить о неразглашении и отпустить.
Берзин ненавязчиво челночил между бытовкой и постом охраны, предлагая
охраннику Сереже то ознакомиться с новой инструкцией, то расписаться в ней. То
заимствуя зажигалку. То реквизируя «Тещин язык».
По проходу между рядами сборочных столов спокойно передвигался
Анатолий Шведов, скользя рассеянным взглядом по макушкам сосредоточенных
сборщиц и всматриваясь в деловитую толкотню наладчиков возле вакуумной
камеры на периферии.
Из своего закутка выдвинулся начальник отдела комплектации и так же
неторопливо направился в сторону поста. В руке он держал легкий пластиковый
пакет, на плечах имел свою обычную серенькую курточку-неснимайку. Так ее
прозвали языкастые девки-сборщицы, которые недолюбливали всех, кто не с
ними. Ничего плохого Водорезов им с роду не сделал, а вот поди ж ты,
насмехались.
Дисциплинированный Аркадий Яковлевич подошел к столу охраны,
поставил на него свой пакет. Произнес степенно:
– Это вот баночка с травяным сбором, мне его Лушин покойный принес.
Жена приболела, знаете ли, с желудком у нее что-то. Так я сейчас домой метнусь
ненадолго, травку эту ей доставлю, а к концу обеда уже на месте буду. Ну, об этом
Анатолий Валентинович в курсе.
Он вытащил из пакета жестяную яркую баночку граммов на двести чая, а
пакет вывернул наружу, демонстрируя полную его пустоту. Аккуратно открыл
круглую крышечку, предложил Сереже заглянуть внутрь. Охранник Сережа
благосклонно кивнул. После чего Водорезов хлопнул себя по лбу и произнес с
явственной досадой:
– Куртку свою забыл оставить в кабинете! Хотя ладно, я ее в раздевалке
брошу, все равно в пиджак буду переодеваться. Но ее ведь надо осмотреть,
правильно, Сергей?
