Наталья Андреева - Обмани меня нежно
– Ты меня гонишь? – Гера оторвался от ее губ и заглянул в глаза, она едва выдержала этот взгляд.
– Приедут мои, и нам здесь будет тесно.
– Хорошо, я сниму номер в гостинице. Утром же этим и займусь. А сейчас...
Она не успевала снимать с себя одежду, его руки все равно были быстрее. Едва она каснулась пуговиц на блузке (деловой стиль, рабочая одежда), как уже был расстегнут лифчик. Юбка упала на ковер одновременно с трусиками, под конец она его таки догнала. Ее он опустил на кровать гораздо бережнее, чем обошелся с одеждой. Какое-то время она еще была вялой, мешал страх, что обман раскроется, но почувствовав губами его шелковистую загорелую кожу, забыла все. Этот вкус сводил ее с ума, так же, как и запах. Она не просто соскучилась. За те несколько дней, которые они не виделись и не занимались любовью, в ней скопилось столько желания, что низ ее живота был, словно каменный, и теперь там рождалось настоящее землетрясение. Он почувствовал это и не стал тянуть. От первого же толчка и случилось землетрясение, горячая волна пошла по всему ее телу. Потом эти волны стали чаще и все горячее и горячее. В конце концов она словно захлебнулась огнем и отчаянно закричала.
Ей было жарко. Смятые простыни отброшены в сторону, где-то на полу валялась подушка. Но такое же огненное тело, лежащее на ней, она отпускать не собралась.
– Еще...
– Катя... Я тебя люблю...
Она не расслышала. Любовь? Какая любовь? Ей хотелось его укусить. Да что там! Искусать до крови! Расцарапать ногтями! Любовь – это что-то мягкое, нежное. Голова, уютно устроившаяся на плече ритм, замирающего от счастья сердца. А тут оно стучало бешено. Она задыхалась. Она хотела его убить, так ей было хорошо.
– Еще!
Сотрясавшему ее землетрясению она поставила бы девять балов. Тело больше не слушалось, и, только пошевелив пальцами левой руки, она поняла, где эта рука находится, на его плече.
– Соскучилась, – виновато сказала она.
– Теперь вижу, что у тебя нет другого мужчины, – он улыбнулся.
– Сейчас я немного отдохну, и мы поменяемся местами. Я тоже хочу потрясти твое воображение.
– Не стоит.
– Ты не хочешь, чтобы любимая наложница исполнила все твои прихоти? – попыталась она отделаться шуткой.
– Ты не слышала, что я сказал? Я люблю тебя.
– Я думала, ты хочешь усилить мой оргазм.
– Дура!
Он, кажется, разозлился.
– Я не знала, что ты серьезно.
– У тебя выпить есть? – Он встал и взял с кровати простыню.
– Гера! Постой!
– Я в ванную.
– Там нет спиртного! Только лосьон!
Она вскочила. Гера заперся в ванной комнате, там шумела вода. Она не стала врываться, терпеливо ждала под дверью. И чуть не получила ею в лоб.
– Катя! – он схватил ее в охапку и стал торопливо ощупывать голову. – Ушиблась? Больно?
– Нет, мимо пролетела. Прости меня.
– Что на тебя нашло? – он бережно повел ее обратно в комнату. – Такая умная женщина, и вдруг... Так глупо отреагировать на признание в любви.
– Я... – она чуть не заплакала.
– Тебе что, больно? – испугался он. – Все-таки задел? Господи, зачем ты стояла под дверью!
– Мне... Растерялась. Прости.
– Значит, я виноват. Я никогда в жизни не делал женщине предложения. У тебя больше опыта, ты уже была замужем. Может, объяснишь последовательность действий? Сначала что, надо купить кольцо?
– Не надо, – она улыбнулась сквозь слезы. – Но женщина должна подумать.
«Я бы тебе сто раз сказала «да», если бы действительно жила в этой квартире со своей семьей. И как я теперь предъявлю тебе коттедж? Свою машину? Своих знакомых, многих из которых ты каждый день видишь на экране телевизора, если, конечно, его смотришь?»
– Ты смотришь телевизор?
– Что?
– Вино, коньяк, виски?
– Опять не понял?
– Что ты будешь пить?
– А насчет телевизора?
– Я спросила, смотришь ли ты телевизор и что ты будешь пить?
– То же, что и ты. А телевизор я почти не смотрю.
– И хорошо. Я сейчас принесу вина.
Она предусмотрительно купила столовое французское вино и убрала из бара, куда он мог заглянуть, все марочное, стоимостью от тысячи рублей за бутылку. Ведь скромная сотрудница косметической фирмы, кормилица семьи не может себе этого позволить. Роль надо играть до конца. Она показала ему бутылку и с гордостью сказала:
– Французское! Правда, шикарно?
Он улыбнулся:
– А что за коньяк?
– Армянский!
– Давай коньяк.
– Я не то купила? Вот видишь: я тебе не соответствую. В винах не разбираюсь, по дорогим ресторанам не хожу. А ты такой... шикарный.
– Недавно мне по этой же причине отказала другая женщина.
– Ты же говоришь, что раньше никому не делал предложения!
– Она мне просто друг. Я тогда еще не встретил тебя и вдруг подумал, что могу быть счастлив с человеком, близким мне по духу. С которым можно просто хорошо поговорить. Понимаешь? Хорошо. О работе, о...
– Она твоя помощница?
– Д-да, – сказал он с легкой заминкой. – Мне казалось, что бурного секса я наелся, что в этой области какое-то открытие сделать уже невозможно. Как выяснилось, ошибся.
– Но что касается хорошо поговорить, – осторожно сказала она. – Мы же разные. Наше положение в обществе существенно отличается...
– Стоп!
– Что такое?
– Повтори, что ты сейчас сказала?
– Насчет нашего с тобой положения в обществе? То, что мы стоим на разных ступеньках социальной лестницы?
– Ты какой институт оканчивала?
Она смешалась.
– У тебя, как и у меня, высшее образование. И, похоже, гуманитарное. Как тебя занесло торговать косметикой?
– Многие женщины этим сейчас занимаются. И с высшим техническим.
– Не юрфак, часом, оканчивала?
– Нет.
– Тогда педагогический?
– Д-да, – сказала она с легкой заминкой.
– А предмет?
– И... изобразительное искусство. То есть я хотела сказать, что преподавала, в том числе и изобразительное искусство. Рисование.
– Ты же говорила, что совсем не разбираешься в живописи, когда я предлагал тебе пойти в Эрмитаж!
– Я... я постеснялась. Учитель рисования – это слишком скромно.
– Так это же здорово!
Он вскочил. Полотенце, которым он обмотался, упало, но Гера ловко его подхватил.
– Ты любишь живопись! Это потрясающе! У нас с тобой очень много общего! Я иногда просто слышу себя!
– Что у меня может быть общего с адвокатом по налогам? – пробормотала она.
– Да адвокатство – это ерунда! Я всегда мечтал посвятить себя искусству!
– Нет, зачем же? – она испугалась. – Не надо искусству. Не хватало еще тебе картины писать!
– Это так плохо? – прищурился он.
– Большинство современных произведений живописи – мазня, – сказала она уверенно.
– Я тебя познакомлю с одним человеком, который тебя в этом быстро разуверит, – пообещал Гера.
– Ты не себя ли имеешь в виду?
Он загадочно улыбнулся. Она почувствовала, что летит в пропасть. Тема живописи уже появилась в их разговорах. Срочно надо что-то делать.
– Катя... Я тебя не тороплю, но... Что ты скажешь?
– Все так быстро. И неожиданно.
– Я пробуду в Москве столько, сколько ты хочешь. Я могу купить для нас квартиру.
– Нет! Не надо!
– Почему? Ты хочешь жить в Питере?
– Нет! Я еще ничего не решила!
– Хорошо. Не получилось сразу, с первого захода, будем действовать постепенно. Куда ты желаешь завтра пойти?
Ее мысль лихорадочно заметалась. Сказать Гере, что ее подозревают в убийстве? Поэтому она не может ничего обещать. Какая свадьба, если завтра она может оказаться в тюремной камере? Ну, сказала. А дальше что? Перебрать весь алфавит или остановиться где-нибудь на букве «О»? Ограбление ювелирного салона. Ей тогда крупно повезло. Она увела сапфировое колье из-под носа Скрипача. Она машинально посмотрела на Герины руки. Вот почему она об этом вспомнила. Руки.
– Ты правда не ходил в детстве в музыкальную школу?
Он сел рядом с ней на кровать и крепко Катю обнял:
– Правда. Знаешь, а ты права. Все так быстро случилось. Каких-то несколько дней, и...
– И ты уже готов жениться на первой встречной!
– Мне кажется, я тебя знаю миллион лет, – он посмотрел на нее как-то странно. – Слушай, ты никогда не красилась в брюнетку?
– Нет.
– А очков не носила?
– Очки? – она натянуто рассмеялась. – Что ты! У меня отличное зрение!
– А вот я ношу контактные линзы, – признался он.
– Не цветные, часом?
– Нет. – Он улыбнулся. – Хотя многие об этом спрашивают.
– Люди с такими синими глазами редкость. Очень необычный цвет.
– У тебя тоже.
Он опять потянулся к ней губами:
– Так что там, любимая наложница? Готова? У меня появилась прихоть. Я хочу, чтобы ты ее исполнила.
«Я должна что-нибудь придумать, – подумала она, скользя губами по его загорелому животу. – Я умная. Надо как-то объяснить свое богатство... И я придумаю...»
* * *Громов был вне себя от восторга и волнения. Сегодня он встречал в аэропорту Шереметьево Виолетту. В руках у него был букет алых роз, а в глазах – небо. Он действовал уже не в рамках выполнения задания, все, что Громов теперь делал, он делал только для себя, для собственного благополучия и счастья.
