Анна и Сергей Литвиновы - Девушка без Бонда
«Господи, да почему ж такое получается?! – думала она. – Если мужик слаб и я могу им помыкать – он мне неинтересен. А если попадается вдруг тот, кто сильнее меня, – он начинает меня использовать, и я не могу ему противостоять… Господи, где же они, мужчины, – те, что мне по плечу?..»
«Ох, – оборвала саму себя Таня, – о чем я, спрашивается, думаю?.. Может, жизнь так теперь обернется, что в ней просто не будет мужчин вообще? И она, моя жизнь, скоро кончится?.. А подлец Ансар окажется моим последним возлюбленным? И я – его невольной соучастницей?»
Завтракать она пошла в самом мрачном расположении духа. Хотела просто выпить чашку кофе, съесть чего-нибудь сладкого, чтобы разогнать сонливость, утишить головную боль… Но Марселла, встретившая ее в столовой, рассудила по-своему. Прогудела:
– Ой, да ты, голубка моя, совсем что-то нехороша. У ансаровских вин да шампанских дурное свойство: они слишком вкусны. Волей-неволей их выпиваешь больше, чем нужно… Давай-ка я тебе приготовлю лекарство…
Забота кубинки выглядела настолько искренней, что в груди у Тани шевельнулось теплое чувство.
– Не надо, Марселлочка, я только кофейку хлебну…
– Я лучше знаю, что тебе надо…
И негритянка смешала ей дайкири с большим количеством льда.
– Выпей! Лучше залпом, как шипучий аспирин.
Таня послушалась, и вправду: после коктейля ей полегчало, и в мире снова появились яркие краски. И вернулось ощущение того, что жизнь совсем не кончена.
Девушка с аппетитом поела и выпила пару чашек кофе, а потом предложила служанке:
– А давай, Марселлочка, пойдем погуляем… Я хоть осмотрю свой остров – мне, ты знаешь, вчера его Ансар подарил…
Через французское окно они вышли в сторону пляжа. Таня, приложив руку козырьком ко лбу, всмотрелась в маячивший в отдалении ансаровский остров. Возле его причала не было катеров. Видать, шейх с командой подручных снова отправился к тому месту, где покоилась на дне супербомба.
Танин островок и вправду оказался крошечным. По береговой линии они с Марселлой обошли его меньше чем за полчаса. А потом девушка предложила служанке искупаться в океане. Они нашли крохотное укромное местечко – песчаный пляжик размером с комнату, с трех сторон огороженный растениями с большими глянцевыми листьями: как уж они назывались, Татьяна не знала, никогда не была сильна в ботанике.
– С удовольствием искупаюсь с тобой, – согласилась Марселла, – но раз уж мы решили здесь остановиться, стоит позаботиться об удобствах.
Кубинка достала из складок своего необъятного цветастого платья мобильник и по-арабски отдала строгим голосом указания. Через пять минут на пляжик явились двое безмолвных служителей. Один тащил пару шезлонгов, другой – две объемистые сумки и раскладной столик. Марселла отослала носильщиков, а через пять минут уже сервировала стол подле шезлонгов: фрукты, орешки, два бокала. Из сумки-холодильника явилась бутылка рома, а также лед и кола.
– Да ты меня никак споить собираешься? – со смехом спросила Таня.
– Конечно, собираюсь, – с достоинством кивнула негритянка. – У тебя сейчас неприятности. Ты не в ладах с собой. А когда выпьешь, жизнь уже не кажется такой жестокой. Тебе будет легче с нею примириться.
Таня не стала возражать. Вместо ответа сняла с себя одежки и бросилась купаться голышом – вряд ли кто-то мог ее тут увидеть. Вода оказалась гораздо солоней и теплей, чем в Средиземном море, однако все равно приятно освежила ее.
В океан полезла и Марселла. Несмотря на огромные размеры, тело кубинки показалось Садовниковой ладным и по-своему привлекательным.
После купания они укутались в полотенца. Таня улеглась на шезлонг, а Марселла принялась смешивать коктейли.
– «Мохито» и «Куба либре» – то, что надо, в такую-то жару…
А потом они пили, ели орешки и манго, купались, загорали, снова пили – и болтали обо всем на свете, совсем не как служанка с госпожой, а как две закадычные подружки.
– Я так волновалась за тебя… – со всей откровенностью слегка заплетающимся языком призналась Татьяна. – Когда узнала, что «Пилар» взорвалась… Я боялась, что ты, Марселлочка, тоже погибла…
– А я и погибла, – усмехнулась негритянка.
– Как это?!
– А так. Числюсь в списке погибших на яхте. Официально меня просто нет в живых.
– Да ты что?! – уставилась на служанку Садовникова.
– У меня нет ни документов, ничего. Меня не существует, – горестно улыбнулась кубинка.
– Бог ты мой… – на глаза Тани навернулись слезы. Утешая, она погладила спутницу по руке.
– Реально, – продолжила Марселла, – на «Пилар» погибли трое матросов. Ансар ими пожертвовал. Меня он заранее отослал сюда. Но ты же знаешь, наверно, уже успела почувствовать, – кубинка опасливо огляделась по сторонам и понизила голос, – для Ансара люди ничего не значат. И ничего не стоят. Поэтому мне все равно кажется, что я уже обречена. Да и ты тоже. По-моему, этот негодяй что-то готовит. Что-то очень подлое.
Татьяна впервые слышала из уст кубинки, обычно сверхосторожной и дипломатичной, слова недовольства своим хозяином, да еще столь резкие.
Девушка встала со своего шезлонга, осмотрелась вокруг. Солнце уже повернуло к западу. Ансар на свой остров так и не возвратился – катер на его причале не появился. И Таня поняла, что она должна рассказать Марселле обо всем.
Садовникова даже не колебалась: действительно ли нужно это делать? Не опасно ли брать Марселлу в наперсницы? Сознание, затуманенное коктейлями, разгоряченное тропиками, возмущенное рассказом кубинки, не стало высчитывать никаких шансов: предаст ли служанка? Проболтается? Или вдруг окажет помощь?
Таня, не размышляя о последствиях, тихо-тихо, полушепотом начала свой рассказ: прямо с того момента, как в далекой – ох, какой далекой! – осенней, холодной Москве она вдруг получила через официанта бумажную салфетку с написанным на ней одним-единственным словом «Пилар»…
Марселла слушала внимательно, сопереживала, в каких-то моментах ахала, иногда заливалась слезами… А в конце Таня рассказала и о захороненной термоядерной бомбе, и о людоедских планах Ансара: пусть погибнут Куба и Карибы – лишь бы смыть с лица Земли Флориду с Луизианой, погубить миллионы американцев, досадить Америке… Когда рассказ дошел до этой точки, чуткое лицо негритянки закаменело. Она сидела тихо-тихо, даже не переспрашивая. А когда Татьяна наконец закончила, кубинка разразилась отборной бранью в адрес Ансара – по-испански, и по-английски, и по-арабски, и даже с вкраплениями русских слов. Садовникова не ожидала такой реакции.
– Ты что? – почти испуганно спросила она.
– Что – я? – переспросила Марселла. – У меня в Майами сестра. И сыночек мой живет.
– Ой! У тебя есть сын? Правда? А я и не знала… Сколько ему?
– Скоро одиннадцать.
– Большой уже, – с оттенком зависти вздохнула Татьяна.
– Да… Значит, его Ансар тоже собирается погубить? И мою сестру? И племянников? Они ведь тоже во Флориде живут…
– Да. Ансар так решил, – кивнула Татьяна.
– А я хоть с Кубы и сбежала, но все равно до сих пор считаю, что наш остров – лучшее место на Земле. И там мои родители, они еще живы, и одноклассники, и учителя, и моя первая любовь, и другие мальчики, и подружки… И они все умрут?! Я не могу поверить!..
– Я ничего не придумала, – поспешно открестилась Татьяна. – За что от твоего шейха купила, за то и продаю.
– Да я не к тому, что не верю тебе. Как раз наоборот, тебе очень даже верю. Я хочу сказать, что не допущу этого. Ансару надо помешать.
– Но как? – почти безнадежно развела руками Садовникова. – Как ты ему помешаешь?
Марселла отерла с лица слезы и холодно молвила:
– Я давно знала, что Ансар – преступник и негодяй. У меня просто не хватало сил и воли бороться с ним. Или хотя бы уйти от него. Но теперь… Я ему не позволю! Он хочет превратить здешний рай в кромешный ад – и только потому, что ему не нравятся американцы? Ему плевать на моих соотечественников? Он хочет сжечь их бомбой? Да ему самому придется гореть в аду! Уж я об этом позабочусь.
– Позаботишься? – воскликнула Татьяна. – Как?!
– Я убью его, – заявила Марселла спокойно, словно речь шла о решенном деле.
Таня выдохнула. У нее, кажется, появился сообщник.
Сейчас она верила в искренность Марселлы и верила в то, что в сию минуту та и вправду хочет убить Ансара. Однако Татьяна не знала, насколько ее подруга крепка душой, чтобы спланировать, а потом исполнить свое спонтанно возникшее решение. Да и какие у нее есть возможности?..
Однако Таня не жалела, что поделилась с кубинкой. Иначе, если бы она носила только в себе знание о готовившемся ужасе, она вряд ли смогла бы жить. Ей просто необходимо было разделить с кем-то взваленный на ее плечи груз. В противном случае постоянные мысли о том, что катастрофа вот-вот совершится, а она совсем ничего не делает и никак не пытается помешать трагедии, просто разорвали бы ее изнутри…
