Камилла Лэкберг - Проповедник
— Погоди, я только оденусь. Подожди у машины.
Через десять минут они уже ехали в направлении Фьельбаки. Хозяйство Рольфа Перссона примыкало к владениям Хультов, но располагалось чуть южнее. И Ёста подумал, что это, наверное, не простая случайность. Сначала они разок ошиблись и свернули не туда, но потом нашли дом и припарковали машину рядом. Они вышли из машины и с интересом оглядывали безлюдную местность, пока шли к фермерскому дому.
Хозяйство выглядело примерно так же, как и все остальные поблизости. Рядом с домом, выкрашенным в белый цвет, с синими наличниками на окнах, стоял сарай с красными деревянными стенами. В прессе очень много обещали, что участие Швеции в Европейском союзе станет манной небесной для шведских крестьян, но Ёста видел, что действительность оказалась несколько мрачнее. На всем вокруг лежал отпечаток безнадежности и упадка. Похоже, владельцы из кожи вон лезли, пытаясь поддерживать видимость благополучия, но краска и на доме, и на сарае начала облезать и только подчеркивала витавшее вокруг ощущение безысходности. Они поднялись на веранду — прекрасный образчик отличной плотницкой работы. Сразу было видно, что дом построен давно, до нынешних времен, когда быстрота и эффективность стали важнее, чем работа на совесть.
— Проходите, — крикнул им из глубины дома дрожащий голос старой женщины.
Эрнст и Ёста тщательно вытерли ноги о коврик перед дверью и прошли внутрь. Эрнсту пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться головой о притолоку, но Ёста, который никогда не относился к разряду высоких статных парней, вошел без проблем, ничуть не опасаясь, что зацепится маковкой.
— Добрый день, мы из полиции, нам нужен Рольф Перссон. Он дома?
Старушка, которая готовила завтрак, вытерла руки о кухонное полотенце.
— Подождите минуточку, я его приведу. Понимаете, он прилег ненадолго. Обычная вещь, когда становишься старым.
Она засмеялась и скрылась в глубине дома. Ёста и Эрнст нерешительно огляделись вокруг и сели за кухонный стол. Кухня напомнила Ёсте о доме его родителей, хотя чета Перссонов была, по-видимому, всего лишь лет на десять старше, чем он сам. Сначала старушка показалась ему более пожилой, чем на самом деле. Но, посмотрев повнимательнее, он увидел, что глаза у нее яркие и живые. Ее просто доконала тяжелая работа, и она выглядела старше своих лет. Перссоны по-прежнему готовили еду на старой дровяной плите. На полу лежал линолеум, а под ним наверняка скрывался дивной красоты деревянный пол. У более молодого поколения принято снимать линолеум, чтобы открывалось дерево. Но его поколению, как и супругам Перссон, это напоминало о бедном детстве. И когда ты избавлялся от линолеума, это становилось ясным признаком того, что ты освободился и уже не живешь такой же бедной жизнью, как твои родители.
Изношенные деревянные панели также пробуждали сентиментальные воспоминания. Он не смог удержаться и провел пальцем по щели в стыке. И испытал такое же чувство, как и в детстве в кухне родителей.
Сидя у стола, они слышали только тихое тиканье кухонных часов. Но через какое-то время до них донеслось бормотание из комнаты рядом. Слов разобрать они не могли, только поняли, что один голос — мужской и чем-то недовольный, а второй — женский и о чем-то просит. Через несколько минут старушка вернулась вместе со своим мужем. Он тоже выглядел значительно старше своих семидесяти лет, и то, что он только что проснулся, тоже его не красило. Волосы торчали дыбом, и усталые морщины оставили свой глубокий след на его щеках. Старушка опять вернулась к плите. Она не поднимала глаз и, казалось, целиком сосредоточилась на кастрюле с кашей, которую тщательно размешивала.
— Ну и с какой это радости полиция приехала сюда ко мне?
Голос его прозвучал очень жестко и властно, и Ёста приметил, как старушка вздрогнула. Она громыхнула кастрюлей, и Рольф цыкнул на нее:
— А ну-ка, заканчивай там. Потом будешь завтрак готовить. А сейчас оставь нас в покое и давай отсюда.
Она низко опустила голову, сняла кастрюлю с плиты и без возражений вышла из кухни. Ёсте захотелось пойти за ней, сказать ей что-нибудь хорошее, дружелюбное, но он оставил все как есть. Рольф достал себе выпивку и сел. Он не стал спрашивать ни Ёсту, ни Эрнста, не налить ли им тоже, хотя в любом случае они бы отказались. Рольф набулькал себе дозу, выдул одним глотком и вытер рот ладонью, после чего отвлекся от своего серьезного занятия, вопросительно посмотрел на них и спросил:
— Ну, так что вам надо-то?
Эрнст как завороженный с вожделением смотрел на пустой стакан и временно выбыл из строя, поэтому говорить пришлось Ёсте:
— Ты использовал такое удобрение, которое называется… — и он сверился с записью в своем блокноте, — «FZ-триста два»?
Труженик полей Перссон от души заржал:
— И вы меня разбудили, чтобы спрашивать, какое дерьмо я подсыпал? Во дела-то, видит бог, полиции сейчас точно делать нечего.
Ёста и бровью не повел, оставив эту премудрую реплику без внимания. Вместо этого он сухо сказал:
— Значит, у нас есть причины задать тебе этот вопрос, и нам бы хотелось получить ответ.
Его неприязнь к Рольфу Перссону нарастала с каждой минутой.
— Да, да. И совсем не стоит из-за такой ерунды горячиться, мне скрывать нечего.
И, посмеиваясь про себя, он набулькал еще дозу. Эрнст начал облизываться, прямо-таки гипнотизируя стакан. Судя по запашку, это был уже не первый заход Рольфа Перссона, он уже успел причаститься с утра пораньше. Чтобы подоить коров, он проснулся по крайней мере часа два назад, и можно легко предположить, что сейчас для него уже наступило обеденное время. «Но в любом случае еще слишком рано, чтобы так активно поддавать», — подумал Ёста. Эрнст, судя по его выражению лица, был с ним совершенно не согласен.
— Я использовал эту штуковину года до восемьдесят четвертого — восемьдесят пятого, по-моему, так. А потом там начались какие-то поганые исследования окружающей среды, и они додумались до того, что это удобрение «может оказывать негативное воздействие на экологический баланс», — Рольф произнес последние слова особенно противным голосом, как псих из мультика, явно цитируя кого-то, и при этом еще покрутил пальцами в воздухе. — Так что пришлось пользоваться удобрением в десять раз хуже, которое вдобавок и в десять раз дороже. Идиоты чертовы.
— А как долго вы пользовались этим удобрением?
— Хм, ну, может, лет десять. У меня, конечно, есть все записи, но примерно года с тысяча девятьсот семьдесят пятого. А с чего это вы им так интересуетесь? — Он подозрительно прищурился и посмотрел на Эрнста и Ёсту.
— Это имеет отношение к расследованию, которое мы сейчас проводим.
Ёста больше ничего не добавил, но тут же заметил, как помрачнело лицо Рольфа.
— Это, значит, насчет тех девчонок, верно ведь? Ну, девушек на Кунгсклюфтане. И той, которая потом пропала? И вы чего, думаете, что я к этому имею отношение? И поэтому сюда приехали? Чего вы там себе напридумывали? Ну, вы это, вообще…
Он решительно поднялся из-за стола. Рольф Перссон был крупным человеком. Возраст мало сказался на его физической силе, в теле не замечалось обычной старческой дряблости, и под рубашкой на торсе хорошо вырисовывались мышцы. Эрнст успокаивающим жестом приподнял руки и тоже поднялся. Ёста с благодарностью подумал, что в таких ситуациях можно только сказать спасибо Эрнсту за то, что он рядом. Он такие ситуации разрешал в долю секунды.
— Ну-ка, ну-ка, давайте-ка успокоимся. У нас есть следы, и мы внимательно рассматриваем каждый. И ты не один, к кому мы приезжали. И совершенно незачем считать, что тебя в чем-то обвиняют. Но мы бы хотели осмотреться тут, в твоем хозяйстве, только чтобы убедиться и вычеркнуть тебя из списка.
Какое-то время Рольф подозрительно на них посматривал, потом кивнул. Ёста воспользовался моментом и спросил:
— Прошу прощения, а где у вас тут туалет, если не возражаешь?
Мочевой пузырь, особенно если он полон, такая вещь, с которой шутить нельзя, — это всякому ясно. Рольф кивнул и махнул рукой в направлении двери с надписью WC. Ёста пошел к двери и услышал у себя за спиной:
— Вот мы с тобой — порядочные люди, и что я тебе скажу: народ ворует все, что ни попадя, как сороки, такое дерьмо…
Когда Ёста с заметным облегчением вернулся обратно, Эрнст с полным пониманием на лице кивал и слушал. На столе стояло уже два стакана — оба, разумеется, пустые: Эрнст, видимо, получил свое лекарство, и они с Рольфом сидели как старые приятели. Через полчаса, когда они уже ехали в участок, Ёста набрался решимости и спросил у коллеги:
— От тебя выпивкой несет, как хрен знает от кого. И ты Аннике с таким выхлопом будешь про нашу поездку рассказывать?
— Да ладно, Мухолов, какого хрена. Она, между прочим, тоже не школьница. Делов-то, поправился чуток, что тут плохого. И вообще, все знают, что невежливо отказываться, когда тебе от всей души предлагают.
