Анна и Сергей Литвиновы - Вспомнить будущее
Юрий. Подумаешь, невидаль, детей нет. Некуда спешить, папа.
Варвара остановила запись и взяла объективку, составленную комитетом, на Нетребина. Интересно, насколько точен был в своих видениях его отец Степан Иванович? Видениях, что он вызывал в шестьдесят четвертом при помощи препарата?
В конце шестидесятых – начале семидесятых в течение несколько лет штат лаборатории, которую возглавлял Нетребин, вырос с пятнадцати до сорока человек, а сам Юрий Степанович защитил сначала кандидатскую диссертацию, а впоследствии докторскую. Однако заказчики исследований и вышестоящие инстанции оставались недовольны низкой практической отдачей лаборатории. Грубо говоря, то, ради чего она создавалась и за что ратовал завлаб Нетребин, – создание эффективного стимулятора и активатор экстрасенсорных способностей человека, – достигнуто не было. Экспериментальные препараты даже не выводили на испытания на людях, потому что опыты на животных свидетельствовали: да, препарат «икс» способен улучшать восприятие и обострять экстрасенсорные способности. Крысы после того, как его им вводили, находили приманку в наглухо закрытом (и запахонепроницаемом!) контейнере в 55–60 процентах случаев. (До приема препарата «икс», как и положено по теории вероятности, этот показатель составлял ровно 50 процентов.) Однако побочные эффекты от его использования оказывались столь сильны, что до трети подопытных грызунов или собачек погибало непосредственно сразу после окончания опыта, а еще около трети – в течение месяца. Иными словами, любой человек, испытавший на себе вещество, становился кем-то вроде камикадзе. О да! Он мог, подобно оракулу или пифии, в течение получаса или даже более, вещать предсказания. Однако впоследствии его ждала тяжелая болезнь и смерть – как скончался в тысяча девятьсот сорок девятом году Каревский, а в шестьдесят четвертом – Степан Нетребин. Впрочем, данных о том, что препарат испытывался в семидесятые – на добровольцах или смертниках – не сохранилось.
Самого завлаба Юрия Степановича неуспехи не смущали. Он даже выдвинул красивую теорию, что гиперспособностями, своего рода «третьим глазом» обладали некогда, в той или иной мере, все живые организмы, однако они оказались в итоге вредны для живых существ и потому в процессе эволюции были природой отвергнуты. Однако военные платили ученым не за теории. Им нужен был результат: препарат, который можно было бы использовать в практике разведчиков, следователей, оперативников и полководцев.
Недовольство верхов зрело и в 1974 году вылилось в комплексную комиссию из представителей Минобороны, профильного министерства, нескольких научных институтов, комитета партийного контроля, комитета народного контроля, военно-промышленной комиссии и ЦК КПСС. Вывод комиссии, которая не спеша обревизовала лабораторию, был краток, но жесток: ни единого очевидного достижения лаборатория за восемь лет своего существования не представила. Ее следует расформировать, а научное направление закрыть как полностью бесперспективное. Несмотря на то, что Нетребин бился, писал письма в самые высокие инстанции, вердикт не переменили. Рассказывали, что мятежному завлабу пригрозили в конце концов тем, что лишат его научных званий: доктора и кандидата наук – и только тогда он успокоился. Лабораторию благополучно прикрыли.
Пленка третья, запись первая.
Ноябрь 1964.
Степан Нетребин. А теперь тебе, Юра, лет сорок. Ты просто полон огня и силы. Я вижу тебя в окружении юных дев. Ты нравишься им. Ты купаешься в этой любви, насыщаешься ею. Тебе даже хватает одного лишь их поклонения, но ты хочешь большего, идешь (и заходишь с девчонками!) все дальше. Ты в летах, но я вижу тебя в постели с юной красоткой – боже, да она совсем девочка, лет восемнадцать, у нее даже прыщички на спине! Берегитесь, Юрий Степаныч! Не увлекайтесь! Вы должны уметь остановиться! Вовремя остановиться! А не то – беда!
Сразу после того как она прослушала предсказание, Варя нашла соответствующий кусок в жизнеописании Нетребина. Судя по всему, после разгрома лаборатории Юрий Степанович утешился быстро. Его живо приняли на работу в один из московских вузов. Довольно скоро он стал вести семинары, а после и читать лекции, проявлял педагогические таланты, пользовался успехом у студентов, а в особенности у студенток. Его послужной список на ниве просвещения оказался гораздо более впечатляющим, чем в оборонке: год семьдесят шестой – старший преподаватель, семьдесят девятый – доцент, восемьдесят второй – профессор.
Успех среди студентов Нетребин живо конвертирует в неформальные отношения с большим количеством юных дев. Красивый неженатый преподаватель сводит с ума не одну молодую прелестницу. Впрочем, и на старуху бывает проруха: в семьдесят седьмом Юрий Степанович, довольно неожиданно для окружающих, женится на женщине на год старше себя, некрасивой. Что он в ней нашел, шептались в институте прекраснодушные. Она обещала накатать на него заяву по поводу морального облика, причем сразу в горком партии, поясняли циничные. Как там оно было на самом деле, за давностью лет было уж не установить. Но факт был объективкой зафиксирован: не прошло и шести месяцев после свадьбы, как в июле семьдесят восьмого супруга Любовь Егоровна рожает для Юрия сына Мишу – в будущем того самого Михаила Юрьевича Нетребина, которого столь жестоко убьют на ***ском бульваре.
А живая и экспансивная натура доктора химических наук нашла новую отдушину. В преподавании он разочаровался. Ему было скучно заниматься расписаниями, методическими планами и прочей оборотной стороной, неизбежно сопутствующей столь увлекательной возможности покрасоваться перед студиозусами. Волочиться и побеждать юных нимфеток тоже становилось ему слишком утомительно, а главное, при наличии Любови Егоровны небезопасно. И Нетребин отыскал себе следующее жизненное увлечение – туризм.
Сложилась целая компания молодых и не очень научных работников. Самые старшие – профессора и доктора (как сам Нетребин), младшие (как правило, девы) – аспиранты и «мэнээс»[16]. Компания обычно отправлялась в один большой поход, трехнедельный, летом. Уезжали на Алтай или Байкал, на Белое море или на Северный Кавказ. Ходили пешком, на байдарках, катамаранах или плотах. К большому путешествию готовились весь год, со свойственной научным сотрудникам тщательностью и педантичностью. Составляли маршруты, рисовали кроки (в Советском Союзе не издавали точных карт для широкого пользования – только совершенно секретные, для военных и спецслужб; туристы довольствовались схемами маршрутов, в том числе нарисованными от руки). В какой-то момент хобби даже стало мешать карьере Юрия Степановича, потому что он в поисках отгулов стал явно предпочитать научной работе поездки со студентами на картошку и овощные базы.
Любовь Егоровна в походы с Юрием Степановичем не ходила, жаловалась на нездоровье. (Злые языки поговаривали, что именно в отсутствии рядом супруги крылась столь горячая любовь Нетребина к туризму.) Однако в каждой экспедиции, особенно в длинной летней, обязательно находилась красотка, которая после рыцарских ухаживаний и песен у костра овладевала сердцем профессора.
Однако в последние годы перед трагической гибелью Юрий Степанович увлекся горными походами и горнолыжным туризмом. Отпуск стал брать в феврале – марте, уезжал обычно в Грузию, в Бакуриани или в Теберду и Домбай. Его увлечение принимало все более экстравагантный и рискованный характер. В частности, все чаще он с друзьями занимался тем, что следующие поколения горнолыжников назовут фрирайдом, а именно спуском на лыжах по неизведанным горным склонам, по целине. Так что в трагической гибели Юрия Нетребина в горах не было бы ничего странного, если б не пара-другая обстоятельств.
Во-первых, потому, что в последней экспедиции погибли все ее участники.
Вторая странность заключалась в том, что в свой последний турпоход, в восемьдесят восьмом, Юрий Степанович отправился в очень узкой компании: всего три человека, одна пара да он сам. Обычно ведь пар бывало четыре-пять плюс девочки.
После случившегося оперативники комитета допросили всех, с кем Юрий Степанович обычно путешествовал по высоким горам или бурным рекам. Выяснилось, что одна пара с Нетребиным как раз в тот момент разругалась, другим выпала путевка в Венгрию, на озеро Балатон. Третьи уехали в горы в Кировск. Вот и осталась в итоге только одна супружеская чета.
Наконец, еще один момент, который отметила в деле Варя: в ходе обыска в квартире Нетребина была обнаружена книжечка издательства «Мир» под названием «Охотники за лавинами». Что это значило? Обычную любознательность моложавого профессора? Или, может быть, он изучал обстановку, готовился к тому, чтобы инсценировать свою гибель в горах?
