Жан-Кристоф Руфин - Не бойся Адама
Вдруг Джонатан замер. Он заметил ее. Женщина появилась из-за утла улицы Ферронри и оглянулась по сторонам как впервые попавшая сюда туристка. Потом она храбро двинулась в гору, несмотря на огромный рюкзак за спиной и две полотняные торбы, болтавшиеся на плечах. Из своего окна Джонатан не мог разглядеть ее лица, еще и прикрытого козырьком джинсовой бейсболки. Хотя широкие походные штаны и тяжелые туфли скрывали ее фигуру, силуэт женщины пришелся ему по душе: стройный, спортивный, влекущий. Джонатан пристроился у окна дальней от входной двери комнаты. Когда она постучит, он неспешно пересечет всю квартиру. За очарование с маркой дзен придется платить.
Он и вправду мог не спешить, так как ей еще предстояло одолеть целых пять этажей по каменной винтовой лестнице великолепной башенки XVI века, занесенной в реестр исторических памятников. Кто бы мог подумать, что эта квартира на пятом этаже без лифта расположена в одном из самых дорогих кварталов города. Когда родители решили купить ему жилье, Джонатан совершенно обдуманно выбрал именно это место. Буржуазность квартиры искупалась усилием, которое требовалось, чтобы в нее попасть. Плакаты с изображением Че Гевары и большие постеры, привезенные с саммита антиглобалистов в Дурбане, в этой голубятне под самой крышей казались вполне уместными, хотя квадратные метры стоили здесь не меньше, чем на так называемых престижных этажах.
Наконец раздался стук в дверь. Джонатан, не торопясь, пошел открывать. Взглянув на запыхавшуюся девушку, стоявшую на пороге, он замер на месте. Она сняла свою бейсболку, распустив роскошные вьющиеся волосы. По телефону ее голос звучал очень молодо, но сейчас Джонатан понял, что ей уже за тридцать. Он всегда обожал женщин старше себя, любил соблазнять их, но еще больше любил их бросать. Джонатан знал по опыту, что разрыв со зрелыми женщинами легко доводил их до предела покорности и унижения. Ничто не давало ему такого ощущения собственной власти. Джонатан взял себя в руки и придал лицу немного утомленное и пресыщенное выражение, делавшее его, по словам самих женщин, неотразимым. Руфь расцеловала его в обе щеки. Она не была накрашена и пахла сладким миндалем. Это считалось обычным делом в «Одной планете».
Руфь поставила рюкзак у двери и прошла внутрь. Большая комната немного напоминала мансарду. Главными предметами обстановки служили два сложенных в виде диванов хлопчатобумажных матраса, стоявшие под углом по сторонам килима желтоватого цвета.
Теперь Джонатан не сомневался: она не была его старой подружкой. Такую девушку он никогда бы не забыл, хотя встречаться в «Одной планете» они, конечно, могли. Там всегда толклось столько народу! Джонатану льстило, что она его вспомнила.
— Поставить кофе?
— Лучше чаю, спасибо.
Джонатан уединился в маленькой кухоньке без окна и стал рыться в шкафах в поисках пакетиков «липтона».
В это время девушка разглядывала комнату.
— Можно посмотреть квартиру? — спросила она. — У тебя очень славно.
С этими словами она подошла к городскому телефону и быстро перерезала провод.
— Будь как дома, — крикнул ей Джонатан, перекрывая бульканье чайника.
Она прошла в другую комнату, чтобы проверить, нет ли там второго аппарата, потом вернулась в гостиную, где Джонатан уже ставил на стол китайский поднос с двумя глиняными чашками и красным чайничком.
— Присаживайся, Руфь, — сказал Джонатан, садясь на диван и указывая на место рядом с собой. — Тебя ведь зовут Руфь?
— Да, — ответила она, улыбаясь.
Она все еще стояла.
— Прости, мне нужно принять лекарство.
Она вернулась в маленькую переднюю, где лежали ее вещи. Дальше все произошло очень быстро. Вместо того чтобы наклониться к рюкзаку, она отодвинула задвижку и распахнула дверь, за которой уже стоял Поль. Он быстро прошел в комнату и остановился перед диваном. Керри снова заперла дверь и достала оружие.
Джонатан как раз наливал чай. Он заметил Поля в последний момент, когда тот уже встал перед ним во весь рост.
— Теперь медленно встань, — сказал Поль.
От страха кровь отлила от лица Джонатана, и он задрожал так, что уронил чашку. Джонатан с глупым видом смотрел, как растекается чай между узлами килима. Его мускулы плеч и спины окаменели, так что он едва смог подняться. Поль обыскал его.
Врач пальпирует пациента, чтобы найти аномалии внутренних органов; обыск ограничивается поверхностью тела. Если отвлечься от этого, обе процедуры весьма схожи, и Поль улыбнулся, подумав о сходстве двух своих профессий.
Он взял в руки мобильник, который обнаружил в кармане Джонатана, вынул аккумулятор и зашвырнул его в угол. Потом знаком велел Джонатану сесть, и тот рухнул на диван, словно эпилептик, охваченный внезапным припадком.
— Чего вы хотите? — только и смог он выговорить.
— Поговорить.
— О чем?
Поль улыбнулся, спокойно взял восьмиугольный табурет, сбросил с него какой-то хлам и сел напротив Джонатана.
— Расслабься. Мы не собираемся причинять тебе боль.
Что-то похожее он говорил пациентам. Так, после пальпации опрос. Консультация продолжается.
— Кто вы вообще такие? — пробурчал Джонатан.
Спокойствие собеседника в какой-то мере приободрило его. Джонатан выпрямил спину и злобно уставился на Керри.
— А вы уверены, что имеете право вот так вторгаться в чужое жилище? Вы легавые или как? У вас есть жетон и удостоверение?
— Допустим, что мы доктора, пришедшие посмотреть, что у тебя в организме не так.
Джонатан презрительно пожал плечами, но тон и спокойная уверенность Поля не позволяли просто отмахнуться от его слов.
— Ты был активистом «Одной планеты», когда жил в Штатах?
— Это что, преступление?
— Почему ты вернулся во Францию?
— Кончилась стажировка. Вы из ФБР?
Джонатан разглядывал Поля и по акценту американца силился понять, из какого он штата. Он отчаянно хотел знать, что же все-таки происходит, и найти какую-то точку опоры, но главное — попытаться расположить к себе собеседника, а уж потом, используя связи родителей, и надавить на него.
— Мы хотим, чтобы ты рассказал о Теде Хэрроу.
— Не знаю такого.
— А «новых хищников»?
— Тоже.
Во времена работы на ЦРУ Поль бы повел допрос Джонатана не так. Он бы немедленно «поставил его на место» и продемонстрировал всю серьезность ситуации при помощи пары хорошо рассчитанных ударов. Но теперь он стал врачом и прекрасно знал, что при пальпации брюшной полости надо начинать с наименее чувствительных участков, а при болезненной реакции не пережимать, искать в другом месте и медленно возвращаться к цели.
— Ты сохранил связи с Сиэтлом?
— Никаких.
— Почему, вернувшись во Францию, ты записался в «Зеленый мир»?
— Чтобы бороться. Вас удивляет, что кто-то еще может во что-то верить?
Теперь Джонатан совершенно пришел в себя. Он даже выгнул спину и выпятил грудь. Непокорная белая прядь торчала над его лбом словно петушиный гребень. В его позе и выражении лица сквозили надменность и стыд человека, только что обнаружившего свою слабость.
— Где сейчас Жюльетта? — спросил Поль.
Было ясно, что Джонатан не готов к такой прямой постановке вопроса. Он заморгал.
— Что еще за Жюльетта?
Керри, все еще сидевшая спиной к двери, покачала ногой и тронула свое оружие. Джонатан дернулся и повернулся к ней. То ли он неправильно понял ее жест, то ли сообразил, что его линия защиты никуда не годится, но на лице его снова проступил страх, а тело съежилось.
— Я не знаю, где она. Вы были в ее дыре?
Это уже было глупо, он чувствовал. Поль не хотел давить на него. Напротив, решил позволить ему продаться относительно достойным образом. Вздохнув, он выложил на стол карту, которую приберегал напоследок:
— Ты уже виделся с Пеле Гузманом?
На сей раз Джонатан так и застыл с раскрытым ртом, и его вновь охватила дрожь. Левой рукой он взялся за серебряное кольцо, которое носил на указательном пальце, и пробормотал что-то похожее на заученную фразу кающегося грешника.
— Ты знаешь, что он выходит в этом году?
Поль дал Джонатану время погрузиться в свои, без сомнения, мрачные мысли, а потом протянул руку помощи, чтобы тот совсем не потерял голову.
— Не волнуйся. Мы не от него.
— Тогда почему вы его вспомнили?
— Чтобы ты знал, чем рискуешь. Если уж мы тебя разыскали, то твой старый колумбийский приятель тем более сможет. Особенно если ему дадут наводку.
Они в молчании смотрели друг другу в глаза. Поль постарался придать своему взгляду выражение глубокой печали с какой доктор предлагает больному мучительное, но эффективное лечение.
— Так что лучше уж тебе не запираться.
— Что вы хотите знать? — спросил Джонатан, опуская плечи.
