Дик & Феликс Фрэнсис - Ноздря в ноздрю
— Я и не играю.
— Тогда почему... — Он замолчал, откинулся на спинку стула. — Ты хочешь сказать, что тебя ударили? Кто-то сознательно сломал тебе руку? — На его лице отразился ужас.
— Не думаю, что все закончилось бы только рукой, если бы я не сбежал.
— Но это же безобразие. Ты обратился в полицию?
— Еще нет.
— Но почему?
Я подумал, что это хороший вопрос. Действительно, почему не переложить все на плечи полиции? Правда, я боялся, что меня убьют до того, как полиция выяснит, кто пытался меня убить. Но я не мог так прямо и сказать Тоби об этом.
— Я хочу все объяснить тебе, потому что мне нужна твоя помощь. Твои знания лошадей. Да, я вырос в этом доме и что-то должен знать сам, но ты забыл гораздо больше, чем я знал вообще, а такие знания мне сейчас совершенно необходимы. Поэтому я и приехал сюда.
— Рассказывай. — Он заложил руки за голову, налег спиной на спинку стула.
— Не сейчас. Я хочу, чтобы Каролина тоже послушала меня. И, надеюсь, ты не возражаешь, я попросил приехать моего адвоката, чтобы он тоже послушал.
— Адвоката? — повторил он. — Все так серьезно?
— Очень. В моей жизни не было ничего более серьезного. — И Тоби знал, что после смерти отца к своей жизни я всегда относился серьезно. Иногда его это раздражало.
— Понятно. — Он смотрел мне в глаза. — Когда приедет адвокат?
— Обещал прибыть к четырем. Едет из Лондона. — Внезапно я подумал, что приглашение адвоката не лучшая идея. Тоби адвокатов воспринимал настороженно. Они попортили ему немало крови с завещанием отца. Нет, адвокаты в любимчиках Тоби определенно не числились. С другой стороны, он никогда не имел дела с таким адвокатом, как Бернард Симс. Я, правда, тоже с ним еще не встречался. И надеялся, что он понравится нам обоим.
* * *Бернард полностью оправдал мои надежды. Здоровенный, веселый, с копной черных вьющихся волос, в огромном двубортном костюме в узкую полоску, едва вмещающем в себя его обширное тело.
— Макс! — радостно воскликнул он, когда я вышел из двери на подъездную дорожку. Направился ко мне, протягивая руку, каждый палец которой был в два раза толще и длиннее моих.
Я поднял загипсованную руку, показывая, что придется обойтись без рукопожатия.
— Как это вас угораздило? — спросил он.
— Расскажу позже. Прошу в дом.
— Но она здесь? — заговорщическим шепотом полюбопытствовал Симс.
— Кто? — Я тоже мог играть в эту игру.
— Альтистка, разумеется.
— Возможно. — Я не смог сдержать улыбку.
— Хорошо. — Он потер руки. Вдруг остановился. — И плохо.
— Почему плохо? — спросил я.
— Не уверен, следует ли мне встречаться с ней неофициально. Может возникнуть конфликт интересов при рассмотрении иска об отравлении.
— Забудьте об иске об отравлении, — отмахнулся я. — И потом, я пригласил вас не на вечеринку.
— Но я-то этого не знаю, так? Вы же не сказали мне, почему так настаивали на моем приезде сюда.
— Я расскажу, расскажу, — пообещал я. — В свое время.
— Вопрос жизни и смерти, по вашим словам.
— Совершенно верно, — кивнул я. — Моей жизни и моей смерти.
Глава 18
В половине пятого мы все уселись в гостиной Тоби и Салли, словно персонажи романа Агаты Кристи. Я взял на себя роль Эркюля Пуаро, только, в отличие от него, не знал все ответы, не мог сказать, кто что сделал, главное, понятия не имел, почему все это делалось.
В гостиной нас собралось пятеро. Я думал, что Салли придется заниматься детьми, но после школы все трое отправились пить чай к ее сестре, их тетушке. Поэтому Салли сидела на диване рядом с Тоби, а Бернард и Каролина — в креслах по обе стороны дивана. Я стоял у камина. Для полного вхождения в образ не хватало только усиков и бельгийского акцента.
Ранее я пригрозил Бернарду исключением из Общества юристов[41], если он не будет вести себя как должно, и пока претензий к нему у меня не было. Когда я представлял его Каролине, он обошелся без ехидных реплик. Более того, просто рассыпался в комплиментах, не поинтересовавшись, отказалась ли она от иска в тот самый момент, когда спустила штанишки.
И теперь все четверо сидели, скрестив взгляды на мне, ожидая моего рассказа. Я полагал, что не разочарую их.
— Благодарю вас всех за ваше присутствие, — начал я. — А вас, Тоби и Салли, что позволили Каролине и мне остаться. И вас, Бернард, что по моей просьбе приехали из Лондона.
— Давай ближе к делу. — В голосе Тоби слышалось нетерпение. Он, конечно, был прав. Я тянул время, потому что не знал, с чего начать. Все рассмеялись, и сковывающее меня напряжение несколько спало.
— Извините. Я просто не знаю, с чего начинать.
— Попробуй сначала, — предложила Каролина.
— Хорошо. — Я глубоко вдохнул. — Вечером перед скачкой «2000 гиней» я готовил званый обед на ипподроме Ньюмаркета. В обслуживании гостей участвовали все сотрудники моего ресторана, поэтому сам ресторан в этот вечер не работал. Гостей обслуживали и другие люди, как нанятые через агентство, так и работающие в компании, которая обслуживала посетителей ипподрома на постоянной основе. Но я и заказывал продукты, и готовил еду.
Я улыбнулся Каролине.
— Каролина тоже была на обеде. Играла в струнном квартете. — Она улыбнулась мне. — Так вот, практически все гости ночью мучились от пищевого отравления. В том числе я, Каролина и большинство моих сотрудников. Один даже попал в больницу. Анализы показали, что причиной отравления стала недоваренная фасоль, съеденная за обедом. — Я выдержал паузу. — Все, кто как-то связан с готовкой, знают, что недоваренная фасоль может вызвать сильнейшее расстройство желудка, хотя даже я не знал, что одной фасолины достаточно для того, чтобы человека вывернуло наизнанку, а именно это и произошло. Но никакой фасоли на обеде быть не могло. Все блюда я готовил из исходных продуктов, без использования каких-либо полуфабрикатов, и фасоль в их число не входила. Но анализы однозначно указали на наличие недоваренной фасоли, следовательно, кто-то подсыпал ее в еду.
— Вы говорите, что сделали это намеренно? — спросил Бернард.
— Да. Никто не станет случайно добавлять фасоль в еду, чтобы отравить двести пятьдесят человек. Все фасолины порезали на мелкие кусочки или растолкли, иначе их бы заметили в соусе. Я думаю, именно в него добавили фасоль.
— Но зачем кто-то это сделал? — спросил Тоби.
— Хороший вопрос. Я не один день пытался найти на него ответ, но так и не нашел. — Я оглядел лица сидящих передо мной, но никто ответа не предложил. Другого я и не ожидал. — Давайте продолжим. На следующий день я опять стал приглашенным шеф-поваром, на этот раз в ложе спонсора на скачках. Мы все знаем, что там произошло, мне на редкость повезло, и я не оказался среди девятнадцати погибших. Среди них была и молодая официантка из моего ресторана. — Я опять помолчал, вспомнив похороны Луизы, боль утраты родителей и друзей. Скрипнул зубами, снова глубоко вдохнул и в нескольких словах описал то, что увидел в ложах, опуская самые кровавые подробности. Я бы вообще мог об этом не рассказывать, но мне хотелось немного их встряхнуть. Чтобы они полностью осознали, что одни люди могут сделать с другими. Чтобы они поверили, что мне, а может, им тоже грозит реальная опасность.
— Я и представить себе не мог, что смерть прошла так близко от тебя, — подал голос Тоби. — Мама упоминала, что ты был на скачках, но... — Он замолчал, не договорив. Я решил, что перед его мысленным взором возникала та самая «картинка», которую я и хотел нарисовать.
— Это ужасно. — По телу Салли пробежала дрожь. — Я больше не хочу об этом слышать.
— И я больше не хочу просыпаться в холодном поту после очередного кошмара, вызванного последствиями этого взрыва, — отчеканил я. — Но знаю, что буду просыпаться. Буду, потому что произошло все наяву, в реальной жизни, с людьми, которых я знал. — Выражение лица Салли не оставляло сомнений в том, что она не ожидала такого отпора.
— В газетах писали, что бомба предназначалась арабскому принцу. — Бернард, как и положено адвокату, опережал всех на шаг. — При чем тут обед?
— А если бомба предназначалась не принцу, а именно тем людям, которых взорвали? — спросил я. — Вдруг всех, кто пришел на обед, отравили, чтобы кто-то следующим днем не смог прийти на скачки и, таким образом, не подвергнуть свою жизнь опасности?
— Если кто-то знал, что готовится взрыв, они могли просто не прийти на ленч, — не сдавался Бернард. — Зачем им травить столько людей накануне скачек?
— Я не знаю. — В моем голосе слышалась злость, но злился я не на Бернарда, а на себя, на собственное незнание. На Бернарда я злиться просто не мог. В конце концов, он вел себя, как я и рассчитывал. Демонстрировал столь необходимый мне скепсис. — Но я знаю другое. Когда я начал наводить справки и задавать вопросы, кто из приглашенных на ленч там так и не появился, меня попытались убить.
