Джон Фасман - Библиотека географа
Я пару раз ковырнул носком ботинка землю, быстро пробормотал извинения, хотя и неразборчивые, но почти искренние, и заторопился к своей машине. Оглянувшись напоследок через плечо, я увидел, что миссис де Соуза все еще стоит на прежнем месте и, поднеся руку к лицу, вздрагивает всем телом. Вот так — не было еще и восьми утра, а я уже заставил умыться слезами старую даму.
Прежде чем отправиться в Уикенден, я заехал к себе на квартиру, принял душ, переоделся и положил в карман присланный мне зуб. На автоответчике сообщений не было, как и писем в почтовом ящике, а на двери не висело никаких посланий. Я отсутствовал почти двое суток, а между тем никто мной не интересовался и ничего не хотел передать. Если разобраться, обычное дело. Но я в первый раз за все то время, что здесь поселился, не почувствовал себя вычеркнутым из жизни. Я знал, что жизнь продолжается, а некоторые сопутствующие ей и касавшиеся меня лично детали просто еще не успели окончательно оформиться.
Парковочные площадки в нижней части Уикендена редки, и поскольку было еще достаточно рано, я оставил машину на Шелден-стрит перед выкрашенным голубой краской деревянным домом с развевающимся над гаражом большим португальским флагом. Выходившая на улицу темно-красная дверь оказалась широко распахнутой. Сквозь дверной проем виднелась длинная узкая комната с линолеумом в шашечку, баром с несколькими высокими стульями, бильярдным столом, диванчиками и телевизором, по которому показывали собачьи бега. Над стойкой бара висели стилизованные часы в виде голубой жестянки пива «Бад лайт». Рядом с часами помешалась грифельная доска, на каких пишут названия порционных блюд. В данный момент на ней красовалась многозначительная, но непонятная мне надпись: «Как в воскр. веч. Жарен. ветч. не буд. до вт.». Раньше я жил в двух кварталах от этого места, но сего маленького вертепчика не замечал. Внутреннее убранство заведения мне понравилось, и я решил заглянуть в него.
— Членская карточка есть? — осведомился толстяк, стоявший за стойкой бара. Он был в желтой в зеленую клеточку фланелевой рубашке навыпуск и застиранных голубых джинсах и наливал спиртное в порционные стаканчики сидевшим за стойкой двум-трем костлявым субъектам с заспанными физиономиями.
— Извините?
— Нужна членская карточка. Это частный клуб. Только для членов.
В прошлый раз, когда я слышал эти слова, албанец с золотыми зубами грозил меня убить. Оставалось только удивляться, с чего это злачные местечки на задворках Новой Англии стали вдруг такими эксклюзивными.
— Я не замечал раньше этого заведения, хотя жил всего в нескольких кварталах отсюда…
— Это не студенческий бар. Таким парням, как вы, здесь делать нечего. Это португальский мужской клуб. Вы португалец?
— Нет.
— В таком случае идите отсюда. Зайдите в другой бар, где наливают с утра. Но это мое заведение, и вас я обслуживать не буду.
Я кивнул в знак того, что принял информацию к сведению. Бармен ответил мне тем же, после чего один из костлявых субъектов поднялся со своего стула, подошел к двери и, когда я вышел, захлопнул ее за мной.
Я пересек нижний город на своих двоих минут за тридцать и добрался до полицейского участка около двух. Когда я вошел в помещение, два кругленьких низкорослых копа волокли вверх по лестнице какого-то длинного парня, скованного наручниками. Парень что-то бормотал о своих правах, в то время как полицейские спокойно беседовали о своих женах. Группа напоминала поднимающийся по лестнице знак процентов.
Я спросил сидевшего за конторкой сержанта, где найти Джо Джадида.
— Его не будет до четырех. Хотите оставить ему сообщение?
— Он сказал мне, что сегодня придет пораньше. Может, он уже здесь?
Сержант запыхтел как паровоз, поднялся с места и, опершись ладонями о столешницу, наклонился ко мне. Я ощутил исходивший от него запах виски и невольно отступил. Сержант ткнул пальцем в застекленную дверь в дальнем конце коридора:
— Видите эту дверь? Она ведет в комнату для допросов номер один. Джадид любит сидеть там и читать газеты, когда она не занята. Если его там нет, поднимитесь на второй этаж и спросите детектива Гомеса. Он поможет.
— Благодарю.
Сержант кивнул и опустился на стул, снова с шумом исторгнув из себя воздух. При этом его весьма объемистое чрево колыхнулось, как желе, укладываясь на привычное место на бедрах.
Я негромко постучал в дверь комнаты для допросов. Низкий трубный голос предложил мне войти. Я вошел. В конце длинного металлического стола сидел здоровенный мужчина с оливкового цвета кожей, курчавыми, коротко подстриженными черными волосами и черными, как агат, глазами. Он был в мешковатом сером костюме, выглядевшем так, словно его обладатель в нем спал, а в руках держал свежий номер газеты «Нью-Йорк таймс», раскрытый на странице с международными новостями.
— Джозеф Джадид?
— Совершенно верно.
— Я Пол Томм.
Джадид опустил газету, поднялся с места и подошел ко мне. Он был почти на фут выше меня ростом, весил, вероятно, на семьдесят фунтов больше, чем я, и обладал несколько оплывшей фигурой ушедшего на покой профессионального игрока в американский футбол, сохранившего, впрочем, всю свою физическую мощь. На мой взгляд, он был настолько силен, что, оказавшись запертым в телефонной будке, скажем, с медведем, вышел бы оттуда, облаченный в медвежью шкуру. На губах у него играла такая же ироническая полуулыбка, что и у его дядюшки Джадида, но совершенно отсутствовала присущая профессору утонченность в манерах и одежде, а лицо своими резкими грубоватыми чертами напоминало физиономию уличного бойца. Сложив вчетверо газету, которая почти исчезла в его огромной ладони, он хлопнул меня другой рукой по плечу, едва не сбив при этом с ног.
— Зовите меня Джо. Хорошо, что мы наконец встретились с вами. Хорошо и то, что вы пришли пораньше. Я здорово проголодался. Вы уже поели или тоже не прочь что-нибудь перехватить?
— Я ничего не ел с самого утра.
— Прекрасно. Пища в столовой для полицейских может вас уморить, а «Серебряный чертог» еще не открылся. Правда, за углом есть одна неплохая забегаловка. Как вы смотрите на то, чтобы посетить ее?
— Положительно.
— Там подают отличные фрикадельки. Только не говорите мне, что, подобно многим вашим коллегам по колледжу, придерживаетесь вегетарианской диеты. Я сейчас же брошу заниматься вашим делом, а вам дам такого пинка, что вы улетите на вершину холма к своему университету.
— Ну нет. Я ем все подряд.
— Да? Что-то не похоже. Вот я действительно ем все подряд — особенно в последнее время, когда меня буквально приковали к письменному столу и не выпускают размяться на улицу. К сожалению, от продолжительного сидения на одном месте начинаешь жиреть.
Он приподнял обеими руками свой живот, чтобы я имел возможность полюбоваться на него.
— Набрал, наверное, пуд или два. Впрочем, вам повезло, поскольку в эти дни у меня было много свободного времени и, соответственно, накопились огромные запасы нерастраченной энергии.
Последнее не вызывало сомнений, поскольку по дороге к забегаловке все части тела моего нового приятеля находились в непрестанном движении. Когда мы пересекли Патчет-стрит, а потом пошли вверх по Бишоп, он то и дело сжимал и разжимал кулаки, проводил рукой по голове и отчаянно жестикулировал, обращаясь ко мне.
— Знаете, что еще бывает, когда долго сидишь за столом? Геморрой начинает донимать — вот что. Да так, что выть хочется. Такое ощущение, будто твою задницу поджаривают на медленном огне.
— Понятненько…
— Значит, вы любимчик дяди Аба? Очень рад. Он мой самый любимый дядюшка.
— То же самое он говорит о вас — вы его самый любимый племянник.
— Да, мы с ним всегда были довольно близки. Вообще у нас большая и дружная семья. В одном только Уикендене живут трое братьев: дядюшка Аб, мой отец Дэниел и дядюшка Сэм. А в Бостоне — две их сестры и мои тетки: Амира и Клаудия. Само собой, у меня много кузин и кузенов. Особенно теперь, когда мое поколение семейства Джадид обзавелось собственными детьми. Даже не сразу вспомнишь, как кого зовут. Такие дела. Но несмотря на то что все мы очень хорошо относимся друг к другу, с дядей Абом я лажу больше, чем с другими.
— А у вас дети есть?
— У меня? Нет. Я, видите ли, не женат. Эта работа не способствует стабильной семейной жизни. Разве что сойдешься с кем-нибудь из коллег женского пола, которые понимают, что к чему. Многие копы, обзаведясь семьями, уходят из полиции. Мой прежний партнер, к примеру, уволился со службы и сейчас с братьями своей жены держит бар в Олнейтоне. Но я сказал ему, что со службы меня вынесут только вперед ногами.
— Вы так любите свою работу?
— Я просто без ума от нее. Кое-что мне, конечно, не нравится, но я и представить себе не могу другого занятия.
