Наталья Борохова - Личная жизнь адвоката
– А-а! – отозвалась Маша, подпрыгивая на коленях отца.
– Да и до тебя тоже, – поддержала ее бабуля. – Встали ни свет ни заря. Рядом, понятно, никого нет. Ни матери, ни няньки…
– Но меня можно было разбудить! – запротестовала Лиза. – Я слишком крепко спала…
– Но ты же умаялась на работе, – сказала свекровь без малейшего, впрочем, сочувствия. – Конечно, мне пришлось заняться детьми. Не умирать же им с голоду.
– Мама, не драматизируй! – поморщился Андрей. Он был далек от мысли выступить защитником жены, но артистические упражнения матери стали ему смешны. Он поднялся в девять и застал Ольгу Сергеевну в детской. Она читала книжку Спока о воспитании детей, в то время как близнецы дрыгали ножками в манеже. Пустые бутылочки стояли на полу, что указывало на то, что бабушка готовила детям смесь.
– Конечно, вы не видите драмы! Вы оба заняты с утра до вечера, чтобы заметить то, что ваши дети отстают в развитии.
– ???
Молодые родители в недоумении уставились на бабушку, потом на детей, боясь увидеть на их лицах признаки умственной отсталости. Изо рта у Маши стекала длинная ниточка слюны. У близнецов прорезалось уже по два зуба.
– Я прочитала, что в возрасте восьми месяцев дети уже должны стоять без поддержки. А у вас? Вот поглядите, – она поставила Сашу на пол, держа руки с ним рядом для страховки. Оказавшись на полу, мальчик закачался, как на сильном ветру. Потом его ножки подогнулись, и он уселся на попу. – Ну, что я вам говорила? – спросила она торжествующе. – Кто за это в ответе?
Понятно, что никто из молодых родителей вину на себя брать не хотел.
– Ерунда это все, – сказал Мерцалов. – У каждого ребенка свои сроки. Саша отлично ползает. Дай ему время, и он будет стоять, а потом ходить. Что-то я не видел ни одного взрослого, который бы не научился ходить. Месяцем раньше, месяцем позже – велика разница!
Лизе очень хотелось ему поддакнуть. Но она не решилась.
– Конечно, вам нет никакой разницы! – возмутилась Ольга Сергеевна. – Сейчас ваши дети начнут ходить с опозданием, потом говорить. Затем возникнут сложности с чтением, соответственно, проблемы в школе…
– О, мама! Логический ряд, который ты начала выстраивать, завершит лишь детская воспитательная колония для малолетних преступников, – рассмеялся Мерцалов.
– Да, Ольга Сергеевна. Мне кажется, вы уже хватили через край, – негромко проговорила Елизавета.
– Это я хватила через край? – обиженно воскликнула свекровь. Она казалась оскорбленной в своих самых благих намерениях. – У меня, между прочим, Андрей в год стихи читал. Да-да, стихи! А ваши дети только мычат. Но если их родителям нет до них дела, я больше и слова не скажу. Делайте что хотите! Сидите на своей драгоценной работе до полуночи. Поручайте детей заботам няньки, которая свою дочь воспитать не сумела. Ждите, что они станут хорошими, добрыми людьми.
У Ольги Сергеевны слово никогда не расходилось с делом. Поэтому она не медля передала Сашеньку на руки оторопевшей Лизе, а сама вышла из столовой прочь, предоставив молодым родителям возможность заниматься воспитанием своих отпрысков самостоятельно.
В столовой повисла напряженная тишина. Даже Маша перестала агукать и блестящими пуговицами глаз уставилась на отца.
– Гм… Ушла, значит, бабушка, – пробормотал он, прикидывая, видимо, куда деть дочь. Вручить ее в руки Елизаветы было немилосердно. Та едва удерживала сына. За последнее время близнецы хорошо прибавили в весе, ну а Лиза, соответственно, похудела. Стало быть, перемещать их обоих на руках, без посторонней помощи, она уже не могла.
– Я возьму Машу, – пообещала Лиза, – вот только принесу сюда манеж.
Она опять чувствовала себя виноватой. Именно из-за нее произошла сегодня эта утренняя сцена. Ольга Сергеевна, выражая претензии обоим родителям, на самом деле обращалась только к ней. Именно на ней, как на матери семейства, лежала ответственность за детей, и даже наличие отца не снимало с нее обязанности неотлучно быть при детях: кормить их, гулять с ними, купать, петь им песенки, менять штанишки. С Мерцалова, как с отца, спрос был определенным: дать средства на воспитание и не мешаться под ногами. Самое смешное, что и Елизавета, любящая на досуге порассуждать о равенстве полов и эмансипации, такое распределение ролей в семье считала нормальным и испытывала угрызения совести всякий раз, когда оставляла близнецов на попечение няни. Вот и сейчас, видя, как ее супруг, оттрубивший в офисе целую неделю, возится с детьми, она чувствовала себя виноватой.
Но Андрей был настроен миролюбиво.
– Одень детей на улицу. Я погуляю с ними, пока ты завтракаешь и приводишь себя в порядок, – благородно предложил он.
Дубровской не нужно было повторять дважды. Она перенесла детей в гостиную на диван и принялась быстро упаковывать два свертка. Одевать близнецов – дело не простое. Хорошо, если у торопящейся матери найдутся помощники, но если их нет, то понадобится немалая сноровка. Одеть одного ребенка, а затем перейти ко второму – не годится. Кончится тем, что один из малышей перегреется и зайдется в крике. Лиза пыталась разделить свое внимание поровну, между братом и сестрой, надевая по очереди каждому штанишки, кофточки, шапочки. От Мерцалова тут пользы не было никакой. Он все делал по-мужски, медленно и обстоятельно, путаясь в заклепках, складочках и замках, поминутно что-то спрашивая и чертыхаясь сквозь зубы. Когда близнецы были готовы к выходу на улицу, выяснилось, что не готов сам папаша. Он ежеминутно отвечал на телефонные звонки, долго определял, во что ему лучше одеться. Кончилось тем, что Лиза вышла с малышами во двор в наспех накинутой на плечи куртке и минут тридцать, изнывая от нетерпения, возила коляску по мощеной дорожке взад и вперед. Ее завтрак уже давно остыл, а в суете сборов она даже не успела причесаться. Когда на крыльцо вышел хорошо одетый, благоухающий одеколоном Мерцалов, ее терпение было уже на нуле. Рядом с мужем она чувствовала себя прислугой, если, конечно, прислуге в приличном доме позволено ходить в таком виде. Вручив коляску мужу и пообещав брать телефонную трубку всякий раз, когда он будет звонить и спрашивать все, что касается детей, она ушла в дом.
Но ее надеждам на небольшую передышку не суждено было сбыться. Андрей звонил ей через каждые пять минут. То ему казалось, что дети одеты слишком тепло, то он спрашивал, как поднимается полог у коляски, затем он журил Елизавету за то, что она не положила в кармашек носовой платок, а бутылочку с водой не поставила в термос. Лизе пришлось отказаться от ванны с пеной, о которой она мечтала всю неделю, и принять традиционный душ. Она наскоро соорудила из волос пучок, надела брюки и светлую блузку. Завтракала она, чувствуя на себе взгляд свекрови, которая к этому времени переместилась на кухню готовить обед. Ольга Сергеевна хранила стоическое молчание, но по ее недовольному выражению лица становилось понятно, что невестка в ее глазах не набрала дополнительных очков, если еще не растеряла старые.
Обжегшись пару раз кофе, Лиза мысленно чертыхнулась. Недовольство свекрови было заразительным. Дубровская стянула с буфета несколько печеньиц, приготовленных по домашнему рецепту, и поспешила на улицу принимать вахту. Впрочем, чудо-отец не чувствовал себя утомленным. Он сидел на лавочке, прижав к уху телефон, и обсуждал запуск новой линии по производству детского питания. Близнецы спокойно спали, склонив головки в стороны. Лиза села рядом и, сорвав травинку, принялась задумчиво жевать ее, как она делала когда-то в детстве. Ее мысли витали возле детской коляски, затем устремлялись ввысь к умиротворенному осеннему небу. Она думала о том, что скоро наступит зима и ее вольнице придет конец. Процесс когда-нибудь закончится, и она опять засядет дома, теперь уж до весны. Но мысли о грядущих днях, которые она проведет взаперти, уже не вызывали в ней раздражения. Ей будет приятно возиться с близнецами: видеть, как они сделают первый шаг, произнесут первое слово. Она станет читать им книжки, и не беда, что они пока ничего не понимают. Она будет включать им классическую музыку, в специальной подборке для детей. Она докажет, что свекровь не права, и та возьмет свои слова обратно и, может, даже станет говорить всем, какая ее невестка замечательная мать.
Лиза так была занята своими мыслями, что не сразу обратила внимание на то, что муж уже закончил говорить по телефону и обратился к ней не то с репликой, не то с вопросом. Во всяком случае, вид у него был серьезный.
– Бог знает, в каких облаках ты витаешь, Лиза, – проговорил он недовольно. Видимо, роль примерного отца сильно утомила его. – Я думаю, что мать права. Держать дома женщину с сомнительной биографией – это большой риск. А если учесть, что мы поручаем ей уход за детьми…
– Ты это о ком? – спросила Лиза встревоженно.
– О Лиде, конечно. О ком же еще? Слава богу, мы – приличные люди, не монстры какие-нибудь… Оказали помощь, чем могли. Ты на себя взяла даже защиту ее дочери. Но и у благотворительности бывают пределы.
