Питер Аспе - Убийцы Мидаса
– Продолжай, Гвидо! – воскликнул Ван-Ин. – Странно, что ты не стал писателем. У тебя прекрасно развито воображение.
– Между убийством Фиддла, «Мадонной» Микеланджело и взрывом в 1967-м должна быть связь, – продолжал Версавел. – «Мадонну» после войны обнаружили в одной из шахт недалеко от Альтаусзее. А Фиддл жил в Хальштадте, который находится неподалеку от Альтаусзее. Скаглионе и его подельники избежали суда в Брюгге, а во Франции им дали условный срок. Через шесть дней после этого кто-то подложил бомбу перед входом в здание суда на Бург-сквер. Преступников так и не нашли, а дело, как ты знаешь, быстро закрыли. И еще одна деталь. Скаглионе и его друзья за некоторое время до ареста вернулись из Австрии. Сам Скаглионе был искусным ныряльщиком. Один из членов его банды рассказал журналисту, что на дне озера Топлиц они нашли сокровище СС. Золото, которое там в свое время спрятали нацисты. Альтаусзее, озеро Топлиц и Хальштадт находятся всего в нескольких милях друг от друга. В те годы, когда Скаглионе и его банда избежали суда, прокурором был Эдгар Крейтенс, отец нынешнего судебного следователя, занимающегося этим делом. Это он был инициатором того, чтобы дело переправили во французский суд. Этим расследованием занимался Бостоен. Теперь он занимает высокую должность в службе национальной безопасности. Бостоен считает, что взрыв памятника Гвидо Гезелле – дело рук Валлонского революционного движения. По его мнению, ВРД воскресло из пепла, словно феникс. И толчком к этому послужили события, которые произошли 11 июня.
Версавел весь светился от счастья, словно ребенок, получивший рождественский подарок.
– Если мы допросим кого следует, то и раскроем дело, – восторженно проговорил он.
Слова Версавела произвели на Ван-Ина огромное впечатление. Геракл по сравнению с Версавелом казался Ван-Ину полнейшим ничтожеством. Что такое его двенадцать подвигов по сравнению с логическими выкладками Гвидо?
– Давай узнаем, кто был защитником Скаглионе и его банды по тому делу, – сказал комиссар.
Версавел с удивлением уставился на него. У Ван-Ина и раньше бывали странные идеи. Но теперь Гвидо совсем ничего не понимал.
– Если взрыв в 1967 году – дело рук Скаглионе, значит, после того, как Эдгар Крейтенс отослал их дело во французскую полицию, что-то пошло не так. Иначе зачем ему было подкладывать бомбу под здание суда? И потому я хочу расспросить об этом деле адвоката, который защищал Скаглионе. Он должен знать, что именно пошло не так.
Ван-Ин задумался.
– Интересно, почему Вандекерхове так настаивает на том, что в ночь, когда убили Фиддла, его не было в Брюгге? – после минутной паузы спросил он. – В конце концов, мы сможем доказать, что он говорит неправду.
Версавел сделал заметку в своем блокноте.
– И еще один пункт, – уныло проговорил Ван-Ин. – Если я не ошибаюсь, в своем письме террористы угрожали именно Моенсу. Они хотели запугать мэра, чтобы он выполнил какие-то их требования. Вопрос лишь в том… – Ван-Ин ненадолго замолчал. Он и сам понимал, что идет по тонкому льду в своих размышлениях. – Может быть, дело в каком-то решении, которое городской совет собирается принять, но не может без согласия мэра?
– Я постараюсь это узнать, Питер, – сказал Версавел. – Но давай я сначала найду адвоката, который защищал Скаглионе.
– Хорошо, – кивнул Ван-Ин.
В старые добрые времена можно было узнать ответ на интересующий вопрос, позвонив в Государственный архив. У всех полицейских был там свой человек. Но после принятия нового закона это стало невозможным. Теперь информация из досье, которые хранились в Национальном государственном архиве, была доступна лишь федеральной и местной полиции. Во всяком случае, так утверждали служащие архива.
Ван-Ин позвонил туда и представился главным комиссаром полиции. Через пять минут ему по факсу пришел список всех жителей с фамилией Скаглионе, зарегистрированных в Бельгии. Потом он позвонил в службу, занимающуюся пропавшими без вести, и попросил прислать ему досье Энзо Скаглионе. Инспектор посоветовал ему обратиться в офис прокурора в Нойфшато.
– Я дозвонился адвокату, который защищал Скаглионе в 1967 году. – Версавел подмигнул Ван-Ину. – Его зовут Девульф, и он глух как пень. Соединить вас с ним?
Ван-Ин кивнул.
Девульф действительно очень плохо слышал. Ван-Ину, разговаривая с ним, приходилось кричать. Но зато память у него была отличная. Он помнил дело Скаглионе так подробно, как будто все это произошло вчера.
– Это дело решили переправить в суд Тоурнэя 6 февраля, – не думая ни секунды, ответил старый адвокат. – Я узнал об этом только спустя восемь дней. Мне тогда дела ли операцию, и жена запретила моему заместителю беспокоить меня в больнице.
– Значит, и Скаглионе узнал об этом только 14-го числа? – Ван-Ин готов был запрыгать от радости.
– Пятнадцатого, – тоном строгого учителя поправил его Девульф. – До сих пор помню, как он радовался. Кстати, Скаглионе так и не оплатил мне адвокатские услуги.
Ван-Ин с искренним чувством поблагодарил Девульфа, повесил трубку и закурил. За весь день это была всего лишь третья сигарета, и он был невероятно горд собой.
Получается, что у Скаглионе были причины подложить бомбу у входа в здание суда. Но Ван-Ина такое простое объяснение случившегося не удовлетворяло. Словно опытный альпинист, который выбирает для покорения все более трудные вершины, Ван-Ин обожал мучить себя неразрешимыми вопросами. Например, каким образом гангстер из Марселя смог воздействовать на прокурора Брюгге Эдгара Крейтенса? И почему убийца не добил Фиддла на месте? Они наняли для этого дела новичка? Или же Френкель оказался случайным свидетелем убийства Фиддла и спугнул преступника?
Он решил забыть на время о теории хаоса и найти ответы на свои вопросы каким-нибудь простым способом. Скаглионе мог воздействовать на Крейтенса, угрожая рассказать миру о его темных делах или же предложив ему крупную сумму денег. Кроме того, он мог предложить Крейтенсу поделиться с ним сокровищами, которое он и его друзья нашли на дне озера Топлиц. Многие на месте прокурора польстились бы на такой солидный куш. Ведь речь шла о золоте СС. Ван-Ин принялся лихорадочно записывать в блокнот свои мысли.
* * *Без пятнадцати девять в дверь Ван-Ина позвонили. Ван-Ин снял с огня кастрюлю с квашеной капустой, которую тушил, прошел в прихожую и открыл дверь. На пороге стояла Ханнелоре.
– Я тебя ждал и приготовил твое любимое блюдо, – с нежностью глядя на нее, сообщил он.
– Очень любезно с твоей стороны, – равнодушно отреагировала она.
– Что-то произошло? – обеспокоенно спросил Ван-Ин.
Ханнелоре сняла пальто и бросила его на стул. Она была в джинсах и свитере-водолазке.
– Да нет, все в порядке, – отрезала она все тем же холодным тоном.
Ван-Ин погладил ее по мокрым от дождя волосам.
– У тебя проблемы на работе? Прокурор сделал тебе выговор?
Он чувствовал, что с Ханнелоре что-то не так. Она покачала головой и молча направилась в кухню, стараясь не смотреть в его сторону.
– Тушеная квашеная капуста, – пробормотала она. – О, я ее обожаю! Наверное, в твоем доме всегда большой запас банок с квашеной капустой. А соленых огурцов у тебя, случайно, нет?
Ван-Ин вздрогнул. Его поразила внезапная догадка. «Если женщина хочет соленых огурцов, значит, она…» – подумал он.
– У меня нет соленых огурцов. Но завтра я схожу в магазин и куплю их, – пообещал он.
Она взяла деревянную ложку, поставила кастрюлю на огонь и с задумчивым видом принялась помешивать в ней.
– Во вторник перед нашей близостью я забыла принять противозачаточное, – сказала она спустя несколько мгновений. – Не знаю, как это могло вылететь у меня из головы. Я всегда помню о таких вещах.
– Ну и что? – со смехом произнес Ван-Ин. – Вряд ли ты могла бы забеременеть, не приняв таблетку один раз. К тому же посмотри на меня: мне сорок три года, я пью, как лошадь, и курю, как паровоз. Я так же бесплоден, как сибирская почва в районе вечной мерзлоты. И потому фактически невероятно, если из моего семени появится ребенок.
– Не стоит недооценивать мать-природу, Питер. Во вторник я стала жертвой овуляции.
Неужели у помощницы прокурора может быть овуляция? Ван-Ин с трудом сдерживал смех, но понимал, что должен как-то поддержать, утешить Ханнелоре.
– Ты не находишь, что квашеная капуста пахнет превосходно? – сказал он, так как не мог придумать ничего другого.
Она обняла его и принялась покрывать его лицо поцелуями.
– Я умираю от голода, – со смехом призналась она. Ван-Ин взял у нее деревянную ложку.
– Только ответь мне честно, для меня это очень важно. Договорились? Ты очень расстроишься, если я действительно забеременела?
