Сирил Хейр - Трагедия закона
– Вы забрали нож, господин Петигрю?
– Нет.
– Господин Маршалл долго ждал вас здесь, в вашем кабинете, двадцать второго числа. Отсюда он направился на Олд-Бейли.
– Да, я встретил его там.
– Он сделал признание, что убил судью Барбера.
Лицо Петигрю сморщилось, как от боли.
– Бедный мальчик!- проговорил он.- Бедный несчастный мальчик! Это ужасно, инспектор!- Помолчав, он добавил: – В этом случае нет смысла скрывать ответ на ваш вопрос. Я пошел на Олд-Бейли, потому что подумал, что он может сделать какую-нибудь глупость.
– Вот как?
– Да. Некоторое время назад Маршалл рассказал мне об этом деле, и я видел, что он очень расстроен. В то утро я увидел объявление в Темпле, где сообщалось, что дело слушается в первом зале Уголовного суда и что Барбер является председателем. Первая часть слушания уже состоялась. Я не особенно интересовался, но за обедом оказался за одним столом с Фокеттом, который сказал мне, что судья вел себя, мягко выражаясь, возмутительно. Вот тогда я забеспокоился, потому что юный Маршалл мне нравился и я знал, что он воспримет поведение судьи близко к сердцу. Когда на следующий день я вернулся в мой кабинет во второй половине дня, Джон сообщил мне, что меня хотел видеть Маршалл, что он был возбужден и нервничал, а потом, около четырех, быстро ушел. Вот тогда я и забеспокоился не на шутку. Я знал о его идеализме относительно судей и правосудия – забавное заблуждение, между прочим, но весьма опасное,- и у меня возникло подозрение, что он мог пойти в суд и что-нибудь там натворить. Поэтому решил, что должен перехватить его, взял такси и помчался на Олд-Бейли. Как оказалось, я немного опоздал. Бедный парень!
– Благодарю вас,- сказал инспектор.- Теперь, когда вы мне много рассказали, господин Петигрю, не смогли бы мы вернуться к предыдущему вопросу?
– Я вас не понимаю.
– Если я не ошибаюсь, вы не хотели отвечать на вопрос, почему вы оказались на Олд-Бейли, чтобы не бросить подозрение на Маршалла.
– Совершенно верно.
– Я хотел бы спросить, не отрицали ли вы, что у вас хранился интересный сувенир из Истбери, по той же причине?
– Сегодня я совсем плохо соображаю. Не понимаю вашего вопроса.
– Если вы взяли нож в качестве сувенира, вы могли держать его где-то здесь, в этом кабинете, и использовать, например, для вскрытия конвертов и разрезания бумаги. Не могло так случиться, что при виде ножа у Маршалла созрело решение, как ему разделаться с судьей, он взял его и поспешил на Олд-Бейли, не дождавшись вас?
– Понимаю,- медленно произнес Петигрю.- Весьма хитроумно, если позволите так сказать. Но к сожалению, ваша версия не годится. Смею вас заверить, что Маршалл не брал никакого ножа из этой комнаты.
Маллет кивнул.
– Я не удивлен вашим ответом,- сказал он.- Дело в том, что ему вчера вечером впервые показали этот нож и напомнили его происхождение. Так вот, как только Маршалл увидел нож, он немедленно…
– Что он сделал?
– Он немедленно отказался от признания в убийстве.
– Отказался?! Инспектор, вы из меня дурака хотите сделать?
– Ну что вы, господин Петигрю,- извиняющимся тоном сказал Маллет.- Меня в действительности интересовала причина вашего появления на Олд-Бейли в тот день. Вы должны были дать какое-то объяснение. И я подумал, что вы быстрее скажете, если я сообщу вам, что никого уже не надо прикрывать.
Петигрю не то рассердился, не то повеселел.
– Это аморально,- наконец произнес он.- Не могли бы вы теперь объяснить мне, что толкнуло Маршалла на такой поступок?
– Полагаю, что он взял на себя ответственность за преступление, опасаясь, что полиция будет подозревать мисс Бартрам.
– Мисс…? Ах да, это молодая леди, в которую он влюблен. Значит, это та блондинка, которая вступила в схватку не на жизнь, а на смерть с двумя полицейскими? А почему? Впрочем, подождите, дайте я сам соображу. Маршалл знал, что у нее не могло быть этого режущего предмета из Истбери, потому что она там не была, если только он сам не дал ей нож, а он не давал. Следовательно, с точки зрения полиции она невиновна, и нет необходимости ее защищать. Я прав?
– Вы правы.
– В этом деле присутствует масса безумного донкихотства. А молодая дама, случайно, не пыталась защитить жениха своим собственным выдуманным признанием?
– Нет,- серьезно ответил Маллет.
– Я так и подумал. На мой взгляд, женщины такого рода обычно имеют более реалистичный взгляд на вещи. И тем не менее не исключена возможность, что Маршалл, не зная, что вы опознали кинжал… Впрочем, не сомневаюсь, вы все проверили. Куда мне с моими мозгами до Скотленд-Ярда! Кстати, насколько я понимаю, наш друг Бимиш тоже за решеткой?
– Да.
– Я дам вам одну подсказку. Мне надоело прикрывать людей. Пора выдать хоть одного сотоварища. Бимиш – превосходный метатель дротиков.
– Я это предполагал,- кивнул Маллет.- Но мне надо знать точно. Вы когда-нибудь видели его за этим занятием?
– Представьте себе, видел. Очень впечатляющее зрелище.
– Когда это было?
– О, довольно давно. В ту ночь, когда случилось дорожное происшествие. В ту ночь, когда все это началось.
Последовала долгая пауза. Маллет смотрел в камин и дергал себя за кончики усов, будто решая, что делать дальше. Петигрю тоже задумался.
– Так вот что получается,- сказал он наконец.- Мы прошлись по всему списку подозреваемых, не так ли, инспектор? По крайней мере для проформы в него надо включить и меня?
– Да,- ответил Маллет рассеянно. По его тону было неясно, на какой из двух вопросов он ответил.- Я вот думаю,- продолжил он,- над тем, что вы сказали: "В ночь, когда все это началось". Это была идея леди Барбер, что все неприятности, случившиеся с судьей во время выездной сессии, каким-то образом связаны друг с другом, включая дорожное происшествие 12 октября 1939 года.
– Как вы, детективы, точны,- заметил Петигрю.- Я бы ни за что на свете не вспомнил число. Да, несомненно, именно то дорожное происшествие загнало судью в ту дыру, в которой он находился накануне своей смерти, Я нарушу тайну, инспектор, но полагаю, что в данных обстоятельствах это простительно. Барберу фактически приказали подать в отставку во время каникул. Он был настолько потрясен, что пытался покончить с собой.
– Об этом я уже знаю,- сказал Маллет.- То есть знаю, что была попытка самоубийства, но мне не ясен мотив и не известны детали.
– Думаю, вы сможете сами все узнать и проверить, если обратитесь в некоторые высшие инстанции. Мне бы не хотелось, чтобы вы цитировали меня как источник информации. Человек, рассказавший мне это, взял с меня слово молчать, и этот человек крайне заинтересованное лицо.
– Ясно. Согласно медицинской экспертизе леди Барбер в тот раз спасла жизнь мужа. Жаль, что ей не удалось этого сделать вторично.
– Не хочется выглядеть бессердечными,- заметил Петигрю,- но меня поражает, как женщина, прожившая с Барбером столько лет, все-таки хотела спасти ему жизнь.- Он бросил взгляд на детектива и добавил: – Как бы то ни было, я рад за нее, что в тех обстоятельствах ей хотелось и удалось спасти его.
Маллет молча кивнул и поднялся.
– Я отнял у вас много времени, господин Петигрю,- проговорил он.Благодарю, что вы терпели меня так долго.
– Все нормально. Это был интересный разговор, по крайней мере для меня, но, боюсь, не очень полезный для вас. Честное слово, не думаю, что могу оказать вам дополнительную помощь. Если хотите, я мог бы составить для вас список людей, которые настолько не любили Барбера, что были бы рады его устранить. Это был бы длинный список, включающий несколько очень известных имен, но, насколько я понимаю, у вас уже достаточное количество подозреваемых, и ради того, чтобы спасти собственную голову, мне бы не хотелось причинять беспокойство еще многим другим.
– Мне было бы достаточно узнать всего одно имя,- сказал в ответ Маллет.- Имя того, у которого был мотив для убийства судьи 12 апреля 1940 года, спустя много времени после выездной сессии – если Сессия вообще имеет к этому отношение, не считая орудия убийства.
– 12 апреля!- воскликнул Петигрю.- Так вот оно в чем дело! Мой бог, конечно! До свидания, инспектор. Сообщите мне, если вам от меня понадобится что-нибудь еще.- Он протянул руку, но Маллет не ответил на рукопожатие.
Он уставился на барристера:
– Да, господин Петигрю. Именно 12 апреля. Не могли бы вы объяснить мне, что вас так взбудоражило?
– Ничего,- заверил его адвокат несколько сконфуженно.- Абсолютно ничего. Кроме того, что вы, детективы, всегда так точны насчет дат, как я только что сказал.
– И все-таки, кажется, что-то в этой дате привлекло ваше внимание,настаивал инспектор.
– Нет-нет!- запротестовал Петигрю. Он, казалось, полностью потерял свою обычную самоуверенность.- Сегодня ведь шестнадцатое? Я удивился, что прошло так мало времени. Мне казалось, что прошло уже много дней. Это было настоящим потрясением для меня – вы можете себе представить, и я потерял счет дням…- Он не закончил фразу.
