Фридрих Незнанский - Убей, укради, предай
– Как обычно, в форме.
– Да нет. Черты лица, что-нибудь запоминающееся, рост, ну и…
– Среднего роста. – Ирина Александровна задумалась. – Подтянутый, хотя в то же время и расслабленный. Бородка светлая… Глаза… тоже светлые.
Грязнов, стараясь не дышать, достал портрет Гусева.
– Ой! Очень похож.
Ну и ну, Турецкий, мысленно я тебе аплодирую. И с телевидением хитро подгадано.
– Давайте пройдемся там же, где он ходил.
– Он-то и был всего ничего, – рассказывала тем временем Грязнову заведующая. – Вроде как для галочки. Сам так шутил. Здесь посмотрел сцену, операторскую. За кулисами еще. – Она указала рукой. – Там у нас всякий театральный инвентарь, ну и проводки, конечно, хватает.
Лагутенко тем временем тщательно обследовал каждый метр, вооружившись гвоздодером, даже сорвал несколько досок со сцены. Заглянул под сцену с фонариком. Пусто…
Все деревянные части были тщательно пригнаны, да и не Кремлевский дворец – все на виду, а спрятать взрывчатку – дело тонкое. Нет, сам бы он в актовом зале прятать не стал. Тем более что есть девяностопроцентная гарантия, что ребята из охраны Чеботарева заранее прощупают тут каждый сантиметр. Нет, он бы не стал! А где бы стал?
– Осмотрел кладовую, – продолжала заведующая. – Кажется, что-то ему там не понравилось, почеркал еще ручкой у себя в блокноте.
Лопаты, грабли, ведра и другие необходимые для общественно полезного труда вещи находились под лестницей, совсем рядом с актовым залом.
А что?
Грязнов подумал, что, будь он диверсантом, специализирующимся по детским домам, именно сюда и прилепил бы опасный подарочек.
Но увы! Или, наоборот, слава богу? Ни в самой кладовке, ни в ведрах, ни под ними ничего не нашлось, если не считать пачки печенья, спрятанной каким-то маленьким обжорой.
– А где он еще смотрел?
– Да больше и нигде. Прошел потом в столовую, походил, кивнул и уехал.
– И вы постоянно были рядом?
– Почти. Доктор, что ребят осматривал, позвал. А когда он осмотрел кладовую и вышел, – заведующая заговорила быстрее, – Петька Мышкин затеял драку с Рогожиным. Они постоянно колотят друг друга. Пришлось разнимать.
– Долго разнимали гладиаторов?
– Пять-семь минут… А что?
– Этого достаточно.
– Совсем нет. Обычно я их мигом.
– Не для этого. – Он уже стоял на четвереньках и обследовал нишу тыльной стороны полувековой лестницы.
– Вячеслав Иваныч! – заорал Лагутенко. – Не трогайте руками!
…Взрывное устройство не подлежало выводу из строя, изъятию или хотя бы транспортировке. Одним словом, абсолютно никаким способам нейтрализации. Если только не взрывать его вместе с детдомом. Лагутенко объяснил этот феномен появлением супернового поколения пластиковых взрывчаток.
– А если выпилить вместе с куском деревянной лестницы? – спросил Грязнов. – И, таким образом, избежать прямого контакта.
– Все равно колебаний, пусть даже самых незначительных, не избежать, а это означает лишь одно – последующий взрыв. Таймер включится – и привет.
– Просто гений человеческой мысли. И как оно приводится в действие?
– Дистанционно, разумеется. По меньшей мере до четырех километров. Теоретически эта мина может пролежать здесь годы и разнести все в клочья в результате одного движения пальца своего хозяина. Но и без него она таит чудовищную угрозу.
Теперь Толик сел за руль. Ехали к кольцевой.
Искать иголку в стоге сена – задача выполнимая, но весьма растянутая во времени. А искать надо скорее, иначе… Лагутенко резонно заметил, что нужно ехать к прилегающим к детскому дому населенным пунктам.
Миновали не то жилой, не то дачный поселок «новых русских», въехали в обычный городишко. Возможно, в недалеком будущем и он сольется со столицей, как многие другие. Обновится, разрастется, станет цивилизованней. Заимеет собственную станцию метро. И останется от него только название этой станции.
Город пересекли быстро. На противоположном конце находился автовокзал, за ним – скрытый молодой посадкой деревьев, переходящей в лес, детский дом.
Грязнов молчал, только напряженно водил головой по сторонам. Хищный нос его нервно подрагивал. «Вынюхивает, словно ищейка», – сравнил Лагутенко и, не останавливаясь, направил машину по шоссе.
Проехали километра три. С двух сторон дорогу облепил небольшой поселок. Деревянные домишки жались друг к другу, дымили трубами, не подавая больше никаких признаков жизни.
– Вряд ли… Не то, – заговорил сам с собой Грязнов и попросил: – А вот здесь, пожалуй, направо.
Поселок закончился. Они подъехали к развилке и свернули. Но через пятнадцать минут, когда проскочили еще один похожий населенный пункт, Грязнов сокрушенно вздохнул. Впереди, насколько хватал глаз, простирались необъятные поля с редкими рощицами. Местность уходила вниз, потом поднималась вверх. Может быть, там что и было еще, но это уже откровенно далеко.
– Возвращаемся, – принял единственно правильное решение Грязнов.
– Куда?
– К развилке.
– К развилке так к развилке.
Возле заброшенной церквушки Грязнов выбрался наружу и скрылся в ветхом деревянном строении. Но уже через пять минут появился с озабоченным лицом.
– Сколько отсюда по прямой до детского дома?
– Километра три, не больше, – прикинул Лагутенко.
– Не мешало бы понаблюдать за этим местом. Как раз напротив объекта. Но ведь надо же где-то ставить машину! А ведь наш пиротехник должен соображать, что охранники Чеботарева будут прочесывать местность, и, значит, он здорово рискует. И потом, самое главное, я не понимаю, где гарантия, что, когда он нажмет взрыватель, Чеботарев будет там, где надо? Как он вычислит нужный момент? Едем дальше.
Впереди, метрах в трехстах, немного в стороне от дороги ютилась у леса крохотная деревушка Пеструхино. Грязнов позвонил в МУР и распорядился выслать опергруппу и аккуратно, неназойливо обследовать в Пеструхине каждый кустик и каждый дом. Кроме того, под видом проведения сельхозработ в ближайшие часы должно было начаться наблюдение с воздуха. Каждый квадратный метр земли должен был быть изучен и взят под наблюдение.
За Пеструхином ничего примечательного не наблюдалось. Единственным местом, где можно было укрыться и выжидать, являлась именно эта полуразрушенная церковь. Так что же, команда на взрыв будет подаваться отсюда? Скорей всего…
– Давай сигарет, что ли, где-нибудь купим…
Затормозили у автовокзала. Зашли в типовое одноэтажное здание. Пока Грязнов покупал сигареты, Толик побродил зачем-то по залу ожидания, прошелся возле билетных касс, сочувственно оглядывая длиннющую очередь, больше похожую на толпу, подошел к группе зевак, смотревших подвешенный в углу телевизор. Чем-то это напоминало казарму. На экране мелькали кораллы и причудливые рыбы. РТР показывало «Подводную одиссею команды Кусто». Охотник, скрывавшийся в металлической клетке, сам же был и наживкой для голодной акулы. В руках он держал мощное ружье-гарпун.
Грязнов подошел сзади и тоже некоторое время смотрел на экран.
И тут до него стало доходить. РТР… Скопление людей… Транспорт… Телевизор!
Все стало на свои места. Детдом находился в двух километрах от автовокзала. С одной стороны, у киллера будет отличная возможность, затерявшись в привокзальной толпе, наблюдать действие по телевизору и в нужный момент нажать на кнопку. С другой стороны – живо сесть в автобус и отчалить подальше.
Черный. 17 сентября, 14.10
Нужно было подышать свежим воздухом для успокоения, а заодно купить коньяку. А то вдруг война, а в сейфе пусто. И Турецкий вышел на улицу.
На обратном пути наткнулся в воротах прокуратуры на «ведущего американского специалиста».
– Турецкий, мне надо с вами поговорить! – бросился Черный к «важняку». Его маоцзэдуновские глаза округлились практически до европейских стандартов, а лицо имело цвет зеленоватой сливы.
– Ну пойдемте поговорим.
– Вот. – Войдя в кабинет, Черный выложил на стол полиэтиленовый пакет, подал Турецкому резиновые перчатки и отвернулся.
В пакете лежала не первой свежести дохлая белая мышь со свернутой шеей.
– Это вам подбросили? – Турецкий затянул пакет зажимом, отнес на подоконник и вернул перчатки.
– Это Билл, мой друг! Вы понимаете?! Единственный друг! Его похитили и убили! – Он с ненавистью посмотрел на Турецкого.
Турецкий выдержал его взгляд, Черный гневно мотнул головой и уставился в пол.
– Прошу прощения. – Турецкий из вежливости покашлял. – Могу сообщить, хотя это вряд ли вас утешит, недавно вступил в силу закон об ответственности за жестокое обращение с животными. Убийство Билла, таким образом, является уголовным деянием. Если желаете, я помогу вам составить соответствующее заявление.
– И что ждет убийцу? – Черный криво усмехнулся, щека его часто задергалась в нервном тике.
– Наказание согласно закону. Выпейте воды и успокойтесь.
