Саманта Хайес - Пока ты моя
– Ваш сын здесь? – все еще деловитым тоном осведомилась Лоррейн. Ей хотелось, чтобы эта женщина ощутила хотя бы десятую часть той тревоги, которую испытывала она.
– Мэтт? Да. Зачем он вам?
Лоррейн выждала еще мгновение, затянув паузу как можно дольше, и расплылась в натянутой улыбке.
– Хорошо, это значит, что моя дочь тоже здесь.
И тут Лоррейн заметила чемоданы, сваленные в прихожей, – чемоданы, которые она сразу же узнала. От столь явного доказательства переезда Грейс Лоррейн стало дурно.
– А-а-а… – любезно протянула женщина. – Вы, должно быть… Пожалуйста, проходите. – Она посторонилась и добавила: – Думаю, они смотрят кино. А я просто готовлю…
– Сожалею, Грейс не сможет остаться на ужин. Я приехала за ней.
Мать Мэтта казалась озадаченной, но, несмотря на бесцеремонные манеры Лоррейн, оставалась раздражающе спокойной и вежливой.
– Я позову Грейс. Вы, наверное, хотите поговорить с ней. – И она удалилась по коридору, не дав Лоррейн возможности возразить, что никаких разговоров не будет, а Грейс немедленно отправляется домой – и точка.
Через несколько секунд в прихожей появилась Грейс. Она была мрачнее тучи. Лоррейн вдруг почувствовала, что испугалась своей собственной дочери.
– Что ты здесь делаешь? – бросила Грейс. На ее ногах красовались домашние тапочки, руки грозно скрестились на груди. Дочь стояла, прислонившись к стене.
– Я приехала, чтобы забрать тебя домой, милая, – произнесла Лоррейн так спокойно, как только могла. Во рту у нее пересохло.
– Нет, мама, – твердо произнесла Грейс. – Я уже все тебе сказала. Теперь я живу с Мэттом.Парень тут же нарисовался рядом и прижался к Грейс, обхватив ее рукой за бедра. Мать Мэтта подошла к паре, и все трое застыли, будто спортивная команда перед началом матча, этакая стена игроков перед командой противника.
– Мы смотрим фильм, а Нэнси готовит карри. – Грейс с нежностью посмотрела на мать Мэтта.
«Нэнси», – угрюмо повторила про себя Лоррейн, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.
– Что ж, ты уже не смотришь фильм и не ешь карри. Ты возвращаешься домой вместе со мной.
– Ни за что. Я переехала, и теперь живу здесь. Ты не сможешь меня остановить. – Грейс вздохнула, словно сама едва верила в то, что говорит, и все же менять свое решение она явно не собиралась. Мэтт прижался к ней еще сильнее.
– Думаю, твоя мама просто волнуется о тебе, Грейси, – заметила Нэнси.
«Подумать только – она называет ее Грейси!» Чаша терпения Лоррейн практически переполнилась, но возмущенной матери все-таки удалось сдержать гнев.
– Боюсь, это совсем на нее не похоже, – обратилась она к Нэнси. – Простите, что мы так вас потревожили.
– Ну что вы, ничуть не потревожили, – сердечно отозвалась Нэнси. – Мы очень рады принять Грейс у себя.
– Это очень любезно с вашей стороны, но, Грейс, ты действительно должна поехать со мной. Сейчас же.
Еще один сердитый взгляд матери, еще одни поджатые в негодовании губы, еще один умоляющий взгляд, призывающий дочь внять последним словам, но – нет. Грейс просто улыбнулась, повернулась и направилась вниз по коридору.
– Прости, мам, – бросила она через плечо. – Мы с Мэттом обручились. Теперь мы живем вместе. Такие вот дела. Пока.
И Грейс скрылась в гостиной. Мэтт ушел следом.
Обменявшись еще парой слов с Нэнси, Лоррейн наконец-то покинула этот дом – без дочери. Она отказывалась верить в то, что произошло. Ну почему она так легко сдалась? Почему ничего не предприняла? Вытащила бы Грейс оттуда за руку, оглушительно вопя на дочь, заковав ее в наручники! Лоррейн чувствовала себя опустошенной, злой, как черт, ни на что не годной и такой разочарованной, как никогда прежде в своей жизни. Она ехала домой в странном оцепенении, не в силах поверить в то, что случилось несколько минут назад.
– Я потеряла ее, – тихо констатировала Лоррейн, останавливаясь у дома. – Я потеряла ее, они забрали ее у меня.
По сравнению с большим, отдельно стоящим особняком Барнсов их дом выглядел облезлым и немного унылым. Перед тем как зайти, Лоррейн вытащила из сумки телефон и написала эсэмэску Грейс: «Нам нужно поговорить. Пожалуйста. Целую».
В гостиной Лоррейн обнаружила Адама, сгорбившегося над своим ноутбуком.
– Что происходит? – спросил муж, когда Лоррейн хлопнула дверью и швырнула пальто прямо на лестницу. – Где Грейс?
– Она ушла из дома.
Адам встал и потянулся к руке жены. Лоррейн вздрогнула и отправилась на кухню. На сей раз Лоррейн уже не мучили угрызения совести, когда она взяла свой наполовину полный бокал вина.
– Она у Мэтта. Я ездила туда, чтобы забрать ее. Она едва разговаривала со мной и отказалась возвращаться домой. Конечно, я могла бы увезти ее оттуда силой, но разразился бы ужасный скандал. Я просто не знаю… – Лоррейн почувствовала, как к глазам подступили слезы. – Просто не знаю, что делать. Она ушла. Да, черт возьми, ушла!
– О, Рей, – только и произнес Адам, направляясь к Лоррейн. На этот раз она не сделала шаг назад.
– Грейс губит свою жизнь. А как же экзамены, университет, все ее мечты о карьере?
Адам вздохнул:
– Если Грейс решительно настроена бросить школу и жить с Мэттом, боюсь, нам ничего не остается, кроме как поддержать ее. Ты не успеешь и глазом моргнуть, как ей исполнится восемнадцать, и она все равно поступит по-своему.
Лоррейн ушам своим не верила. Это ведь Адам недавно негодовал в этой вот самой комнате, рыча по поводу планов дочери: «Черта с два!» Оглядываясь назад, на все эти годы, Лоррейн не могла не признать: исполнять роль родителя Адаму было проще. Намного проще. Конечно, он выполнял свою долю обязанностей по смене подгузников и ночному кормлению, но когда дело касалось необходимости взять декретный отпуск или остаться дома из-за болезни детей в ущерб продвижению по службе или участию в крупной операции, Лоррейн всегда оставалась внакладе. Даже сейчас именно Адам отвечал за расследование дел Фрайт и Дэвис, и в первую очередь его считали лучшим сотрудником – вот он, мужской шовинизм! – на работе. Безусловно, Лоррейн ни за что не стала бы жечь свой лифчик из-за этих проблем, так уж сложилась ее не самая худшая жизнь, грех было жаловаться, но временами она по-прежнему ощущала несправедливость ситуации. Сейчас даже больше, чем когда бы то ни было.
– Послушай, – начала Лоррейн и вдруг спохватилась, что забыла остановиться у китайского ресторанчика, продающего еду навынос. – Я лишь говорю о том, что она ведет себя опрометчиво. Мы должны вмешаться и предотвратить катастрофу, о которой она будет жалеть потом всю оставшуюся жизнь.
– Она думает, что влюблена. И возможно, так и есть. Дай ей время и посмотри, что произойдет.
– У нее нет времени. Как же ее экзамены? Чтобы поступить в университет, ей нужны хорошие отметки… – Лоррейн осеклась. Спорить с мужем было бессмысленно. К тому же на кухню только что неслышно впорхнула Стелла. На ней красовались толстые носки по колено и одна из огромных шерстяных кофт Адама.
– Я умираю от голода, мама. И мне очень холодно.
Адам сорвал рекламное меню с доски для заметок и взял телефон. Стелла по привычке крикнула Грейс наверх, что китайская еда вот-вот прибудет, но Лоррейн взяла младшую дочь за плечи и мягко объяснила ей, что сестры нет дома и она вряд ли вернется в ближайшее время.
– Лучше объясни мне, что ты сегодня хотел мне рассказать по телефону, – чуть позже попросила Лоррейн Адама.
Супруги заключили пакт, что покинут дом этим вечером только в том случае, если произойдет что-то по-настоящему важное. Впрочем, если бы обстоятельства, о которых Адам упоминал ранее по телефону, радикальным образом меняли ход расследования, он наверняка уже сказал бы об этом.
– Я прочитал кое-что интересное в досье Карлы Дэвис.
– В том личном деле, которое мы забрали из дома социальной работницы? – уточнила Лоррейн.
Адам кивнул и растянулся на старом диване. Его рубашка выбилась из-под брюк спереди, но Лоррейн упорно отказывалась смотреть на это. Она знала, что ее муж был в отличной форме, и это так раздражало! В то время как ее живот успел послужить надежным убежищем для двух детей и с тех пор поглощал все, что в него забрасывали, живот Адама был великолепно накачанным, натренированным и накормленным с пользой для здоровья. Лоррейн никогда не стеснялась того, как выглядит, но в последнее время между ними с мужем началось что-то вроде соревнования – или, по крайней мере, ей так казалось. А в том, что касалось физической формы, они были как небо и земля.
– И что там?
– Я наткнулся на запись о том, что у Карлы был запланирован аборт, когда она была на шестнадцатой неделе беременности. Операцию должны были проводить под общим наркозом.
– Понятно. – Лоррейн обняла себя руками за талию.
– Но, как мы знаем, Карла не довела дело до конца, – продолжил Адам.
– А нам известно, почему аборта не было?
– Сотрудница социальной службы, курирующая Карлу, просто сделала пометку о том, что ее подопечная передумала, – пожал плечами Адам.
