Анатолий Степанов - Парад теней
- Давай, Рома, давай, - ободрила его Наталья.
- Не буду ходить вокруг да около, - определил стиль беседы Казарян. Я хочу задать вам несколько вопросов, на которые, не скрою, вам будет трудно, нежелательно, а иногда и просто невыгодно отвечать.
- Ты не пугай, ты спрашивай, - посоветовала Наталья.
- Но отвечать в любом случае придется, - презрительно не слыша ее, продолжил кинорежиссер, - потому что при ином, неприемлемом для меня варианте, я буду вынужден использовать весьма огорчительные для вас меры воздействия.
- Неужто бить нас будешь?! - притворилась испуганной Наталья.
- Котенок, - предупреждающе, по слогам, протянул Юрий Егорович.
- Пардон, - извинилась Наталья. - В хоккей играют настоящие мужчины.
- Слушаю вас, Роман Суренович, - подвел итог вступлению банкир.
- Вопрос первый... - Казарян сделал паузу для того, чтобы подтянуть ноги, поставить на колени локти, а подбородком упереться в сдвинутые кулаки. - Первый и, по сути дела, основной. Ваш банк, Юрий Егорович, в последнее время финансировал или финансирует новые, так сказать, проекты в поп-бизнесе?
- Финансирую я, а не банк. И только один проект - концертную программу своей жены, - не размышляя, быстро ответил Юрий Егорович.
- Хорошо, если так. Это можно проверить. Спросим по-другому. Следовательно, ни одна из продюсерских контор не пользуется поддержкой вашего банка?
- Вы говорили о прямом финансировании конкретных проектов последнего времени. Отрицательно я ответил только на этот вопрос.
- Значит, я могу считать, что на продолжение вопроса вы ответили положительно?
- А вы точнее сформулировали способ наших взаимоотношений с клиентами подобного рода. Не финансирование, а финансовая поддержка.
- Не вижу разницы, - категорично заявил Казарян.
- Это только на первый взгляд, Роман Суренович.
- А на второй? - поторопил нетерпеливый армянин.
- Финансирование предполагает долгосрочное кредитование, я бы даже сказал, инвестиционное кредитование. Финансовая же поддержка определяется конкретными сроками на конкретные суммы под конкретные проценты. Если вы спросите, проводили ли мы подобные операции, то я отвечу, что да, проводили. И не только в сфере поп-бизнеса.
- Ни хрена не понял, ну да ладно, - признался Казарян.- Вопрос второй: может ли кто-нибудь из крупных пайщиков банка профинансировать проекты, о которых я упоминал?
- Во-первых, вы ни о чем не упоминали, Роман Суренович, а во-вторых, кого вы имеете в виду, говоря об одном из крупных пайщиков?
- Ну, допустим, только допустим, о Галине Васильевне Праховой. Четверть вашего банка, насколько мне известно, ее?
- Почему не может - может. Исключительно из своих личных средств.
- Ее личные средства - акции вашего банка, и для того, чтобы вложить в дело энную сумму, она должна продать часть своих акций на эту сумму. На сколько уменьшилась доля Праховой за последнее время, Юрий Егорович?
- Я не могу, не нарушая банковской этики, ответить на ваш вопрос.
Казарян, обычно не терпящий условностей, лавирования в общении, устал. Он расстегнул вторую пуговицу на рубашке, помотал головой и, поймав Натальин взгляд, подмиг нул ей. Та поспешно налила ему стаканчик. Казарян поднял наполненный стакан:
- Спасибо, Ната. - Никого не дожидаясь, выпил и сделал заявление: Кстати, об этике, этикете и даже эстетике. Мне понятно твое стремление повесить мне на уши не лапшу даже, а прямо-таки итальянские спагетти в надежде заморочить мне голову. Стремление объяснимое, но для меня не приемлемое. Вне этики, этикета и эстетики я по-нашему, по-простому, можно так сказать, по-советски говорю тебе, Юрик: кончай вертеться и бляки распускать.
- Я попросил бы вас, Роман Суренович... - многозначительно не договорил банкир.
- Проси, - милостиво согласился Казарян. На это у объяснявшегося штампами Юрия Егоровича достойного ответа не нашлось. Он мямлил:
- В общем, я в некотором смысле и не прошу... Я, скорее, требую...
- Требуй, - пошел и на это Казарян.
- Вы должны вести себя культурно! - в отчаянии вскричал банкир. Здесь дама!
- Дама меня простит. Ты меня простишь, Ната?
- А я и не обиделась и не возмутилась, Рома.
Странные желания обуревали бедную кинозвезду. С одной стороны, ей хотелось, чтобы Казарян не пузырил ее такую гладкую, такую удобную жизнь, а с другой - страстно ей желалось, чтобы тот же Казарян стер с самодовольного личика ее супруга хамскую уверенность хозяина, ощущавшего свое всесилие и безнаказанность.
- Спасибо за доброе слово, родная, - поблагодарил ее Казарян, встал, подошел к Юрию Егоровичу, поднял из кресла за атласные борта смокинга, заглянул в глубоко сидящие карие глазки и сказал легко и просто: - Правду будешь говорить, сукин кот? Делаю тебе первое и последнее серьезное предупреждение.
...Только крикнуть, только свистнуть... Могучие преданные ребята врываются сюда и - дубинкой по голове, руки в наручниках за спину, ногами по ребрам, по почкам, по наглой морде - и уже коленями перебирая по грязной земле, ползет к тебе, моля и плача: прости, прости! А ты его острым ботинком в пах, в живот...
Юрий Егорович на миг прикрыл глаза.
- "Не спи, не спи, художник! Не предавайся сну", - предложил Роман Казарян. Дальше продолжил своими словами: - Я понимаю, хочется видеть сладкий сон про то, как меня в укромном лесочке от души метелят твои дюжие быки. А ты стоишь рядом и радуешься. Нет, Юра, не предавайся сну, не надо. Хоть, как поется, пусть это был только сон, но какой дивный сон, отряхнись от него, отряхнись.
И сам следуя своему совету, Казарян толчком в грудь возвратил банкира в уютное кресло - отряхнулся. Юрий Егорович вздохнул, жалеючи себя и свою мечту. Еще раз прикрыл глаза, но дивный сон не ушел. Поразмышляв, спросил. Не как бывший борец за светлые идеалы и светский человек, а попросту:
- Что у тебя есть Казарян для того, чтобы брать меня за горло?
- Заговорила роща золотая... Правильным путем идете, дорогой товарищ. А на ваш прямой и грубый вопрос отвечу, что уже неделю мой друг Алик Спиридонов усиленно работает над статьей по материалам прошлогоднего страшного дела, из которого ты успешно выкарабкался. Я так полагаю, что ты миллиончик зеленых, не меньше, тогда по лапам раскидал. Ведь и в налоговую инспекцию надо было запустить, и ревизорам ЦБ прилично откинуть. Но Спиридонов не берет, такая вот беда, Юрик. И уже сейчас по результатам его журналистского расследования можно сказать, что тебя прикрыли и отвели в сторону те, кому ты позолотил ручку.
- Вы не сумеете ничего доказать на суде! - вскричал, не помня себя, банкир. - У вас нет, у вас не может быть основополагающей документации.
- Не суетись, Юрик. Кое-что имеется. Может, действительно на обвинительный приговор при суперадвокате и не хватит, но для возбуждения уголовного дела вполне достаточно. А ты понимаешь, что такое президент банка под следствием. Легкая паника среди вкладчиков и клиентов - и твой банк безнадежный должник, что в переводе на общепонятный русский язык обозначает банкрот.
- Не блефуешь? - на всякий случай спросил Юрий Егорович.
- То есть не беру ли я тебя на понт? Успокойся или, наоборот, разволнуйся, - как хочешь, - на понт я тебя не беру, нет смысла. Ты же сам понимаешь, где твоя слабина, и я на нее тебе указал.
- Что надо Смирнову? - задал главный вопрос во всем разобравшийся банкир.
- Точные сведения о том, кто финансирует недавно возникшую новую структуру, которая прибирает к своим рукам индустрию развлечений.
- Формально ее не финансирует никто, - устало ответил банкир. - За исключением договора с Радаевым на подготовку программы и гастрольного турне Натальи, наш банк с развлекательным бизнесом ничто не связывает.
- Да я сейчас тебе, Рома, договор покажу! - неизвестно отчего вдруг обрадовавшись, предложила свои услуги Наталья, легко и стремительно подскочила к секретеру, выдвинула ящик.
- А вот это ты зря, подружка! - рыком осудил ее Казарян и в три прыжка достиг двери.
Закинув руку за спину и задрав блейзер, он вырвал из-под брючного ремня персональную машинку "магнум" и, расставив ноги и раскинув руки, распластался по стене в позе темпераментного грека, собирающегося исполнить знаменитый танец "Сиртаки". А "магнум" был пристроен к дверному косяку на уровне возможного появления головы входящего, который не заставил себя ждать. Он, видимо, очень торопился и поэтому совершил незначительную ошибку: не остановился на пороге, а сделал шаг в комнату. Незначительная ошибочка, но вполне достаточная, чтобы облегчить бывшему сыскарю работу. Казарян сделал первое па в греческом танце и оказался за спиной убедительно накачанного человека в рябеньком пиджаке и с пистолетом в руках. "Кольт" молодого человека смотрел в будуар-кабинет, а Казарянов "магнум" трогал холодным носом чувствительную шею охранника.
- Роняй пугач и руки в гору! - приказал Казарян страшным голосом.
