Антон Чиж - Мертвый шар
Кажется, Ванзаров понял, для чего так рвался в полицию. Он приказал трогать.
В этот вечер огни горели не только в «Аквариуме». Три окошка в особняке на Фонтанке свидетельствовали, что Лебедев на месте. А куда еще деваться неженатому человеку? Только и утешений у великого криминалиста, что работа и актриски. Не считая, конечно, кошмарных сигарок. Позднего гостя он принял с жаром, так что Родиону пришлось отбиваться от рюмки коньяка или сигарки. А узнав подробности бильярдного фокуса, печально усмехнулся:
– Конечно, все самое интересное проходит мимо. Ох, доля горькая. Никому я не нужен…
Потребовалось все красноречие, чтобы утешить эксперта. Пришлось согласиться на коньяк, после которого в стальное сердце проникли теплота и нега. Родион уселся на каком-то старом вещественном доказательстве и чуть-чуть развязно сказал:
– Наблюдал сейчас Fakelzung в «Аквариуме», дамы и господа бегают с факелами в масках. И вот пришло на ум, что персона… Что думаете, Аполлон Григорьевич, о персоне?
– Смотря о какой, – ответил Лебедев, вальяжно затягиваясь сигаркой. – О женской персоне – только самое вкусное. О мужских персонах – разное. Про вашу персону и говорить нечего – жулик. Не пойму, как попали в полицию…
– Я не про персону как личность.
– А что же?
– В древнегреческом театре персоной называлась маска, которую актеры надевали на себя. Ну, знаете, такие страшилища с перекошенными ртами. Надевали, чтобы сыграть трагедию. Впрочем, комедию тоже.
– Чудесно.
– Персона прячет человека. Скрывает совершенно. Под маской непонятно, кто перед тобой. Личина, одним словом.
– Еще коньячку?
– Погодите, – Родион загорелся. – Я подумал, что такую маску – персону – носит каждый. Даже вы и я. Кто-то носит маску любящего сына, иная – влюбленной невесты, другая – злобной фурии. Лицо тут ни при чем, персона прячет душу. Надо разглядеть, понять, кто же под ней прячется. Это самое трудное, как я теперь понял. Такое открывается, что лучше не снимать маску.
– За нашу и вашу персону! – провозгласил Лебедев, опрокидывая рюмку. – Кстати, о театре. К актрискам прогуляться не желаете? Так и знал. Тогда слушайте, что обнаружил в таинственных посланиях. Чем отрезаны слова, сказать не берусь, скорее всего, ножницы, наподобие маникюрных. Sub speciаe aeterni[13] это не имеет большого значения, потому что они приклеены сандарачным лаком.
Ванзаров не имел ни малейшего представления, что это такое. Чем добрый друг, он же добрый гений, тут же воспользовался.
– Эх, юноша, в полицию пошли, а таких элементарных вещей не знаете. Сандарачный лак производят путем растворения сандарака в спирте.
– Что такое сандарак?
– Еще его называют реальгаром, или красным мышьяком. Употребляется для бальзамирования трупов, для благовоний, им останавливают кровь, борцы применяют его, чтобы не задыхаться во время поединка. Дымом сандарака лечат катар. Также успокаивает зубную боль и лечит десны. Полезная штучка. Догадались?
– Ни в малейшей степени.
– О Ванзаров! Чему вас только в университете учили? Последняя попытка: немецким сандараком называется смола можжевельника. Ну?
– Что хотите – не знаю, – Родион даже обиделся.
– Театральный лак! – поставил победную точку Аполлон Григорьевич. – Которым приклеивают бороды и усы. Бумагу держит неплохо.
Так вот откуда тот самый странно знакомый запах! Можжевельник!
Впасть в уныние Ванзаров себе не позволил. Вторая рюмка укрепила дух. Занюхав янтарную жидкость каким-то химикатом, Родион весело спросил:
– А слова откуда вырезаны?
Лебедев молча указал на кучу в углу:
– Что-то из подобных брошюрок. Специально держу для образцов бумаги… Поищите, может, найдете подходящую.
Коньяк приятно расслабил члены. Однако Родион все-таки направился в угол и стал перебирать печатные издания. Где-то в середине пачки попалась тонкая книжица с красной обложкой. Полистав, Ванзаров спросил:
– Хотите послушать?
– Валяйте! – согласился эксперт, пребывавший в блаженной расслабленности.
– Цитата: «Какое же несчастье помешало расследовать это дело после такого падения власти». Откуда это? Уверяю, ничего сложного.
Изобразив задумчивость, Лебедев сообщил, что в голову ничего не приходит.
– Тогда другая: «И я слышал об этом, но никто не может указать виновника этого преступления». Кто говорит?
– Не знаю. Отстаньте.
– Последний шанс. Зачитываю: «Я буду бороться за него как за своего отца и приму все меры к тому, чтобы поймать убийцу». Назовите персонаж, даже вы его знаете.
– Да ну вас, – эксперт отмахнулся.
– Эдип-царь! – крикнул Родион, тем самым сравнивая счет. Не стоить думать, что между друзьями было негласное соревнование. Просто Родион Георгиевич не любил оставаться в долгу. Такой уж характер, что поделать.
Лебедев потребовал брошюрку, полистал и признал очевидный факт.
– Сразу понял: что-то знакомое! – бурлил Ванзаров. – Но ведь я читал в оригинале, а здесь мерзейший подстрочный перевод какого-то преподавателя Императорской Царскосельской гимназии «Ив. Мир. Иванова». Тоже мне любитель словесности. Тьфу!
– В лаборатории плевать не принято, у нас стерильная чистота, – сказал криминалист, стряхивая пепел. – Значит, старик Эдип вас морочил. Ловко.
– Вот и знак! – закричал Ванзаров, тыча пальцем в страницу. – После слова «берегись» точка со скобкой! Брак наборщика. Это то самое издание! Если б сразу догадался… Если б увидел, что скрывала персона…
– Что бы изменилось?
– Варвару, конечно, не спасти. Но Липа, быть может, осталась бы живой. И Тонька. И Орест.
Победное настроение разбилось вдребезги. Родион резко протрезвел. И на душе стало только хуже.
10
В подворотне маячили какие-то странные фигуры, но Ванзаров пошел напрямик. Не пристало чиновнику полиции шарахаться от теней. Навстречу отделилась фигура невысокого роста.
– Добрый вечер, Родион Георгиевич.
Обух выглядел все тем же неуловимо серым человечком, которого и филер не возьмется описать.
– И вам, Семен Пантелеевич.
Коротко присмотревшись, вор спросил:
– С вами все в порядке? Выглядите странно.
Родион заверил, что это показалось, уличное же освещение. Несколько устал, но и только. Полон сил, кипит энергией.
– Очень рад. Просьба ваша исполнена. Господин доктор на улице нашел потерянный кошелек. Вещей не было, не наши постарались. Но ему компенсировано.
– Благодарю. Это справедливо.
– И еще одна мелочь, – теперь Обух смотрел прямо в глаза, как умел. – Я решил, что ваша жизнь еще пригодится. Столице и вообще…
– Вот как?
– Я не шучу, Родион Георгиевич. Наверное, знаете, что на своей территории держу порядок. Не скажу, что каждый кошелек срезанный знаю, но что касается убийства – с этим у нас строго.
– Кого убили? – спросил Родион.
– Собирались вас. Были заплачены деньги, оставалось только наше согласие. Но я подумал, что такой чиновник, как вы, дороже каких-то двадцати рублей.
Обиднее всего, во сколько оценили его жизнь. Хотя бы сотню-другую накинули. А так – по ставке бильярдной партии.
– Желаете взглянуть на гайменника?
Из-за темных спин, маячивших в отдалении, выступил довольно крепкий парень в сюртуке, ворот сорочки расстегнут. Не силач, примерно двадцати лет, худощав, среднего роста, нервный, волосы длинные, прямые. Ничего примечательного. С таким запросто справиться в честном бою. Но кому нужен честный бой? Ударил сзади по затылку – и был таков. Парнишка глаз не отводил и вообще не показывал, что ему стыдно или неловко, как будто заявлял: каждый имеет право зарабатывать, как умеет. Ты – умом, я – кистенем. Извини, дружище, ничего личного.
– Он ответит на любой ваш вопрос.
Вынув одну из карточек, запасливо хранившихся в кармане сюртука, Родион молча предъявил.
Так же молча ему кивнули.
– Вот и поговорили, – обрадовался Обух, незаметным знаком отсылая безвестного подручного. – Теперь ваш черед. Услуга за услугу.
– Что вы хотите?
– Назовите, кто погубил Марфушу.
Родиону потребовалась пауза, чтобы собраться с духом. Сами понимаете, не с начальством разговаривать, тут каждое слово на вес чьей-то жизни.
– Марфушу убил лакей Орест. Ударил сзади бильярдным шаром. Она умерла сразу. Чтобы замести следы, изобразил несчастный случай: якобы стукнулась о ручку лестницы. Убил в первый раз, поэтому, конечно, наделал много ошибок. Сразу было видно, что несчастный случай грубо сфабрикован.
– Зачем слуге убивать блаженную?
– Жадность и глупость, что же еще.
– Прошу подробности.
– Марфуша – внебрачная дочь Филомены Платоновны, матери господина Бородина. Не знали? В том-то и дело. Она держала ее при себе. По завещанию Бородиной, в случае ее смерти Марфуше оставалось содержание. А лакею – ничего. Случайно узнав об этом, Орест решил отомстить, сделать больно хозяйке. Филомена Платоновна так рыдала над телом дочери, у меня чуть сердце не выскочило.
