Наталья Александрова - Клинок князя Дракулы
– Не можешь? – Древнее существо снова увеличилось, лицо его стало грозным и властным. – Ты забыл, кто твой Хозяин?
– Нет, я помню… – Никита сбросил оцепенение и устремился к Лизе.
Его глаза опять стали пустыми и мертвыми, в них не было никакого выражения, кроме всепоглощающего голода.
Лиза вскрикнула, прижалась к стене…
В этот страшный миг дверь дома распахнулась, на пороге появился невзрачный лысоватый человек в старомодных очках. В руке у него был старинный однозарядный пистолет.
– Ни с места! – рявкнул Малашкин, наведя свое антикварное оружие на Никиту. – Руки за голову!
– Это что еще за клоун? – Никита или тот, кто когда-то был Никитой, скосил глаза на следователя. – Убери свою игрушку, я ее не боюсь! Ты не понимаешь, жалкий человек, с кем имеешь дело! Я – бессмертный, сын ночи! Твое оружие для меня не опаснее детской игрушки! Сейчас покончу с ней и возьмусь за тебя!
Он склонился над Лизой, потянулся к ее горлу…
Малашкин нажал на спусковой крючок пистолета.
Старинное оружие не подвело: раздался оглушительный выстрел, и серебряная пуля пронзила тело вампира.
Вампир покачнулся, отступил в сторону от Лизы. На его мертвенно-бледном лице проступило удивление, сменившееся растерянностью и ужасом. В следующую секунду он упал на пол, забился в судорогах. Из его рта хлынула черная кровь, сам он задымился, как гнилая головешка, а еще через секунду исчез без следа.
– Хорошо делали оружие триста лет назад! – удивленно проговорил Малашкин, рассматривая дымящийся пистолет. – А вообще, что здесь происходит?
– То, что здесь происходит, – не твоего ума дело! – проговорило древнее существо, поднимаясь на ноги и вырастая на глазах. – Тебе удалось убить моего помощника, но на этом твое везение кончилось. Я гораздо сильнее его, меня не возьмешь серебряной пулей, да у тебя и пуль больше нет. Так что пошел прочь, если не хочешь стать моим ужином! У нас с моей кузиной свои собственные счеты, а ты тут посторонний!
Существо стало еще больше и вдруг превратилось в сгусток темноты, в черный смерч, который наполнил собой всю комнату.
Смерч налетел на Лизу, сбил ее с ног. Она упала на пол и выронила заветный кинжал. Кинжал был совсем близко, но она не могла до него дотянуться, не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, живая сгустившаяся темнота придавила ее, как каменная плита. В нескольких шагах от нее корчился на полу Малашкин, как и она, придавленный неодолимой тяжестью тьмы.
Из тьмы проступило лицо – иссеченное шрамами лицо средневекового воина, бесстрашного и беспощадного.
– Что ж, жаль, что мне не удалось сегодня выйти на свободу, – проговорил этот воин. – Но еще не все потеряно. В следующий раз мне больше повезет, а теперь, кузина, настал твой черед приобщиться к воинству ночи…
Он открыл рот – и Лиза увидела страшные волчьи клыки. Эти клыки были нацелены прямо на ее горло…
Ужас пронзил ее.
Она скосила глаза туда, где лежал кинжал, такой близкий и такой недоступный. В это мгновение Малашкин ногой подтолкнул к ней кинжал, и теплая рукоятка снова легла в руку.
И эта рука словно обрела самостоятельную жизнь, самостоятельную волю. Она преодолела страшную тяжесть тьмы и поднялась, направив кинжал вверх, на грудь жуткого существа.
Не замечая угрозы, вампир нагнулся, чтобы вонзить клыки в горло девушки, – и наткнулся на сияющее лезвие.
Жуткий, оглушительный крик заполнил помещение, вырвался из дверей и окон.
В этом крике был и ужас, и ненависть, горечь и страдание. Словно все души ада закричали разом, осознав предстоящие им тысячи лет невыносимых мучений.
Лицо страшного создания снова стало меняться, вот это опять уродливый старик, вот это прекрасный юноша, вот ребенок, вот зрелый мужчина, а вот – уродливое существо, ничуть не похожее на человека, – рогатая жаба в золотой короне, с длинными волчьими клыками, с которых капала ядовитая слюна…
И вот, сбросив этот последний облик, вампир обратился в струйку дыма – и рассеялся, не оставив после себя и следа.
И в ту же секунду исчезла тяжкая тьма, навалившаяся на Лизу.
Она находилась в самой обычной комнате загородного дома, довольно запущенной комнате, заставленной ломаной мебелью.
Рядом с ней сидел следователь Малашкин.
Он удивленно вертел головой.
– Ну и дела, – проговорил наконец Малашкин. – И что мне теперь делать? Арестовать некого, подозреваемые самоликвидировались, как же я все дела закрою? И что доложу начальству, если не хочу, чтобы меня прямым ходом отправили в дурдом?
– Ничего! – возразила ему Лиза. – Главное, что с вампирами мы покончили!
– Кстати, откуда у вас этот кинжал? – поинтересовался Малашкин.
– Ах, кинжал! – Лиза усмехнулась. – Это мне Капа отдала. Фамильная вещь! Помните мою Капу?
– Еще бы! – вздохнул Малашкин. – Ее трудно забыть!
– Кстати, она вам привет передавала. А хотите, когда закончите ваши отчеты, приходите к нам чай пить!
– Чай? Но только если это будет не та бурда из пакетиков!
– Обещаю! – не вставая с пола, Лиза приблизилась к Малашкину. – Но вы тоже пойдите мне навстречу. Выбросите свои жуткие очки, из-за них глаза у вас как у снулой рыбы!
– А на самом деле? – он снял очки и улыбнулся.
– На человека похож! – обрадовалась Лиза. – Так и ходи!
Когда приблизился вечер, отправился Влад Дракула к могиле брата своего Мирчо.
Едва зашло солнце за Карпатские горы, зашевелилась земля на могиле, расступилась, и поднялся из могилы мертвец.
Страшен был тот мертвец: велик ростом, широк в плечах, лицом же бледен, как новорожденная луна. Волосы, черные, как крыло ворона, спадали на его плечи, глаза горели, как угли, и смотрели по сторонам. Увидел мертвец своего брата и заскрежетал зубами:
– Зачем, зачем ты пришел сюда, брат мой неразумный? Не за своей ли смертью?
– Может статься, и так, – отвечал ему Дракула. – А может статься, пришел я, чтобы принести тебе вечный покой. Чтобы не поднимался ты больше из могилы, не губил христианские души, а упокоился с миром, как положено доброму христианину!
– Сам ты не знаешь, брат мой неразумный, о чем говоришь! – отвечал ему мертвец. – Нет для меня покоя, нет для меня мира. Есть для меня только вечная ночь и вечный голод. И если не уйдешь ты сей же час с моего пути – не пожалею я и тебя, брата своего!
– Ну, коли так, – отвечал брату Дракула, – значит, так тому и быть, но я с твоего пути не уйду!
Заскрежетал мертвец своими зубами и набросился на брата. Но тот вонзил в грудь его заговоренный кинжал.
Закричал мертвец страшным голосом, затрясся, как осиновый лист. Лицо его, бледное, как луна, почернело, как ночь. Грянулся он оземь, вспыхнул и превратился в пепел.
Но прежде чем сгинуть, прежде чем превратиться в пепел, успел он вонзить в плечо брата своего Дракулы длинные когти, и осталась на плече у Влада кровоточащая рана.
Перекрестился Дракула и отправился к себе в замок.
С того дня словно подменили Дракулу.
Стал он еще более мрачен и угрюм, чем прежде. Государевы свои заботы забросил, прятался от света, а по ночам ходил по своим хоромам, не находя покоя. Вскоре же, когда напали на Валахию турецкие полчища, отправился Дракула на войну.
Однако, прежде чем отправиться на войну, наведался Дракула к венгерскому купцу, отцу своей покойной жены Марии.
Отдал он купцу свою дочь и наказал беречь ее пуще глаза.
– Самому мне недолго жить осталось, – сказал Дракула тестю. – Смерть уже по пятам за мной ходит. А ты, купец, береги мою дочь. И чтобы лучше ее сберечь, возьми этот кинжал. Выкован он много лет назад святым человеком и поможет тебе защитить девочку от злых людей и темных сил.
Сказал эти слова – и отправился в бой.
Сражался он бесстрашно, но словно искал смерти – бросался один против десятка турок, врывался в самую гущу сражения.
Если ищешь ты смерть – она тебя скоро сама найдет.
Зарубили Дракулу турецкие воины, отрубили его голову и привезли как трофей в Стамбул султану Мехмету. На валашский трон посадили другого государя, из знатного рода Данешти.
А венгерский купец собрал свои товары, покинул Валахию и отправился в дальние края, где слыхом не слыхали про князя Дракулу и про брата его, вампира Мирчо.
Лиза ехала на работу и улыбалась. Господи, как хорошо жить! Просто дышать, глядеть на дорогу, слушать музыку.
Она сделала радио погромче и принялась подпевать какому-то незамысловатому ретро. Хотелось бегать, прыгать и плясать. Еще хотелось посетить парикмахерскую и устроить себе грандиозный поход по магазинам. Потолкаться среди людей, перемерить все тряпки в дорогих бутиках, выпить кофе в галерее Пассажа, глядя вниз, на снующих посетителей, и чтобы в стеклянный потолок било солнце и отражалось в зеркалах.
