Наталья Александрова - Клинок князя Дракулы
– Так веди меня к нему! – потребовал правитель.
Отец Ксенофонт смиренно поклонился и повел Дракулу к городским воротам.
Миновав ворота, священник свернул с проезжего тракта на еле приметную тропинку, которая извивалась среди полей и огородов, а потом, оставив позади небольшую часовню, сворачивала в лес.
Дракула оглядывался по сторонам: нечасто приходилось ему почти в одиночку бродить по лесу.
Вскоре тропинка привела их к огромной ели, возле которой бил из земли чистый ручей. Здесь, рядом с этим источником, была выкопана небольшая землянка.
– Выйди к нам, святой отшельник! – крикнул отец Ксенофонт, наклонившись к землянке.
Послышался шорох, возня, со свода землянки посыпалась земля, и наконец показалось лицо отшельника. Лицо это до самых глаз заросло волосами, как шерстью, и только глаза сверкали среди этой шерсти, как два пылающих угля.
Увидев его, Дракула сперва подумал, что из землянки лезет медведь или другой зверь, и схватился за саблю.
– Куда ты привел меня, несчастный? – в гневе спросил он своего провожатого. – Ты хочешь, чтобы меня растерзал дикий зверь?
– Не опасайся, повелитель! – отвечал ему отец Ксенофонт. – Это не зверь, это отшельник, старец святой жизни. Просто он так давно живет в лесу, что стал похож на зверя.
Отшельник выбрался из землянки, подслеповато огляделся и наконец встал на ноги.
– Кто вы? – проговорил он хриплым, непривычным к разговору голосом.
Потом, вглядевшись в гостей из-под руки, как будто ему мешал свет, кивнул отцу Ксенофонту:
– Тебя я знаю. А кто этот надменный человек рядом с тобой?
– Это князь Влад из рода Дракулешти, повелитель Валахии, справедливый и мудрый правитель!
– Не знаю, насколько он справедлив, но вот мудрым его не назовешь… Он сам впустил волка в свою овчарню, сам отдал ему на растерзание лучшую овечку своего стада!
– Ты прав, святой отшельник! – с горечью проговорил Дракула. – Я сам виноват в горе, что случилось с моей дорогой женой… я пожалел своего родного брата, родную кровь. Но теперь я хочу исправить причиненное зло, хочу избавить людей от жестокого вампира. Научи меня, святой отшельник, как можно избавиться от него.
– Он загубил уже очень много христианских душ… – проговорил отшельник. – А с каждой загубленной душой сила его росла.
– Что же, теперь ничего нельзя с ним поделать?
– Милость Господня не имеет границ! – возразил отшельник. – Нет такого горя, которому Он не мог бы помочь…
– Перестань говорить пустые слова! – крикнул Дракула. – Помоги мне, отшельник, если можешь!
– Не кричи на святого человека, повелитель! – испуганно проговорил отец Ксенофонт. – Если он разгневается…
– Он разгневается?! – воскликнул Дракула. – Да кто он такой, чтобы гневаться на меня, Влада Дракулу!
Едва Дракула произнес эти слова, как ветер пробежал по лесу, закачались молодые деревца, а старые заскрипели и застонали, как стонут перед грозой старые воины, иссеченные вражескими саблями. Светлое небо помрачнело, на него набежали черные тучи. Из самой черной тучи прогремел гром, и огненная молния ударила в сухое дерево неподалеку от того места, где стоял Дракула. Запылало старое дерево, как пучок соломы.
Раскаялся правитель в своих словах, упал на колени и снова обратился к отшельнику:
– Прости меня, святой человек, прости мне мои неразумные слова! Печаль и тоска затмили мой разум. Прости меня и помоги справиться с моей бедой, если на то будет милость Господня и твое соизволение!
– Что ж, вижу, что твое раскаяние искренно, – проговорил отшельник. – Так и быть, помогу твоей беде, ибо то – не только твоя беда, но беда всего Валашского края.
Встал отшельник, подошел к пылающему дереву, подул на него – и огонь погас, словно его и не было. Тогда отшельник запустил руку под корень того дерева и достал оттуда старинный ларец. Отомкнул отшельник этот ларец и вынул из него серебряный кинжал удивительной красоты.
– Возьми этот кинжал, Влад Дракулешти, – проговорил отшельник, отдавая кинжал правителю. – Выковал кинжал человек святой жизни, выковал он его из чистого серебра, освятил его в святом граде Иерусалиме и наложил на него старинный заговор, против всякой нечисти помогающий. И такова сила этого кинжала, что не устоит против него никакая нечисть – ни черный оборотень, ни злая ведьма, ни вампир кровожадный. Ежели вонзишь ты этот кинжал в грудь своего брата – придет ему конец, и не будет он больше беспокоить добрых христиан, не будет пить их чистую кровь.
Поблагодарил Дракула святого отшельника, взял у него заговоренный кинжал и отправился к себе во дворец.
– Милая кузина, – существо подползло к Лизиным ногам, заглянуло ей в глаза, как преданный пес. – Не будем ссориться! Ведь мы, в конце концов, родственники, а что может быть прочнее кровных уз? Что может быть сильнее голоса крови? Сделай то, о чем я тебя прошу, сними печать – и ты узнаешь силу моей благодарности!
Лиза почувствовала, как этот тихий завораживающий голос проникает в ее душу, обволакивает сознание, опутывает липкой паутиной подчинения. У нее больше нет своей воли, еще немного – и она станет слепым орудием этого древнего создания… Хозяина…
– Хозяин… – она попробовала это слово на вкус, и ей понравилось.
Как приятно, когда не нужно самой принимать решения, не нужно отвечать за собственные поступки! Хозяин знает лучше ее, что хорошо и что плохо, знает лучше ее, чего она хочет… даже если она сделает что-то дурное – в этом нет ее вины, она только исполняет повеление Хозяина…
– Хозяин, что я должна сделать? – проговорила она слабым, полусонным голосом.
– Все очень просто, – зашептал Хозяин. – Ты должна своей кровью, своей живой кровью перечеркнуть печать на двери дома. Этим ты снимешь заклятье и освободишь меня…
– Своей кровью? – повторила Лиза.
Она чувствовала сквозь одежду какое-то жжение, но никак не могла вспомнить, что это такое. Это было связано с чем-то важным, но она не могла вспомнить, с чем именно. Да ничто теперь не было для нее важным, кроме воли Хозяина…
– Да, своей живой кровью! – Хозяин протянул к ней руку и вложил в ее ладонь кинжал. Красивый старинный кинжал с позолоченной ручкой и темным лезвием.
– Разрежь этим кинжалом свою руку и этой кровью перечеркни печать!
Кинжал.
У нее ведь есть другой кинжал.
Совсем не такой, как этот…
Лиза выронила кинжал Хозяина, он с металлическим звоном упал на пол. Она опустила руку в карман, и рукоятка Капиного кинжала словно сама легла в ее руку. Эта рукоятка не обожгла ее, но в руку влилось живое тепло, заструилось по жилам, разорвало опутавшую ее липкую паутину подчинения.
У человека не должно быть хозяина! Человек должен сам решать, как поступать, должен сам решать, что хорошо и что плохо!
Тепло кинжала придало Лизе силы, помогло ей справиться со страхом.
Она вынула кинжал из кармана.
Лезвие ярко сияло, и это сияние озарило темное мрачное помещение.
Древнее существо попятилось, отползло к подвальной двери, заслонив лицо рукой от света.
– Что это? – зашипело оно со страхом и ненавистью. – Откуда это у тебя?
– Что, дядюшка, кажется, ты удивлен? – насмешливо проговорила Лиза. – А ведь тебе должна быть знакома эта вещица! Ты ведь только что говорил о голосе крови, о семейных ценностях, а этот кинжал – фамильная вещь! Узнаешь? Вижу, что узнаешь!
– Убери его! – прошипело существо. – Убери сейчас же!
– И не подумаю! И что ты мне можешь сделать?
Существо молчало, и Лизе казалось, что с каждой секундой оно становится меньше и слабее.
– Знаешь, чем мы с тобой отличаемся друг от друга, дядюшка? – проговорила Лиза. – Я тебе нужна, а ты мне – нет!
Существо перекосилось от ненависти, повернулось к Никите, который до сих пор стоял в стороне, не вмешиваясь в разговор.
– Можешь взять ее себе, – проговорило существо. – Ты голоден. Я разрешаю тебе утолить свой голод ее кровью.
– Что-то я не понимаю, дядюшка, – Лиза попятилась. – Ведь если он убьет меня, ты навсегда останешься пленником этого дома! Ведь тебе нужна моя живая кровь, чтобы снять печать! Живая кровь!
– Что поделать! Придется подождать еще немного. Я ждал сотню лет – подожду еще! Что же ты? – существо повернулось к Никите. – Я позволил тебе утолить голод! Чего ты ждешь?
– Но, Хозяин… – Никита сделал шаг вперед и снова попятился, он словно разрывался между двумя силами, между двумя голосами, сквозь его мертвенное лицо вампира вдруг проступили человеческие черты. – Но, Хозяин, я не могу…
