Анна и Сергей Литвиновы - Боулинг-79
– Не тебе судить, – буркнул Валерка.
– А кому же?
– Не знаю кому, но не тебе.
– Почему же не мне-то?
– А ты – ты чем можешь похвастаться? Особняком? Лимузином? Отпуском на Сейшелах?
– И этим – тоже, – деловито кивнул Володя, подхватывая руками и жуя колбасу. Брезгливо поморщился и вытер руки о кухонное полотенце (кухня у Володьки была шесть метров, поэтому достать до полотенца можно было, не вставая с табуретки). – Ты б вилки, что ли, дал. И хлеб.
– Хлеба у меня нет. Вилки – пожалуйста.
Так же, не поднимаясь с места, Валерка достал из ящика и бросил на стол две вилки. Володя налил по третьей.
– Частишь, однокурсничек, – заметил Валера.
– А что – ты пить разучился?
– Говорю ж тебе – я совсем бросил.
– Значит, и со здоровьем у тебя нелады, – с удовольствием произнес гость.
Он заглотнул еще одну рюмку. Создавалось впечатление, что он выполняет предписанный и привычный ритуал, и, изрядно не выпив, просто не может общаться.
– Да во всем у меня лады, – поморщился Валерка. – И радости у меня в жизни было не меньше твоего, уж поверь.
– У тебя-я? – иронически протянул гость. – Ну-ка, ну-ка. Послушаем.
– Да иди ты.
– Значит, нечего сказать.
– Лучше ты, Владимир Батькович, похвастайся: сколько у тебя миллионов. И что тебе пришлось делать на пути к ним. Сколько раз ты предавал. И продавал. Людей – продавал. И хитрил. И – убивал.
– Почему ж так сразу: убивал? – хохотнул Володя.
– Да потому что в нашей стране иначе состояние не наживешь. Я это точно знаю.
Владимир задумался, словно припоминая что-то. Или подсчитывая в уме.
– Да никого я вроде не убивал… – протянул он неуверенно. – Во всяком случае, спусковой крючок своей рукой ни разу не нажимал.
– Ну, да, за тебя это делали наемные убийцы.
– Ой, блин! – взорвался гость. – Что бы ты понимал в этой жизни, дешевка! Живешь тут в дерьме-и еще других поучать пытаешься!..
Он в сердцах звезданул ладонью по столу. Брякнули рюмки, тарелки, бутылки.
– Ладно, – выдохнул он, выпустив пар. – Я не за этим сюда пришел. Не для того, чтобы учить тебя жить. Но и не за тем, чтобы меня поучали.
Гость, забыв о политесе, налил только себе еще рюмку и махом ее выпил.
– А зачем же ты пришел? – поинтересовался хозяин.
Володька кивнул.
– Скоро узнаешь.
Встал с табуретки, потянулся. Подошел к окну, глянул на безрадостный пейзаж за окном: серые многоэтажки, заводские корпуса и гаражи.
От присутствия громадного Вовки скромная Валеркина кухня казалась вдвое меньше.
Володя взял лежащий на холодильнике, на почетном месте, осколок тарелки. На нем виднелись буквы: «ХРЕБ… Режисс.Корч…»
Старый товарищ свысока поинтересовался:
– А это что еще за бой посуды ты хранишь?
– Это, между прочим, тарелка с нашего фильма. Ее разбили о штатив в первый день съемок. Традиция такая. А я в этом фильме играю главную роль.
– С гонораром три стольничка баксов за съемочный день? – снова ухмыльнулся Володька. – Как видишь, я действительно очень много о тебе знаю… О да!.. Ура!.. Слава, наконец-то, нашла героя. Это она тебя в кино устроила?
Гость сел и снова вперился в лицо Валерки своими буравчиками.
Разговор наконец-то вырулил на тему, которую хозяин ждал с самого начала: на Лилию.
– Нет, не она, – спокойно ответил Валерка.
– Да брось! Я же свой, мне-то можно признаться.
– Ты же так много обо мне знаешь! Почему это не выяснил? Или на пушку берешь?
– Я знаю, что ты с ней встречался. Четыре раза. В том числе однажды – в этой своей квартирке. Интересно, она не сблевала от здешнего убожества?
– Да она от тебя, Вова, уже давно блевать хочет, – с чувством превосходства произнес Валерка.
Гость немедленно перегнулся через стол и схватил его за грудки. Встряхнул. Пробормотал угрожающе:
– Поговори у меня еще…
Затем с гадливым чувством выпустил из рук лацканы рубашки Валеры и оттолкнул его – хозяин отлетел к окну.
– Ты, Володька, – спокойно сказал Валерий, – все мне хвастаешься, какой ты крутой и богатый. Не спорю: ты и крутой, и богатый…
Его гость в это время сел на свое место и, набычась, налил себе очередную рюмаху.
– …У тебя много денег, и ты, наверно, можешь поехать куда хочешь, и купить много вещей и женщин – но все-таки, обрати внимание, не я пришел к тебе. А ты – ко мне. И она… Она тоже от тебя – пришла ко мне, а не наоборот… Наверное, это что-то да значит?
На протяжении Валеркиного монолога Володя снова выпил и как бы невзначай положил свою лапищу с бриллиантом поверх пистолета.
– Она пришла к тебе… Ха! Трижды ха!.. – сказал он.
Незваный гость очевидно потяжелел, потому что в дальнейшем речь его стала чуть-чуть неразборчивой.
– Да Лилька – она приходила к тебе только для того, чтобы позлить меня. Чтоб, типа, мне сделать больно. И она – она навсегда останется со мной. Потому что – что ты ей можешь предложить? Эту конуру? Свои триста баксов за съемочный день? Ха, ха и еще раз ха. Ты ее давным-давно проиграл. Неужели тебе это не ясно?
– Раз у тебя с ней все в порядке – зачем тогда эти разборки?
Володька вместо ответа поднял со стола пистолет, и, не снимая с предохранителя, прицелился в голову бывшему другу и сказал: «Пух!»
Валера инстинктивно дернулся в сторону, и его гость загоготал:
– А-а, испугался!..
– Что, хочешь убить меня? Ну, убивай.
– Н-да, может, я и хочу убить тебя, – раздумчиво произнес Володя и с любопытством заглянул в дуло своего пистолета. – Но – не могу.
– Что? – усмехнулся Валерка. Он понимал, что, подзадоривая Володю, играет с огнем, но все равно продолжал: – Очко жим-жим?
– А ты что, еще не понял? – с пьяноватой грустью проговорил Володя. – Не понял, почему я не могу убить тебя?
– Ну, и?.. Интересно, почему нет?..
– Да потому, друг мой, что нет – тебя, и нет – меня. Нет – отдельно друг от друга. И я – это ты. А ты – это я.
– Как это? – вылупился на старинного приятеля пораженный Валерка. Первое, что ему показалось: у Вовки, совершенно определенно, поехала крыша.
– Да, друг мой, – продолжал Володя. – Рассказываю по порядку… Сначала, спокон веку, жил на свете только один человек. Я, он же ты. А потом – потом мы разделились. И появился – я. И я отнял у тебя и твою женщину, и твою судьбу.
– Какая чушь! – поморщился хозяин.
– Нет, это не чушь, а очень печальная история.
– Какая еще история?
– О тебе и обо мне. Понимаешь, Валерочка, я – тебя съел. Да, друг мой. Съел твою жизнь и судьбу. Я провел по этому поводу целое расследование, и свершившееся – медицинский факт, с которым нужно смириться.
– Ты бредишь, – заявил Валерка.
Он по-прежнему стоял у окна и прикидывал про себя, как ему справиться с внезапно обезумевшим (возможно, на почве злоупотребления алкоголем) старым другом, вооруженным к тому же пистолетом.
– О нет, и не надейся, – с усмешечкой заявил Вова, – что это, типа, бред.
Он даже не казался пьяным, хотя Валерку доза, которую тот принял, давно свалила бы с ног.
– И, знаешь, – продолжал старый приятель, – я доподлинно выяснил, когда свершилось столь роковое для нас обоих разделение Помнишь кинотеатр «Зарядье»? Помнишь?
– Ну, положим.
«Главное, – подумал Валерка, – ничем его не пугать, со всем соглашаться и не делать резких движений. Ничего нового, более прогрессивного, в общении с психами не изобрели. Тем паче, если сумасшедший вооружен пистолетом».
– Помнишь, – говорил безумный гость, – как ты ходил – или, пардон, мы ходили – в кино «Зарядье» тогда, весной семьдесят девятого? В тот самый день, когда ты – или, вернее, уже мы – познакомились в ресторане «Пекин» с Лилей?..
– Ну.
– Не нукай, не запряг!.. А ты помнишь, отчего мы поперлись в «Пекин»?
– Нашли в кино кошелек.
– Правильно! Умница! Не зря тебя математичка Галина Давыдовна называла в восьмом классе «нашей светлой головушкой». Удивляешься, откуда я это знаю? Когда ты успел мне это рассказать? А ты мне и не рассказывал. Я это просто помню. Потому что раньше, до «Зарядья», я был – тобой. А ты – мной.
– С чего ты это взял?
Не прерывай меня! – бухнул кулаком по столу Володя. – Я, например, помню и такое, что ты никак не мог мне рассказать – просто потому, что ты очень стыдишься этого. Или, во всяком случае, стыдился в те поры, когда мы с тобой вместе в одном вузе учились… Например, как на выпускном вечере в восьмом классе ты, дурачок, пригласил ту же математичку Галину Давыдовну на медленный танец, а она танцевала настолько близко, что у тебя напряглась пиписька, и ты страшно смутился и постарался от нее отодвинуться, чтобы она не почувствовала. А она не выпускала тебя, а, наоборот, потихоньку придвигалась еще ближе, и наверняка чувствовала твое напряжение…. А потом ты все лето дрочил, воображая, как трахаешь полненькую Галину Давыдовну в чулане за доской, где хранились наглядные пособия… А когда каникулы кончились и ты пришел в девятый класс, выяснилось, что она ушла из школы и уехала работать на Кубу, и ты был, одновременно, и ужасно обрадован, и страшно разочарован, что ничего, о чем ты грезил, у тебя с ней не случится… А?.. Впечатлен?.. Ну, откуда я, по-твоему, это знаю?.. Валерка и в самом деле был впечатлен. Он хорошо помнил ту историю из своего отрочества, но решительно не припоминал, чтобы делился с Володей столь сокровенным. Но, может быть, когда-нибудь, по пьяни… Последнюю мысль он озвучил:
