Наталья Солнцева - Прыжок ягуара
– Ты бес! – прохрипела она. – Бес! Как ты здесь очутился?
– В шкафу прятался, – чистосердечно признался сыщик. На него вдруг накатило оцепенение, которое тут же схлынуло. В глазах потемнело, потом прояснилось.
– Точно бес…
– Я бы поспорил, кто из нас бес, – моргая, парировал Лавров.
Нелли пошевелилась, глядя на застывшего в нелепой позе мужа. Ее лицо в «смертельном» гриме было ужасно. Она не замечала, что ее колени и бедра оголились, а парик слетел. Он казался снятым и высушенным индейцами скальпом.
– Откуда у тебя ключи от этой квартиры?
Ожившая покойница не отвечала. Она искала оправдания своему поступку. Ее мысли путались, губы беззвучно шевелились.
– Помоги мне сесть…
Лавров выполнил ее просьбу: приподнял и подложил под спину подушку. До него дошло, какая странность чувствовалась в звуках ее шагов. Нелли прихрамывала! У нее болела подвернутая при падении в парке нога.
– Я мог бы догадаться… Будешь молчать, я «разбужу» Каретникова, – пригрозил он. – Или вызову полицию. Выбирай, что тебе больше нравится.
– Я ничего не сделала…
– Ты не успела! Пока твой муж в беспамятстве, ты мне все расскажешь.
– Тебя это не касается. Это наши с ним разборки… Что ты прицепился? Он тебе платит?
– Ты хотела убить его? – допытывался сыщик.
– А, плевать… – обреченно молвила она. – Все равно сорвалось. Дай мне уйти, и я в долгу не останусь. Каретников меня не узнал, а когда очухается, здесь уже никого не будет. Ни меня, ни тебя. Он ничего не поймет. Подумает, что сбрендил.
– Сначала я хочу услышать правду.
– Сколько он тебе отстегнул, чтобы ты охранял его?
– Мое терпение на исходе! И не вздумай врать.
Белая маска скривилась. Волосы, примятые париком, облепили голову, и Нелли в сумраке спальни казалась лысой. Ее утомили страх и борьба, она сдалась.
– Ладно, ладно… поняла. Да, я хотела убить мужа! Сначала решила свести его с ума… прикинуться Камиллой, которая зовет его с собой на тот свет. Звонить изо дня в день, изводить его этими звонками. У него и так проблемы с психикой. Вдруг удастся положить его в клинику и признать больным? Но потом мне пришла лучшая идея. Если он поверит, то бегом прибежит на встречу… а тут покойница ждет его на ложе страсти… лежит себе и дожидается сердечного друга. Кровь, нож… все как в кошмарном сне. Каретников не верит своим глазам, наклоняется… а тут его током бьет. Он в отключке. Здорово?
– Дальше-то что?
– Дальше хуже. Он вешается. Вместо веревки – шнур от полога. Вон, какие они крепкие, шнуры. Я оценила, когда увидела. Он умирает, я убираю за собой и ухожу. Каретников остается в петле. Через три дня я заявляю о его пропаже. Представляешь картину, которую застали бы тут менты? Они бы решили, что все это мог натворить только умалишенный, который повесился в припадке безумия. Я не требую разбирательства… и горько оплакиваю самоубийцу.
– Угу, – угрюмо кивнул Лавров. – А что это за гадость вместо крови?
– Киношная кровь. Бутафорская. Мой отец работал ассистентом режиссера на киностудии. Вода, крахмал, пищевой краситель, немного шоколадного сиропа… В детстве мы с подружками варили «кровь», обмазывались и пугали прохожих.
Сыщик потянул носом. Вот откуда этот приторный запах шоколада. По странному совпадению тонкий шоколадный аромат был присущ Камилле. Казалось, здесь до сих пор витает ее дух. Вероятно, Каретников тоже это чувствовал.
– Где ты взяла ключи от этой квартиры?
– Заказала. Сделала слепки и попросила изготовить такие же. Муж таскал ключи в кармане, на отдельном брелке. Я давно смекнула, что это за ключики. Вот, пригодились.
– Ты шарила по его карманам?
– И карманы проверяла, и мобильный… Презираешь меня? А мне не стыдно! Понял? Не стыдно! У меня дети. Я за них кому угодно глотку перегрызу. Даже их родному папаше. Если Игорь один раз мне изменил, то опять изменит. Силой его не удержишь. А мне детей поднимать надо…
«Врешь ты все, – думал Лавров. – Тебя ревность одолела. И жадность».
Он вспомнил слова Зориной о звере, который якобы «загрыз» ее брата. В ее видениях тоже было много крови.
– Значит, кому угодно горло перегрызешь?
Нелли замолчала и поправила подол платья. Ее знобило.
– Муж заметил пропажу пистолета, – угрюмо сообщила она. – Догадался, кто его взял.
– Он потребовал, чтобы ты вернула ствол? Угрожал?
Она кивнула.
– Не надо было трогать его оружие, – усмехнулся сыщик. – Не надо было покушаться на меня. Что ты за баба такая? Камиллу хотела изувечить, меня убить, мужа повесить. Ты чокнутая? По-моему, вам обоим не помешает консультация у психолога.
– Поздно пить боржоми.
– Поздно будет, когда ты замочишь кого-нибудь.
Он с сомнением покосился на неподвижного Каретникова. Каким образом Нелли собиралась повесить этакого увальня? Впрочем, женщины вовсе не так бессильны и беспомощны, как кажется.
Лавров проверил мощность электрошокера.
– Ого! То-то твой благоверный до сих пор бревном лежит. Не пожалела мужика, шарахнула со всей дури.
– А он меня жалел? Ничего, через минут двадцать очнется. Отпусти меня! Ты обещал.
– Ничего я не обещал, – покачал головой сыщик.
– Я же во всем призналась! – занервничала Нелли. – Все рассказала. Как на духу! Чего тебе еще надо? Денег?
– Думаешь, все продается?
– Чего ты хочешь?
Хороший вопрос. Лавров сам не знал, что привело его сюда. Тайна ожерелья Камиллы, заложником которой он стал? Или его упрямство, которое так раздражало Глорию?
– Тебе что-нибудь известно о зеленых камешках? – брякнул он.
– Какие камешки?
Нелли задала вопрос с искренним недоумением, и Роман ей поверил.
– Ясно, проехали. Не твоя тема. Тебе крупно повезло, я сегодня добрый. Мне нет дела до вашей семейной драмы, господа Каретниковы. Хоть режьте друг друга, хоть стреляйте! Мне по фиг! Но если ты еще подойдешь ко мне на шаг, берегись…
– Не подойду! – заверила она, прижимая руки к груди. – Клянусь! Давай все забудем! Я не знаю тебя, ты – меня. Умоляю! Поверь!
Лавров подумал, зачем он здесь. Должно быть, затем, чтобы увидеть весь этот дурацкий спектакль, разыгранный Каретниковой для мужа. У него потемнело в глазах, и он вдруг понял: с ним что-то не так. Когда это началось? Еще до того, как он вошел сюда? Или ему стало плохо в шкафу от спертого воздуха, пропитанного запахом шоколада?
Время от времени на него наплывал какой-то странный туман с мельтешащими пестрыми пятнами, быстрыми и яркими, как солнечные зайчики; какое-то мгновенное оцепенение. Вжик!.. Клац!.. Какие-то молнии пробегали по комнате, какие-то ослепительные неуловимые зигзаги.
Лавров отер ладонью пот со лба и глубоко вздохнул. Наваждение отступило.
– Для верности я сделаю пару сногсшибательных кадров, подруга. Обожаю, когда мне позируют в неглиже красивые и состоятельные дамы. Не откажи!
Он достал сотовый и снял в разных ракурсах ошарашенную женщину и ее «бездыханного» супруга. Раз… два… три…
– Это будет моей гарантией и залогом твоего молчания, – подмигнул ей сыщик. – Если Каретников узнает, что я отпустил тебя, он перестанет мне платить.
Пусть Нелли продолжает считать его детективом, нанятым ее супругом, чем заподозрит, что он преследует свой интерес.
– Я меркантильный ублюдок, который печется только о собственной выгоде, – добавил Роман. – Вставай, собирайся. Я не могу оставить тебя здесь. Мужскую солидарность никто не отменял. Бедняга Каретников не заслуживает быть повешенным собственной женой на шнурке от полога, что бы он ни совершил. По крайней мере, не сегодня…
Глава 55
Едва Глория сомкнула веки, как очутилась в узкой расщелине между двумя скалистыми хребтами. Монотонно отбивал ритм ритуальный барабан, погружая в сон…
Сон во сне, который видишь как наяву, во всех красках и подробностях. Сознание никогда не отключается полностью. Бывает, что какая-то часть его дремлет, но другая в это же время работает.
Бам-м-ммм!.. бам-бам… бам-бам… бам-м-ммм!..
В барабанный бой вплетаются звоны золотого диска. Огромное, отлитое из желтого металла «Солнце» висит на цепях между каменными опорами рядом с диском поменьше. Это отлитая из серебра «Луна». Рядом – человек в белых одеждах с лицом медного цвета, раскосыми очами и орлиным носом. Мочку его левого уха оттягивает черная жемчужина размером с перепелиное яйцо. Перед ним на нефритовом треножнике курятся наркотические травы, клубится пьянящий дымок…
Человек кутается в плащ, изготовленный из кожи молодых девственниц. Это наряд жреца высшего ранга. Ему одному ведомы секреты бытия и смерти. Он – последний из посвященных в культ Бога-Ягуара, которому поклонялись его предки.
– Ай Апек!.. – зычно взывает меднолицый жрец. – Ай Апек!..
Бог должен подать знак, угодно ли ему принять жертву. Его круглый звериный лик отлит из золота, свирепо оскаленные клыки инкрустированы рубинами. Если на клыках выступит кровь, Бог-Ягуар готов принять подношение. Отказ же предвещает неисчислимые беды.
