Джулия Хиберлин - Тайны прошлого
Я пролистала страницу ниже, быстро проглядывая остаток статьи. Глаз Крикета был поврежден. Он мог потерять зрение. Полиция считала происшествие случайной попыткой ограбления.
Статья заканчивалась печальной историей болезни Крикета и жестокого обращения со стороны предыдущего владельца, а затем спасения Обществом борьбы за права животных, что сопровождалось адресами и телефонами трех главных приютов Чикаго.
Крикету повезло. И благодаря ему сотни людей поспешат на уикэнд в приюты, спасая от смерти сотни других собак. К несчастью, треть вернет спасенных пару недель спустя, решив, что милые пушистые морды не стоят постоянной уборки какашек, прогулок и сгрызенных вещей.
Я ткнула в экран телефона.
— Лайл?
— Я уже спал.
— Я же сказала, что перезвоню.
Он саркастически хрюкнул.
— Ты считаешь, что к Барбаре ворвались из-за меня? Они что-то искали?
— Возможно. Я снова пролистал фотографии с места убийства Беннетов. Мы так и не смогли отследить отправителя. Ты можешь сейчас запустить слайд-шоу в той дыре, в которой сидишь?
Я нерешительно ткнула по иконке. Мне очень не хотелось снова разглядывать кровавые подробности.
— Получилось, Томми? Ты там?
— Да. На оба вопроса.
— Мой источник отправил факсом отчет с места преступления и отчеты коронеров по всем шести жертвам. И вот что удивительно: женщину из ФБР и Фреда Беннета не застрелили. Женщину ударили по голове и задушили. Отца забили, цитирую «узким свинцовым объектом, предположительно, трубой».
— Почему этого не было в отчетах?
— По словам моего друга, причина смерти была вымарана из отчетов до того, как они просочились в прессу. Откапывать настоящие пришлось долго и трудно.
— Кто твой друг?
Лайл продолжал, словно меня не услышав:
— Это не может быть работой одного человека. Ты присмотрись к фотографиям. Фред Беннет ушел не быстро и не тихо. Его жена и дети выпрыгнули бы в окно, пока он дрался. Нападающих было как минимум двое. Мне кажется, что один убил агента ФБР, когда та загружала белье в стиральную машину. Затем он вышел из прачечной на кухню, к отцу. Остаток семьи в другом конце дома в это же время убил кто-то другой.
— Детей и мать застрелили из полуавтоматического зигзауэра. — Эту деталь я запомнила еще по вырезкам из «Чикаго Трибьюн». — Пистолет бросили там же.
— Насколько я знаю, это правда, — сказал Лайл. — Но у нас три разных способа убийства. И психопатические качества налицо. Как в фильме братьев Коэнов. Триллер какой-то.
Я не понимала, почему это важно. Какая разница, был ли у Марчетти помощник?
— Это не в стиле Марчетти, — твердо заявил Лайл, явно почувствовав мой настрой. — В его послужном списке никогда не было женщин и детей. Это убийство было неэффективным. Грязным. Не в его стиле. Слишком низко для Марчетти.
— Хватит его хвалить, — мягко сказала я. — Но спасибо.
Я только сейчас поняла. Лайл считал Энтони Марчетти моим отцом. И старался по возможности примирить меня с этим фактом.
После разговора я уставилась на фотографию залитой кровью кухни. Фред Беннет готовил ужин для своих детей. Пытался сделать их кочевую жизнь в корпоративных квартирах немного лучше? Или притворялся, что все они отправились навстречу приключениям? Не говорил им правды?
Пластиковые миски с мультяшными рисунками стояли в ряд на кухонной стойке. Рядом три нетронутых стакана, доверху наполненные соком. Попкорн был разбросан буквально везде. На полу, на стойке, некоторые зернышки окрасились красным, как лампочки рождественской гирлянды. Белые шкафчики залиты кровью.
Картина Джексона Поллока.
Фильм братьев Коэнов.
Я тихо назвала имена детей.
Алиса. Роберт. Джо.
Дыхание стало поверхностным, грудь сдавило от ужаса.
Сосредоточься. Не поддавайся.
Я подтянула колени ближе, уставилась на рисованные пирожные, сбегавшие по штанинам.
Розовая глазурь, разноцветная присыпка.
Представь себе что-то хорошее.
Вкус клубничной глазури, и заваленный подарками стол, и улетающий шарик.
Задушена на холодной плитке грязного пола.
Весь кислород внезапно исчез из воздуха, словно кто-то закрыл заслонку.
А потом пустота.
Двадцать минут спустя я пришла в себя, дрожа на холодном полу ванной.
Глава 27
На следующее утро за хрустящую стодолларовую банкноту Хадсон уговорил портье из мотеля «Чарльз Уэсли» вернуть мою прокатную машину обратно в контору в Дюранте, чтобы мы могли вместе вернуться домой на его фирменном черном «Форде F-350», последней модели с новейшей системой GPS, подключенной к неведомому количеству спутников над нашими головами.
Навигатор был собран на заказ, его огромный экран был встроен в приборную панель с таким количеством кнопок и лампочек, что я не могла не задуматься, на что еще способен этот автомобиль. Стрелять лазерами и готовить хот-доги? Хадсон сказал мне, что тонированные окна пуленепробиваемы, а кузов машины обшит изнутри броней. Хадсон заполучил эту модель на время, через месяц ее должны были направить в Афганистан. Как только мы выехали за черту Идабели, я закрыла глаза и устроилась в углу пассажирского сиденья с подушкой, которую нашла под брезентом в кузове рядом со встроенным сейфом для оружия и аптечкой.
Но у Хадсона были другие идеи. Например, поговорить.
— Ты узнала тех двоих на фото в кабинете шерифа. — Это был не вопрос.
— Не совсем. Джек о них говорил. По крайней мере мне так кажется.
— Джек.
— Да, Джек. Перед тем как отключиться в моей кухне на полу, он бормотал что-то о хоббите и великане. И о том, что Энтони Марчетти большой лжец. Люди на фото просто подошли под описание.
— Я до сих пор не могу поверить, что ты вернулась в дом.
Я старалась игнорировать его злость.
— Перед домом был припаркован джип. Полный документов. В основном о Марчетти. Но я нашла и свое фото в одной из папок, фото времен соревнований. Джек был слишком пьян, чтобы это объяснить. А ты уехал.
— И ты пошла одна.
— Кажется, ты не понимаешь.
— Судя по твоим словам, я постоянно чего-то не понимаю.
Он сунул шнур айпода в гнездо зарядки, заткнул уши наушниками и сосредоточился на дороге. Я вдруг поняла, что мы не слишком хорошо сработались. Я забилась подальше в угол и снова закрыла глаза.
Почти тут же из глубин моего рюкзака завопил телефон. На четвертом сигнале я его выудила. Скрытый номер.
— Алло? — с надеждой спросила я. Я не выключала телефон, потому что не хотела пропустить звонок от Сэди. Хадсон настаивал на выключении, потому что сигнал могут отследить.
— Я думала, тебя там урыли! В смысле, убили! — Я крепко прижала телефон к уху, чтобы Хадсон не услышал воплей Чарлы. Волновалась я зря: его айпод был поставлен на такую громкость, что я сама слышала из его наушников Джонни Кэша.
— Нет, — сказала я Чарле. — Не урыли.
Пока еще нет.
— Это срочно. Срочно. Твой папаша хочет, чтобы ты пришла к нему завтра в часы посещения. Мой адвокат звонил сказать, что анонимный жертвователь хочет отдать на мою защиту десять тысяч баксов, если я соглашусь помочь. А если ты не придешь, у меня будут большие проблемы.
Когда это я стала ответственной за судьбу этой писклявой преступницы, которая занесла меня в список быстрого набора номеров?
Я постаралась говорить спокойно.
— Этого не будет.
— Чего? Проблем? Да я дофига уверена, что будут, если ты не появишься.
— Я не приеду. — Мой тон не давал ей возможности спорить. Мне было плевать, что там собирается говорить Энтони Марчетти, я никогда не поверю ни единому его слову. Я посмотрела на Хадсона. Его голова покачивалась в такт музыке, взгляд был прикован к дороге.
— Я должна тебе передать, что тебе повезло в Чикаго, — пропищала Чарла. — Что в следующий раз может не повезти.
— Это угроза?
— Нет. Это предполагательно факт. — Я ненавидела слово предполагательно, у меня от него зубы сводило. Техасское слово-паразит, которое использовала четверть населения штата. И в словаре его наверняка печатали на пару строк ниже слова отвергательно, придуманного Сарой Пэйлин.[32]
— Ты меня слышишь? Он говорит, чтоб я сказала тебе, что они все время за тобой следят, но ты их не видишь. Говорит никому не доверять.
— Я это слышала и поняла еще в прошлый раз.
Я не могла не обернуться через плечо в зеркало заднего вида. Летние пожелтевшие травы колыхались по обе стороны черного шоссе, пустого, если не считать ржавого зеленого пикапа, который пытался нас обогнать. Я пожалела, что не за рулем. Ни за что не пропустила бы это старье.
