Татьяна Эльдарова - Год охотника
- Что же случилось?.. Где Фомка?.. Где мальчишки?..
Тут Василиса увидала пацанов. Ребята на корточках прислонились к мотоциклам, опустили головы, закрыли лица. Чёрные крылья курток мелко дрожали.
- Идём, - тихо шепнула Василиса. - Тут же всего ничего осталось!
- Нет, детка, - твёрдо покачала головой Диана Яковлевна, - Не осталось ничего... Туда нельзя...
Вокруг стал собираться народ с Бурханкиным во главе.
- Ну, чего стоим? - бодро спросил отмытый ливнем егерь.
- Идите... полюбуйтесь... - едва расслышал он. - Вам полезно...
- А что, собственно, произошло? - удивился Аркадий Петрович Хорошенький.
- Дом, слава Богу, на месте, - подпела ему супруга Ляля. - Вон он! Целёхонький! И мальчики здесь...
- Цыть ты, окаянная! - гаркнула на неё Евдокия Михайловна, всмотревшись в лицо Дианы.
Бригада механизаторов-пожарников вообще ничего не понимала. Они сложили на землю тяжёлые доспехи инструментов и гуськом двинулись к дому фермера.
* * *
Лучше бы я оборвала рассказ традиционно! Лучше бы остановилась в том месте, где они проговорили всю ночь!
Лучше бы никогда больше не заглядывала в этот проклятый дом!..
Почему его не сожгло?.. Почему не сорвало крышу ветром?.. Почему ливнем не залило весь этот ужас?..
В окно через осколки заляпанных стёкол пробился алый луч...
Всюду побывал. Всюду наследил...
Повис вишнёвыми каплями на стрелах столетника...
расцвёл кирпичной пощёчиной на боку опрокинутого чайника...
густо вспенил рыжий кипяток на сбитой клеёнке...
свекольными мазками украсил с изнанки фанерные сиденья перевёрнутых венских стульев...
присел божьей коровкой на подбитое крыло одного из фарфоровых ангелочков...
сбрызнул томатными кляксами остатки посуды на полу у распахнутого буфета...
прожёг огненную полынью на льдине-подносе...
заляпал бурыми пятнами диван...
оставил марганцевые царапины на стенах, притолоках, косяках...
С ним рядом по воздуху носился запах ржавчины, уничтожая неповторимый многоликий аромат японских духов "Шисайдо"...
Разорванные, смятые, истерзанные "Записки на рассвете" были осквернены багровым следом - лунной ухмылкой чьей-то ладони.
Люди оцепенели, оглушённые... Где бы не останавливался глаз - отовсюду летел беззвучный вопль...
Переступив через твёрдый кожаный переплёт раскрытой тетради, Бурханкин побежал извилистым бурым оследием на кухню.
Но Аркадий Петрович успел его перехватить:
- Куда?.. Следы затопчешь!
- Я за Фимой, - удивился Бурханкин. - Мы с ним хотели новости посмотреть... Он по телевизору не любит: тбк я ему лучше расскажу...
- Я сам, - глухо сказал Хорошенький, - ничего не трогать... - и скрылся в кухне, откуда последним звериным рыком хрипел холодильник единственное, что ещё подавало признаки жизни в этом доме.
Евдокия Михайловна и Ляля вывели Бурханкина. Следом, беспомощно согнувшись, вышли механизаторы. Все были растоптаны, придавлены беспощадным чувством вины.
- Что же мне... Как же теперь без Фимы?.. - недоумевал Бурханкин. Без него же, это... ни рожать, ни сеять... Глухо всё, как ружьё в чулке...
Вдруг послышался протестующий визг и царапанье.
С потемневшим лицом во двор спускался Аркадий Петрович.
Одной рукой он тащил упирающегося Фомку. В другой - держал неструганую палку с огромным гвоздём на конце, к которому прилипла ковыльная прядь волос...
Капитан Хорошенький сказал одно слово:
- Найду...
Он повторил это ещё дважды: когда шли обратно через поляну - Диане Яковлевне - и когда докладывал о случившемся в область.
ИГОРЬ МАКСИМИЛЬЯНОВИЧ!.. ПРОСТИТЕ МЕНЯ...
* * *
Аркадию Петровичу не надо было заверять начальство, что он справится.
Его парни - сыновья капитана Хорошенького - ужё знали.
Они ведь сами подвезли сюда Циклопа, не помнящего обид.
Они нашли его обгоревшие кости через неделю, вычищая с мужиками лес от погибших деревьев.
* * *
Михеич - механизатор,
Надежда Тимофеевна - медсестра,
Аркадий Петрович Хорошенький - капитан милиции,
его жена Ляля с резко повзрослевшими сыновьями,
Степнов Виктор Зуевич - фермер,
Мои четвероногие блохастые любимцы - Фомка и Волчок,
Пётр - виртуозный гитарист,
Бесценная повариха Евдокия Михайловна,
Золотой доктор Рубин Марк Анатольевич,
Василиса - неугомонная певунья,
Бурханкин Егор Сергеевич - Лешак ненаглядный!
Я прощаюсь с вами.
"Тот жизни познал глубину, кто Смерти глаза увидал... Как хочется петь о любви!.."
Смерть и Жизнь - подруги.
Пусть никто из вас не проронит злого слова о Диане и Лизхен - дочери Франца, что не смогли приехать на похороны. Значит, Жизнь их не пустила.
Пусть Василиса споёт вам грустную сказку-песню со счастливым концом и вновь едет завоёвывать город.
Пусть превратится в дело ваше твёрдое решение возвести Храм.
Не зря же всё... Должны мы ведать, что творим?..
Диана Яковлевна! Спасибо вам за его предпоследние часы...
Игорь Максимильянович!.. Мне кажется, они знают, где церковь будет стоять... И усадьба ухожена.
(Сэй-Сёнагон. Японская писательница (Х в. н.э.). "Записки у изголовья" - её дневник, дошедший до нашего времени. * Циклопы (киклопы) - мифические одноглазые великаны. * Колядное величанье невесте (Пензенская губерния). * Прокруст - прозвище Дамаста, разбойника, убитого Тесеем. Прокруст укладывал схваченных путников на своём ложе. Если они были малы, растягивал их, если велики, отрубал им ноги. Отсюда пошло название - Прокрустово ложе. 19
