Масси Суджата - Мастер икебаны
— Ты хотел сказать: они забудут о вишневых лепестках?
— Они забудут обо всем!
— Как мило. Мотивы этих ребят мне понятны. Но, надеюсь, они не перейдут черту и не прибегнут к слишком убедительным мерам.
— Ну, что тебе сказать? — Ричард загадочно выгнул бровь. — Их мирные протесты никого особенно не трогают, пресса почти не откликается, японский импорт знай себе импортируется. На этот раз они устроят настоящую заварушку. Вот увидишь, это будет во всех воскресных газетах.
— Ты шутишь? Об этом надо немедленно сообщить лейтенанту Хате! Ты ведь можешь оказаться в гуще этой заварушки, и что тогда? Тебя арестуют! — Я так разволновалась, что стаканчик, стоявший у меня на коленях, дрогнул. Горячий кофе расплескался, оставив на светлом ковре предательскую полосу.
— Попробуй только! — Ричард схватил со стола салфетки и, скомкав их, прижал к коричневому пятну. — Ты такая мамочка, Рей! Так за всех беспокоишься, что даже руки трясутся. Я хотел тебе рассказать, но теперь не стану, не то ты натащишь в мою финальную сцену целую ораву эпизодических полицейских!
Мамочка! Нет, он заслуживает порки, этот сыночек. Я постаралась не показывать, что уязвлена до глубины души, и спокойно сказала:
— Раз уж они тебя так приручили, подумай об ответственности. Кто, по-твоему, в ответе за то, что отучилось вчера со знакомым тебе господином Исидой и Такео, до которого тебе, разумеется, и вовсе дела нет? А может, ты и сам принимал участие в этой акции? Очень мило. Учитель английского постигает азы терроризма.
— Да, я слышал об этой аварии, Че рассказал мне вчера вечером. Но мы здесь ни при чем, — сказал Ричард и добавил с важностью: — С какой стати нам подкладывать свинью — а тем более кнопки! — человеку, который стоит на страже наших интересов.
— На чем, на чем он стоит? — Меня рассмешил этот неуместный пафос. — Такео что же, вступил в «Народ против цветов-убийц»?
— Вступить не вступил, но поливать — поливает! Он пожертвовал нам кое-какие деньги. Че говорит, что молодой Каяма не может присоединиться к нам по семейным обстоятельствам.
Да, это похоже на Такео, противоречивого Такео, которого я уже начинала понимать. Как, впрочем, и мотивы организации Че Фуджисавы. Оставалось выяснить, участвует ли наследник иемото в таинственной акции, намеченной на воскресенье.
— Разумеется, нет! — самодовольно заявил Ричард. — Это развлечение только для членов клуба!
— Вон оно что. — Наверное, я должна была обрадоваться, но меня угнетало еще кое-что. Если Ричард не расскажет мне, что они там затеяли, это будет означать не только тот факт, что я не смогу предупредить лейтенанта Хату. Это будет означать, что я потеряла лучшего друга. Из-за мелочи, если уж на то пошло.
— Я всегда знал, что ты считаешь меня радостным кретином, начисто лишенным социальных амбиций, — заявил мой лучший друг, — но кое-что изменилось, видишь ли. «Народ против цветов-убийц» открыл мне глаза на многое. Но ничего из этого многого я тебе не расскажу, потому что я не стукач.
— С чем тебя и поздравляю, — сказала я, бросая прощальный взгляд на его упрямое точеное лицо в венчике белокурых волос.
Мой маленький падший ангел, позаботься о себе сам. И помни, что произошло в середине девяностых, когда мальчики и девочки из хороших семей на глазах превращались в демонов, распыляющих в подземке убийственный газ[23]. Надеюсь, подобный метод борьбы за экологию во всем мире тебя не прельщает. А коли прельщает, то окстись.
23
Остаток утра я провела в разнообразной административной суете, которая была просто необходима, чтобы мой дебют на барахолке состоялся. Похоже, в Японии и шага ступить нельзя без бумажки. Затем я позвонила господину Исиде в магазин. Он поблагодарил меня за цветы и дал несколько советов касательно того, что лучше продавать в таком экзотическом месте, как блошиный рынок. Поскольку его зрение не позволяло ему садиться за руль, он любезно одолжил мне свой фургончик. Я припарковалась неподалеку от своей квартиры и целых два часа перетаскивала аккуратно запакованные коробки с керамикой, укладывая их в машину. Затем я загнала фургон в подземный гараж, который находился в двух милях от моего дома, что обошлось мне в четыре тысячи иен за ночную парковку.
Вернувшись домой, я вспомнила, что забыла показать господину Исиде фотографию матери Такео. Я достала ее и переложила в пояс для денег, который собиралась надеть завтра на блошиный рынок. Господин Исида обещал посетить меня там всенепременно.
Я принялась разбирать свою воскресную почту. В основном это были счета за газ, заставившие меня пожалеть о том, что в весенние дни я все еще пользуюсь отоплением. Неожиданно из пачки счетов выпал квадратный кремового цвета конверт с обратным адресом школы Каяма.
Я распечатала конверт и прочитала письмо, которое было набрано претенциозным каллиграфическим шрифтом по-английски; впрочем, на другой стороне листа был и японский вариант:
Иемото Масанобу будет счастлив насладиться Вашим обществом на вечере, посвященном созерцанию цветения вишни в саду камней, в воскресенье 7 апреля. Мы будем благодарны, если Вы подтвердите свое участие до 5 апреля.
Пятое апреля было вчера. Госпожа Кода могла бы и упомянуть об этом вечере, когда я ее посещала, но она почему-то этого не сделала. Не исключено, что она не хочет, чтобы я пошла. Мне вспомнилось хайку, которое я получила недавно, где говорилось о вишневых лепестках, укрывающих мертвые кости. Не намекал ли его отправитель на то, что затевается какая-то гадость, и не где-нибудь, а на вечеринке у Каяма?
Неожиданно зазвонил телефон, и я услышала в трубке голос тети Норие.
— Рей, детка, извини, что я перезвонила тебе не сразу. Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно. Но я очень сожалею о том, что произошло между нами. Простите меня, тетя.
— Тебе не за что извиняться, — сказала Норие примирительно. — Я звоню справиться о твоем здоровье, а кроме того, чтобы узнать, найдется ли у тебя что-нибудь приличное из одежды для вечера созерцания вишневых цветов. Он состоится в саду камней, в загородном доме семьи Каяма.
— Вы получили приглашение только сегодня? — спросила я, предполагая, что ей, так же как и мне, вчерашнюю почту доставили нынче утром. — Вам не кажется странным, что вечер назначен на завтра?
— Ну да, приглашение немного опоздало, но все это потому, что очень трудно поймать момент, когда цветы вишни раскроются во всей своей красе. Видишь ли, климат на полуострове Идзу сильно отличается от нашего, токийского.
— Полуостров Идзу? Вы уверены, что стоит тащиться в такую даль?
— Теперь, когда Хироси вернулся, он с удовольствием нас отвезет. Загородный дом Каяма стоит того, чтобы на него взглянуть.
— И все-таки не думаю, что нам следует ехать. Мне снова подсунули под дверь письмо. И снова хайку! На этот раз про мертвые кости, тетя. Похоже, в нем есть намек на завтрашнюю вечеринку. Сдается мне, это плохой знак.
Тетя Норие притихла. Я ожидала подробных расспросов, но вместо этого она угрюмо сказала:
— Если я не появлюсь на этом вечере, то другие женщины будут думать, что меня выкинули из школы. Они подумают, что я сдалась и сижу взаперти. Это недостойное поведение.
Черт бы побрал эту пресловутую честь семьи Симура. Как бы там ни было, я не могла отпустить ее одну.
— Ладно, поехали, — согласилась я скрепя сердце.
— Вот и чудненько, — сказала тетя, будто не сомневалась в моем согласии. — А сейчас мы должны обсудить, что ты наденешь. У меня есть одно кимоно, в самый раз для юной девушки. Я для него слишком стара. Надеюсь, у тебя найдется пара дзори[24] для твоих немаленьких американских ножек. Еще понадобятся таби... Но таби-то у тебя есть?
— У меня все есть, тетя, не сомневайтесь. Но следует ли нам брать с собой дядю Хироси? Ему наверняка будет там скучно.
Я предпочла бы поехать с Томом. Неизвестно, что нас ожидает. Молодой и сильный попутчик в таких обстоятельствах всегда пригодится.
— Твой дядя спит и видит эту поездку. За последние несколько лет он уже успел соскучиться по таким вечеринкам. Цутоми тоже поедет с нами. Надеюсь представить его дочерям некоторых наших учителей. Я уже сообщила устроителям, что мы прибудем в полном составе: Хироси, Цутоми, ты и я. Вся семья Симура!
Снова Норие втянула меня во что-то такое, чего мне вовсе делать не хотелось. Сомнения раздирали меня. С одной стороны, было бы лучше остаться в Токио и понаблюдать, как продвигаются дела у Ричарда с организацией Че, но с другой — чувство ответственности не позволяло мне оставить тетю. Хотя все могло обернуться так, что Ричард и моя тетя оба окажутся в саду камней, только с разными намерениями.
Размышляя над этой проблемой, я открыла сундучок, где хранились мои самые ценные кимоно. У меня их больше двадцати. Есть из чего выбрать. Но сделать это было непросто. Некоторые из них сводили с ума драгоценной вышивкой и нежным цветом испода. Я перебрала груду скользкого шелка, прежде чем отложила несколько нарядов свежих, весенних оттенков.
