Антон Леонтьев - Лига охотников за вампирами
– Филиппку я знал мальчиком. Он всегда был большим сорванцом! – рассказывал тот. – И все женщины – что его несчастная матушка, что его тетки или дворовые девки – души в нем не чаяли. Он знает, что умеет нравиться. Однако на одной красоте и манерах далеко в наш век не уедешь. Его отца осаждают кредиторы, а на руках у графа еще младшенький сынок...
* * *Первое письмо от Филиппа Валерия получила странным образом – она сидела у открытого окна и читала книгу, как вдруг с улицы влетел камешек, к которому был привязан конверт. Развернув его, она обнаружила написанное по-французски послание:
«Милая Валерия! Если Вы испытываете ко мне то же, что и я к Вам, то умоляю вас решиться на безрассудный поступок. Завтра, сразу после восхода, я буду ждать вас у старой мельницы. Я спас Вас и потерял себя. Ф.З.»
Валерия не меньше пятидесяти раз перечитала листок, а затем, аккуратно сложив его, спрятала под подушку. Ночью она плохо спала, боясь пропустить нужный час. Поэтому еще затемно выскользнула из дома. Отец был уже в лаборатории и не заметил ее отсутствия.
Меньше всего, направляясь по узкой тропинке вдоль речки к старой мельнице, Валерия думала о вампирах. И только оказавшись на месте, сообразила, что при помощи такого незамысловатого трюка кровососы могли выманить ее из дома. Только вряд ли они стали бы назначать время «сразу после восхода».
Филипп уже ждал – как выяснилось позже, в течение целых трех часов. Он тоже не мог спать, укоряя себя за то, что послал девушке столь дерзкое и безрассудное письмо.
– Сударыня! Милая Валерия! Как же я рад, что вы здесь! – воскликнул он и припал к ее руке.
Так и начались их тайные встречи. Валерия забыла обо всем на свете: Орден Дракона, кровососы, борьба с ними, изобретение противоядия – все ушло на второй план, стало вдруг несущественным. Она с великим нетерпением ждала рассвета, который осенью приходил с каждым днем все позднее и позднее.
От прежней неуверенности и робости не осталось и следа. С Филиппом она могла смеяться, забывать об обычной жизни, говорить на любые темы. Ну, или на любые – поведать ему о вампирах девушка так и не решилась. Несколько раз разговор возвращался к нападению разбойников, и каждый раз Валерия чувствовала себя обманщицей: ведь ей приходилось утаивать от Филиппа, который стал ей самым родным человеком, жуткую правду.
Молодой граф был с Валерий откровенен. Неделю спустя после того, как начались их встречи, он признался, что любит ее. Девушка, не сдержав слез, ответила, что любит его тоже.
– Но, милая Валерия, мой отец настаивает на том, чтобы я сделал предложение графине Агнессе, – признался Филипп. – Он буквально очарован полькой. Но я, после того как ты предупредила меня, с ней начеку. В самом деле, есть в ней что-то фальшиво и загадочное. К примеру, она прибывает к нам всегда только вечером. Несколько раз я пытался навестить ее днем, однако каждый раз прислуга сообщала мне, что графиня плохо себя чувствует и никого не принимает. Однако тем же вечером Агнесса появлялась у нас, сияя здоровьем!
Сердце Валерии разрывалось. Если она расскажет Филиппу правду, а отец узнает... Об этом не хотелось даже думать. Но ведь граф спас ее! Если бы не Филипп, она и батюшка стали бы жертвами кровососов и сами превратились в полночных тварей!
– И я не могу противиться желаниям батюшки, – вздохнул молодой человек. – После кончины маменьки он один заботился обо мне и моем брате Илюшеньке. Мой отец не так крепок, как кажется на первый взгляд, милая Валерия. Внутренний недуг подтачивает его, и батюшка знает, что дни его сочтены. Но перед тем, как навечно закрыть глаза, он желает знать, что дела нашего семейства, им расстроенные, снова приведены в порядок. Поэтому и задумал женить меня на графине Агнессе. Однако...
Филипп взял Валерию за руку. Молодые люди в тот момент прогуливались около ручья, уводившего куда-то в лес.
– Однако я не могу идти против своего сердца! Я люблю тебя, графиня Агнесса меня совершенно не интересует. Я видел подобных кокоток в Петербурге: они черствы сердцем, неискренни и фальшивы. Не понимаю только, почему графиня выбрала меня. Вероятно, с ее стороны это просто игра в кошки-мышки. Потому что она прекрасно знает, что рассчитывать на солидный куш, выйдя за меня замуж, она никак не может...
Лучи солнца, взошедшего около получаса назад, скользили по бурой траве. Чувствовалось дыхание приближающейся зимы.
– Вчера батюшка потребовал от меня сделать до конца недели предложение графине Агнессе. Я попросил у него день на размышление. И сегодня скажу, что не могу жениться на польке. Потому что не люблю ее и никогда не смогу полюбить. Ибо мое сердце принадлежит тебе, милая Валерия!
Он первый раз поцеловал девушку. Над мельницей взвились голуби. Филипп, нахмурившись, добавил:
– Мне совестно обманывать батюшку. Он должен узнать все сегодня. Мне пора, милая Валерия!
Девушка долго смотрела вслед всаднику. Филипп любит ее, а она любит Филиппа. Молодой граф готов пойти против воли своего отца, значит, должна решиться на подобное и она. Но Альбрехт ван дер Квален будет раздавлен и морально уничтожен. Он привык к тому, что дочь всегда с ним, помогает ему и является его ассистенткой.
Тут в голову Валерии пришла спасительная идея. Она должна рассказать ему о вампирах! Филипп хочет начать новую жизнь, и это возможно, если он узнает правду. От него лишь требуется стать членом Ордена Дракона. Тогда он вправе стать посвященным. А отец, являющийся Хранителем Реликвии, имеет полное право принять Филиппа в Орден.
Окрыленная своей мыслью, Валерия побежала обратно в дом. В столовой зале она неожиданно натолкнулась на отца – обычно тот в такое время всегда был еще наверху, в лаборатории. Альбрехт не спросил, где дочь была столь рано, а велел ей сесть и объявил:
– Кровососы принялись за уничтожение здешних жителей! В течение трех ночей в окрестных деревнях умерло девять человек – все ночью. Карл Христофорыч считает, что это эпидемия заразной болезни, к примеру, холеры или тифа. Однако какая холера осенью! И более всего тревожит то, что у всех жертв имеются отпечатки зубов на шее. Конечно же, вампиры!
Валерия поняла, что стоит отложить разговор о Филиппе на некоторое время. Отец продолжил:
– Я сейчас же отправляюсь в одну из деревень, принадлежащую князю Никите. Он просил меня лично осмотреть покойников. Важно установить, имел место ритуал превращения или нет. Потому что в таком случае вампир ночью выберется из могилы...
* * *Девушка напросилась поехать с отцом. Подали тарантас. Их сопровождал дворецкий Архип: оказывается, больше всего жертв было в его родной деревеньке. Он пытался выведать детали, на что Альбрехт ответил, что пока что ничего сказать не может, ибо еще не осмотрел мертвецов.
– А вот дворовые судачат, что тех людей убили упыри! – сказал с хитрой улыбкой Архип.
Ван дер Квалену было известно русское слово «упырь», являвшееся не более чем искаженной формой от европейского «вампир».
– Глупости! – заявил Альбрехт, не желая углубляться в тему. – Вампиров не существует!
– Ну да, народ у нас дикий и убогий, месье, плодами просвещения пользоваться не желает, вот и выдумал себе упырей. А также русалок, леших и домовых, – усмехнулся Архип. – Однако говорят, что вампиры все же не выдумка, а реальность...
– Кто говорит? – спросил Альбрехт.
Архип, выглянув из тарантаса, указав на появившиеся за поворотом домишки, провозгласил:
– А вот и цель нашего короткого путешествия, месье!
На вопрос о том, кто рассказал ему про вампиров, он так и не ответил. Валерия не сомневалась, что о вампирах Архип узнал от них же самих – дворецкий был их верным слугой!
Князь Никита не был чужд новомодным аграрным и экономическим веяниям и, хоть и являлся обладателем многих тысяч крепостных, раскиданных по всей необъятной Российской империи, видел в себе не хозяина и владельца, а доброго отца и учителя.
Деревенька, в которую прибыли Альбрехт и Валерия, была любимым детищем князя – на свои деньги он выстроил добротные избы со стеклянными окнами (небывалая роскошь по тем временам!), столичные инженеры вырыли несколько колодцев, и князь Никита собирался в обозримом будущем возвести здесь некое подобие древнеримского водопровода – так, чтобы в каждую избу подавалась холодная и горячая, подогреваемая в особых термах, вода.
Архип, казалось, совсем не одобрял подобных филантропических затей своего сюзерена. Пока тарантас катил по вымощенной булыжником дороге (еще одно нововведение князя), он неодобрительно качал головой и бормотал:
– Народец наш не помнит добра. Напрасно его светлость старается сделать из мужика дворянина. Как в грязи родились, так в грязи и умрут!
Встретил их местный священник, отец Ферапонт, невысокий и тучный, с длинной, окладистой, начинающей уже седеть бородой. Валерия заметила крестьянских детей, жавшихся к матерям и бабкам.
