Доминик Сильвен - Кобра
- Убью Жюстена и Федерико. Как убила других.
- Тех, кто уничтожил Венсана Мориа?
- Венсана убил Федерико. По приказу Марко и Жюстена.
- А Креспи - вы?
- Да, Кобра ужалила ее, когда она спала.
- Как вы вошли к ней в квартиру?
- В первый раз она открыла дверь подруге. Во второй я вошла сама, имея ключи.
- А Дарк?
- Я была его любовницей.
- И вы знали, что его сын каждые четверг и пятницу ночует у своей подружки?
- Да.
- А Феликса-то вам зачем понадобилось убивать?
- Все не без греха. Все знали о Венсане. А если и не знали, то только потому, что не хотели знать. Этакие обезьянки, закрывшие себе руками глаза, рот и уши. Из-за этого-то и происходит все самое плохое.
- Кроме того, вы были любовницей Марко Ферензи?
- Была.
- Почему вы назвали себя Коброй? Потому что Мориа создал лазароид на основе ее яда?
- Вы, оказывается, неплохо осведомлены?
- А как же! Так почему «Кобра»?
- Венсан действительно сделал свое открытие на основе яда кобры. Но в любом случае «кобра» впечатляет больше, чем просто змея или что-нибудь в этом роде. Только и всего.
- Только и всего?
- Да, и потом, речь ведь идет о поцелуе кобры. Целуя, она убивает. Это подходило мне так же, как руке перчатка или змее ее кожа. Но я могу найти для вас и другое объяснение. Я всегда отличалась богатым воображением. Поцелуй кобры - это нечто противоположное поцелую Прекрасного принца. Принц пробуждает - кобра погружает в сон. Вот так. Знаете, играя с образами, мифами, неосознанными ассоциациями, никогда не соскучишься.
- И когда у вас появилось желание вершить правосудие?
- Вы мне не поверите.
- И все же?
- Нет. Всего я вам не скажу. Единственное, что я хочу еще сказать, это, что, выйдя из тюрьмы, я найду их и убью.
- Ну ладно. В этом мы еще разберемся. Время у нас есть.
- Время есть. Это правда. Я не боюсь времени. Во всяком случае, теперь не боюсь.
Они замолчали. Дани Лепек не представляла себе, что легавые могут быть такими. Спокойными. Смерть окружает их постоянно, и при этом такое спокойствие. Она знала, что ей нужно очень много работать над собой, чтобы добиться подобного. Задраить люки и врать, окунуться в мир лжи, зная, что возврата нет. Надо уметь получать наслаждение от мужчин, которых ненавидишь. Надо разделить удовольствие и любовь. Это возможно. Удовольствия станет даже больше, чем прежде. Безумного удовольствия. Постепенно и сам превратишься в безумного. Безумного и спокойного.
Эта женщина-фараон в общем-то неплохая, и все-таки ее надо убить. Потому что она, в отличие от того двойника Венсана, не спит. Она - барьер на пути к Жюстену и Федерико, двум оставшимся в живых участникам того римского уик-энда. Надо продолжать разговор. Брюс, майор Брюс, вот-вот появится.
- Как вас зовут?
- Мартина Левин.
- В каком вы звании?
- Капитан.
- А лет сколько?
- Тридцать шесть.
- Выглядите моложе.
- Я вам в дочери гожусь.
- В таком случае мне пришлось бы родить в… четырнадцать лет! Зачем вы мне это говорите?
- У меня не было матери.
- Почему?
- Ее вынудили меня бросить.
Дани Лепек покачала головой. Эта женщина-фараон только с виду спокойная, но в душе у нее буря. Ей хотелось расспросить ее поподробнее, она чувствовала, что та не прочь поговорить, как человек, слишком долго молчавший. Словно она, безумная Дани, - единственная, кто способен ее выслушать. Грустная ситуация, но все должно идти своим чередом.
Дани собиралась было задать новый вопрос, как вдруг увидела застывший профиль Мартины Левин. Ее взгляд был устремлен на будку привратника. Дани посмотрела в ту же сторону и увидела вдалеке Александра Брюса. Привратник и легавый в форме шли ему навстречу. Браво, два кретина! Дани взглянула на Левин: та сглотнула слюну, слегка двинув своими красивыми пухлыми губами. Этот едва заметный жест выдавал желание. И разочарование. Дани знала, что женщина-полицейский не будет больше отвечать на ее вопросы. Тем лучше. Майор Брюс остановился и заговорил с парой идиотов.
Пока Дани беседовала с Левин, она потихоньку отклеила часть пластыря. Ее руки, хоть и скованные наручниками, теперь лежали на рукоятке пистолета. Одним движением она выхватила его и приставила черное дуло к шее Мартины.
- Брось оружие! Сними с меня наручники! Иначе я убью тебя, а потом и его.
Мартина повернула к ней глаза. Какие только чувства не отразились в ее странном текучем взгляде!
- Делай, как я говорю. Только тихо. С дулом у шеи я не промахнусь.
Левин бросила пистолет, с глухим шумом он упал на устланный ковром пол машины. Приподнялась, перегнулась через сиденье и расстегнула наручники. Дани ткнула ей дулом в живот. Левин вновь села. Дани, держа пистолет на уровне своих бедер, направила его на сиденье Мартины.
- Теперь поверни голову и не двигайся.
- Что ты собираешься делать?
- Подождем, пока он приблизится.
Дани вздохнула. Ей хотелось, чтобы Брюс подошел как можно ближе к машине и пуля попала бы ему в живот. Она не умела стрелять, а промахиваться нельзя. Потом она убьет Левин. Легавого в униформе тоже надо пришить. Что касается привратника, там посмотрим: у него нет оружия.
Брюс приближался. Дани слышала тяжелое дыхание Левин.
- Не трогай его, прошу тебя, - проговорила Мартина.
В этих словах, в этом голосе была бездна любви, и Дани поняла, что эта женщина попытается сделать невозможное ради Александра Брюса. Ну что ж, это ее выбор, и хоть она и полицейский, у нее нет ни малейших шансов.
В воздухе мелькнул кулак Левин. Темно в глазах. Крик. Ярость. Дани почувствовала, что у нее разбит нос. Она выстрелила. В самую середину. Оттолкнула от себя Левин. Та стукнулась головой о ветровое стекло. Ругань. Дани еще раз выстрелила через стекло, в Брюса. Тот уже лежал на земле, успев выхватить пистолет. Он беспрерывно стрелял. Боль.
Людские голоса, крики. Или это Брюс кричит, один? Непонятно. Боль нарастает. Волной. Все совсем не так… как она… себе… однажды представляла.
«Мое тело - кусок дерева. Я не чувствую ни рук, ни ног. Я прикована к сиденью - вот и все… что я чувствую. Все, что осталось от меня, причиняет мне боль… нестерпимую. Силы покидают меня, одежда… намокла от крови, как губка, пропитана кровью. Кровь в горле и в носу, кровь сейчас затопит меня…»
Дани слышала голоса, но они были искажены. Видела лицо, склонившееся над ней. Это тот кретин в униформе, он целится в нее. У нее теперь ни рук, ни ног… неужели он… целится в змею?
- Мартина! Мартина!
Майор совсем близко. Кричит.
- Умоляю тебя! Мартина! Мартина! Держись!
- Майор, - сказал парень в униформе. - Она…
- Да беги же за врачом, господи!
В голосе майора рыдания. Плачет он громко, с хрипами - вот так и она оплакивала Венсана. Майор страдает из-за женщины-полицейского. Она мертва, конечно мертва. Жаль. Теперь пусть тащат меня… куда хотят.
Дани Лепек увидела себя в римском саду. Это был тот великолепный пикник, на который собралась вся верхушка «Корониды». А еще их жены, мужья, дети, друзья. Ба! А вот и Жюльен Креспи. Этим плешивым тоже надо было бы заняться. Скучный какой-то тип, невыразительный, поэтому-то она и забыла о нем.
Ну так вот… На том великолепном пикнике была Дани. И Карла. Женщины, не занятые ни работой, ни детьми. Занятые исключительно пикниками. Было игристое вино… гусиная печенка… икра… итальянское мороженое. Все смеялись. Был там и Венсан Мориа. Он не знал, что скоро умрет. У него отнимут его открытие, то, которое он сделал для своего друга, умершего еще ребенком. И которое испробовал на своем брате… чтобы спасти его. Венсан, Венсан. А все эти люди смеялись, ели, пили…
Мы познакомились с тобой, Венсан, на том пикнике. На том римском уик-энде ты встретил любовь и смерть, всё вместе… Это ко мне ты спешил, когда твоя машина взорвалась на скоростном шоссе. Все было подстроено… Я прождала тебя всю ночь в Оре, в пустом доме твоих родителей. А наутро я умерла… У меня внутри все умерло… О, Венсан!
Позже я вернулась в Рим. Гуляла по красивым, залитым солнцем улицам и вспоминала о тебе. Пошла в тот сад, где у нас был пикник. Села на скамейку и стала ждать. Казалось, бог врачевания… пристально смотрит на меня своими каменными глазами… Тогда я тоже принялась смотреть на него и его кадуцей, и мне представилось, что змея, обвившая посох, нашептывает мне, что я должна убить тех, кто убил Венсана Мориа. Вот так я сделалась коброй.
Я так и останусь коброй. Я жду, свернувшись под цветком агавы. Терпение - мое достоинство. Моя кома - это долгое ожидание, мой яд - ненависть. Я могу его впрыснуть или плюнуть им и сжечь вам глаза. Viva… el… cobra…
39
Виктор Шеффер открыл глаза и тотчас закрыл: от света глазам стало больно. Вокруг него слышались голоса, очень отчетливо, они просили его проснуться. Шеффер подумал, что хорошо бы досмотреть сон. Как раз перед тем, как его прервали, он видел сон о Смерти. Именно сон, а вовсе не кошмар. Общаться со Смертью было очень приятно. Это была красивая женщина неопределенного возраста с черными блестящими волосами и бледной кожей, у нее была стройная фигура, и говорила она нежным голосом. Она была так привлекательна, что вы шли к ней, не в силах противиться ее зову. На самом деле в сердце этой богини вовсе не было ненависти. Она убивала потому, что таково ее ремесло: ведь нужно же, чтобы кто-нибудь им занимался. Если бы не она, мир был бы перенаселен и на Земле не осталось бы ресурсов.
