Себастьян Фитцек - Я – убийца
«Так я превращаюсь в мишень», – подумал Штерн и помедлил над куклой еще одну секунду.
И эта секунда все изменила. Возможно, свет фар по-другому преломился в этой точке. Или все дело было в небольшом расстоянии, или в поднимающемся солнце. В конечном счете Штерну было все равно, почему он вдруг отчетливо узнал того, кто стоял перед ним с тонкими, растрепанными ветром волосами. Хотя он видел этого человека всего один раз в жизни.
Штерн преодолел себя, вышел из оцепенения и медленно поднялся.
«Что мне сейчас делать?»
Пот собирался под колючей шерстяной маской.
«Как подать ему знак? Так чтобы Энглер ничего не заподозрил?»
Штерн поднял руку, которая неуправляемой свинцовой гирей болталась у него на плече.
«Должен же быть какой-то выход. Ты же можешь что-то сделать».
Он хотел сорвать с себя маску и скотч, чтобы вытащить кляп, но это подозрительное движение будет означать смерть для Симона.
Рука незнакомца была уже на полпути к бедру. Штерн скорее угадал, чем увидел, как мужчина достал что-то из кармана. «Пистолет? Револьвер? Какая разница. Еще две секунды – и ты история». Штерна затошнило. Он не видел рук «мстителя», но был абсолютно уверен, что в этот момент тот целится ему в голову.
Гортанный звук – настолько тихий, что только он сам мог его услышать, – вырвался из пересохшей глотки Штерна. И прорвал наконец блокаду в его голове.
Точно! Вот оно!
Это было глупо, банально и, скорее всего, обречено на провал. Но он хотя бы попробует.
Щелк.
В семи метрах перед ним знакомый незнакомец взвел курок. Штерн все равно поднял руку, закрыл глаза и начал напевать. Шесть нот, самая простая мелодия, которую он знал. Но единственная, которая имела смысл и которую он вообще мог воспроизвести со своим мумиеподобным лицом.
– Money, Money, Money.
Штерн надеялся, что старый фанат группы «АББА» ее узнает. Молился, чтобы этот намек изобличил лживость жеста победы, который он показывал левой рукой. Что этого будет достаточно, чтобы привести в ступор мужчину, о каталку которого он споткнулся позавчера в больнице.
– Money, Money, Money.
Он промычал припев в последний раз. Потом закрыл глаза в ожидании смертельного выстрела в череп.
Когда через две секунды ничего не произошло, он робко моргнул. В него вселилась надежда, пульс ускорился, и – в состоянии эйфории от того, что его знак был понят, – Штерн открыл глаза. В этот самый момент раздался первый выстрел.
13
Энглер увидел, как Штерн дернулся, немного пошатался и тяжело упал спиной на асфальт. Еще до того, как адвокат рухнул на землю, комиссар бросился вперед и напал на стрелка со спины. Удар о землю был такой силы, что пожилой мужчина получил ушиб двух поясничных позвонков и перелом ребра. Следователь поднялся и пинком выбил оружие из руки своей рычащей жертвы. Потом перевернул старика на спину, уселся на него сверху, чтобы тот не мог двигать руками, и приставил ему пистолет ко лбу.
– Кто ты, черт возьми? – крикнул он.
– Лозенски. Меня зовут Фредерик Лозенски, – задыхался старик.
Затем он плюнул комиссару в лицо кровавой слизью. Тот вытер рукавом щеку и разжал старику челюсти. Помедлил, прежде чем всунуть ему в открытый рот пистолет.
– На кого ты работаешь?
– На Него.
– Кто это? Кто твой босс?
– Тот же, что и ваш. Господь Бог.
– Этого не может быть. – Энглер вдавил ствол в ложбинку под его подбородком. – Нас столько лет разводил какой-то набожный пенсионер.
Смех Энглера перешел в затяжной надсадный кашель.
– Ладно, у меня для тебя есть хорошая новость, – с трудом перевел он дыхание. – Твой шеф, Господь Бог, пригласил тебя сегодня на важную встречу, и я должен тебя к нему проводить. Он немного торопится, так что…
– Руки вверх.
Энглер удивленно поднял брови, повернул голову и посмотрел налево, в сторону трех пихт, из-за которых вышла женщина.
– Добро пожаловать на вечеринку, – засмеялся он, узнав Карину. – Давно пора.
Она сделала два шага в его сторону и остановилась на расстоянии десяти – двенадцати метров.
– Оставьте мужчину в покое и бросьте оружие!
– А что будет, если я этого не сделаю?
Несмотря на небольшое расстояние, Энглеру приходилось перекрикивать ветер, который после появления Карины немного усилился.
– Тогда я вас застрелю.
– Из этой штуки у вас в руке?
– Да.
Энглер засмеялся:
– Это тот пистолет, который вы вчера носили в поясной сумке?
– На что вы намекаете?
– Нажмите-ка на спусковой крючок.
– В чем дело?
Карина, которая до этого держала оружие только одной рукой, обхватила рукоятку пистолета и другой ладонью. Как будто собиралась молиться.
– Это лишь просьба! – крикнул комиссар. Старик под ним тяжело дышал. – Вам не нужно целиться в меня. Просто выстрелите в воздух.
– Зачем?
Руки Карины начали дрожать, как будто оружие с каждой секундой становилось все тяжелее.
– Чтобы убедиться, что чертова штука больше не заряжена. Или вы действительно верите, что я верну вам оружие, предварительно не опустошив магазин?
– Кто сказал вам, что я его снова не зарядила?
– Ваш испуганный взгляд, фрау Фрайтаг.
Энглер убрал свой пистолет от лица Лозенски и прицелился Карине в грудь.
– Пока, пока, – сказал он.
Карина нажала на спусковой крючок.
Щелк. Щелк. Щелк.
Четвертая неудачная попытка завершилась простуженным смехом Энглера.
Бесполезный пистолет выскользнул у нее из пальцев и упал в грязь под ногами.
– Как жаль.
Комиссар взвел курок и направил точку от лазерного прицела Карине прямо на лоб.
Когда над неспокойным озером Ванзее раздался выстрел, шторм, казалось, на мгновение задержал дыхание. Затем ветер взвыл с новой силой и поглотил страшные звуки.
Начало
В конце концов, родиться дважды не удивительнее, чем родиться один раз.
ВольтерЖиви каждую жизнь как последнюю.
Виктор ЛаренцПуля всегда говорит правду.
Кристофер Уокен в фильме «Гнев»Люди будут говорить обо мне, что я умер.
Я им не верю, они лгут.
Я не могу умереть.
Клаус Кински1
Металлические голоса шипели, словно доносились из наушников MP3-плеера, включенного на полную громкость. С каждым толчком, который сотрясал автомобиль, они становились все громче и отчетливее и в какой-то момент настолько проникли в сознание Симона, что он проснулся. На мгновение приоткрыл глаза – чтобы понять, что вместе с ним в задней части машины скорой помощи находятся еще двое мужчин.
– Криптомнезия? – спросил хриплый голос, который Симон тотчас узнал.
Борхерт!
– Да, – ответил профессор Мюллер. – Что касается исследований реинкарнации, то там все, конечно, спорно. Но в настоящий момент это единственное приемлемое объяснение, по всей видимости, сверхъестественных случаев перерождения души с точки зрения логики и естествознания.
Симон хотел сесть, выпрямиться. Его мучила жажда, а левое колено чесалось под тонкими пижамными штанами. Обычно он был один, когда просыпался. Ему нужно было немного времени, чтобы «прояснилась голова», как это называла Карина. Когда она так говорила, он всегда думал о снежных шарах – стеклянных штуках, которые можно потрясти и смотреть, как пенопластовые хлопья медленно падают вниз. Иногда Симону казалось, что после пробуждения у него в голове творится то же самое. В первые минуты ему всегда хотелось подождать, пока картинки, голоса и образы встанут на свои места. Поэтому Симон решил еще немного попритворяться спящим, сортируя свои мысли и тайно подслушивая негромкий разговор обоих мужчин.
– Это можно понять без образования? – хотел знать Борхерт.
– Думаю, да. На самом деле все очень просто. До недавнего времени наука считала, что в нашем мозгу есть фильтр. Вы должны понимать: ваш мозг устроен так, что каждую секунду он в состоянии параллельно обрабатывать миллиарды разных сведений и сообщений. Но не все они важны. Например, в настоящий момент вы, в первую очередь, сконцентрированы на том, чтобы понять мои объяснения и при этом не соскользнуть с сиденья на следующем повороте. В то же время вам абсолютно не важно, какой номер стоит на этом чемоданчике с медикаментами или какие на мне сейчас туфли – со шнурками или без.
– Мокасины.
– Да. Ваши глаза видели это с самого начала, но фильтр в мозгу отсеял такую не важную информацию, пока я не обратил на это внимания. И слава богу. Представьте, что во время прогулки по лесу вы бы считали листья на всех деревьях. Или, сидя в кафе, не смогли бы игнорировать разговоры за соседними столиками.
– Думаю, я бы наделал в штаны.
– Вы шутите. При этом вы правы. Без фильтра ваш мозг был бы настолько занят обработкой невообразимого потока информации, что вы могли бы потерять контроль над простейшими функциями организма.
