Фаина Раевская - Пятнадцать суток за сундук мертвеца
Зазвонил мой сотовый, и договорить Клавка не успела, поэтому то, что я должна была знать, так и осталось загадкой. В трубке возник Александр Михайлович.
— Афанасия Сергеевна, — с места в карьер начал он, — я все выяснил и решил вам сам позвонить. Значит, записывайте: улица Ферганская, дом 16, квартира 92. Зовут хозяина Матвеев Павел Леонидович.
— Павел Леонидович? — растерялась я. — Вы ничего не путаете?
— Я, дорогая Афанасия Сергеевна, никогда ничего не путаю! Профессия не позволяет. Информация абсолютно точная, не сомневайтесь.
Мы еще немного поболтали с Александром Михайловичем о разных пустяках. В продолжение разговора Клюквина здорово нервничала, делала страшные глаза и ерзала на сиденье, рискуя провертеть в нем дырку.
— Ну, что?! — нетерпеливо воскликнула она, едва я закончила разговор.
— Знаешь, Клав, его… — я мотнула головой назад. — Его, оказывается, зовут Павел Леонидович, а вовсе не Гена…
— Как так?
— А так!
Я пересказала Клавке разговор с Александром Михайловичем и, помолчав, неуверенно предположила:
— Может, этот телефон ему папа подарил? На двадцать третье февраля, например? А может, Гена тебя обманул и назвался чужим именем…
Клавка задумалась, обрабатывая полученную информацию, и задала глупейший, на мой взгляд, вопрос:
— А зачем?
Ответа я не знала, поэтому лишь слабо дернула плечом, что означало «отстань», и завела двигатель.
— Ты куда? — почему-то испугалась сестренка.
— На Ферганскую, по месту прописки этого Гены-Павлика…
Клюквина неопределенно хрюкнула, и мы поехали. На улице уже стемнело совсем, а фонари по странной прихоти муниципальных служб горели, в лучшем случае, через один. Я здорово вымоталась, пока нашла Ферганскую улицу и нужный дом. К счастью, Клавдия всю дорогу молчала, видимо, размышляя о судьбах Отечества, а заодно и наших тоже. В конце концов, изрядно поплутав, мы прибыли на место назначения. Я затормозила, заглушила движок и вопросительно посмотрела на Клюквину:
— Что дальше?
Клавка помолчала, а потом, нервно сглотнув, предложила:
— Давай сперва без этого… ну, Гены, поднимемся. Вдруг нужно родственников предупредить, подготовить… Люди сейчас, знаешь, какие нервные стали!
Немного подумав, я решила, что сестра права, и подняла рычаг ручного тормоза. В этот момент моя рука коснулась чего-то мягкого. Я зажгла в салоне свет и осмотрелась. Между передними сиденьями стояла небольшая мужская сумка, именуемая «барсеткой». Мы с Клавкой уставились на нее с таким ужасом, словно увидели перед собой директора преисподней.
— Афоня, надо бы барсетку осмотреть… — нарушила молчание Клавдия.
— Ага… надо… — пискнула я.
Мы снова замолчали, буравя глазами то друг друга, то барсетку.
— Вот и смотри! — велела мне Клавдия.
— А почему сразу я?
— Потому что ключи от машины я искала. Давай-ка, не рассуждай, принимайся за дело!
Похныкав для порядка, я все же взяла сумку Гены и, ожидая чего угодно, дрожащими руками открыла ее.
— Чего там? — полюбопытствовала Клюквина.
— Чего, чего! — неизвестно почему разозлилась я. — Фотографии из порножурналов и целая куча презервативов.
— Правда, что ли? — не поверила сестра.
Я молча извлекла из барсетки какие-то бумажки, небольшой ключ, мобильник, пропуск и паспорт.
— А где презервативы? — разочарованно протянула сестрица.
— Клава, я же пошутила! На-ка вот, посмотри!
С этими словами я протянула Клавке паспорт, а сама раскрыла пропуск.
«Спортивно-оздоровительный центр «Импульс», — прочитала я, — инструктор по фитнесу Дука Николай Владимирович».
Переместив взгляд на фотографию, я легко опознала на ней моего покойного жениха. На всякий случай я оглянулась. Сходство между типом на заднем сиденье и этим инструктором поразительное! Я бы даже сказала: одно лицо!
— Кто же ты на самом деле, а? — спросила я молодого человека, не надеясь на ответ.
— Да-а, — протянула Клавдия. — Занятный тип.
— Угу, — согласилась я. — И за него ты меня сватала, между прочим! Позволь спросить, дорогая, кто же на самом деле был моим избранником: Гена, Павел Леонидович или Николай со смешной фамилией Дука?
Сестра озадаченно потерла нос и заявила:
— Какая разница? Лишь бы человек хороший был.
— У хорошего человека только одно имя, — припечатала я, — и он им очень дорожит!
— Вот ведь, какая ты… категоричная! Может, этот парень очень добрый и нежный и морских свинок разводит? Ну, назвался человек Геной, подумаешь! Считай, что это его псевдоним, а на самом деле товарища зовут Коля. Между прочим, у всех великих людей были псевдонимы. Горький, например, или Сталин… Тот же Марк Твен…
— Да? А Павлик? Или это еще один псевдоним?
— Ты же сама говорила, что телефон мог кто-нибудь подарить. Ладно, хватит фигней страдать! Пошли родственников к трагедии готовить.
Я покачала головой, сильно сомневаясь в правильности этих действий. Но спорить с Клавкой не хотелось, и я принялась складывать документы обратно в сумочку трупа. Неожиданно что-то выскользнуло у меня из рук, легонько звякнув о «молнию» куртки.
— Ой, ключик! Смотри, Клав, какой хорошенький! — обрадовалась я находке.
— Такой маленький! Интересно, какую дверцу он открывает?
Вопрос был риторический и ответа не требовал. Чисто автоматически я сунула ключик в карман курточки и тут же забыла о нем. Мы с Клавдией с облегчением покинули салон шикарной иномарки. Согласитесь, путешествовать столь длительное время с покойником — занятие малоприятное. Тем более когда выясняется, что труп очень подозрительный и имеет несколько псевдонимов.
Квартира, где жил мой бывший жених, располагалась на седьмом этаже обычного девятиэтажного дома. Для того чтобы это выяснить, нам с Клюквиной пришлось топать пешком вверх по лестнице, несмотря на работавший лифт. Как и в большинстве московских подъездов, стены здесь были расписаны местными художниками. Приводить примеры надписей не стану, потому что меня, как филолога, глубоко возмущают грамматические ошибки и в тетрадях, и на стенах. На каждом этаже было по шесть квартир: три слева и три справа. Каждая из этих троек объединена общим тамбуром и, как правило, солидной металлической дверью. Такая дверь была и у нужного нам тамбура. Чтобы не оставлять времени на рассуждения и размышления, я отважно позвонила в девяносто вторую квартиру.
— Ты уже придумала, что будешь говорить несчастным родственникам? — прошептала Клюквина.
— Нет, — тоже шепотом ответила я. — Это будет экспромт.
Открывать нам не хотели, поэтому пришлось еще несколько раз позвонить. И снова безрезультатно.
— Клава, — я задумчиво почесала за ухом, глядя на негостеприимную дверь. — А ведь у нас ключ есть…
— Что предлагаешь? — озадачилась Клавка.
— Войти и посмотреть! — досадуя на бестолковость сестры, пояснила я.
— A-а… А зачем?
Клюквина снова задала вопрос, не имеющий ответа. Действительно, зачем? Доброе дело мы уже сделали: юношу доставили по месту проживания. А ведь могли бы и в парке оставить! Но была здесь какая-то тайна. Парень представился Клюквиной как Гена, удостоверение и паспорт у него на имя Николая, а телефон, судя по всему, принадлежит Павлу. Ничего интереснее чужих тайн человечество еще не придумало, а я существо до крайности любопытное. Вот и сейчас, стоя перед дверью, я изнывала от любопытства, хотя и понимала, что история, в которую мы с сестрой попали по воле случая, очень неприятная и, скорее всего, сулит мам большие проблемы. Однако я ничего с собой поделать не могла, оттого разозлилась и грозно рыкнула:
— Так надо! Не задавай глупых вопросов!
Клюквина быстро сообразила, что я гневаюсь, тихо охнула и заткнулась.
Квартира, где мы оказались после недолгой возни с ключами, была просторной и сверкавшей модным нынче «евроремонтом». Впрочем, мебели в ней было несколько маловато. Диван, кресло, телевизор с видеомагнитофоном на полу и стеклянный журнальный столик — вот и все убранство ультрасовременной комнаты. Даже занавески на окнах отсутствовали, а с потолка свешивалась одинокая лампочка на длинном проводе без какого-либо абажура. Правда, на стене висела очень неплохая репродукция с картины Сальвадора Дали «За несколько секунд до пробуждения». Мы с Клавдией взялись за руки и пошли на кухню. Она гоже носила следы свежего ремонта — настолько выглядела чистой и аккуратной. При этом она была просто напичкана новой бытовой техникой, начиная от тостера и кончая посудомоечной машиной «Bosh». В углу тарахтел двухдверный холодильник шоколадного цвета с таким же именем. Клавдия отпустила мою руку и решительно распахнула обе дверцы морозильного агрегата.
— Ого! — присвистнула она. — Такого я даже в кино не видела!
