Василий Носенков - Что такое разгон
Теперь вот плачетесь, неудовлетворены. А как же на самом-то деле?
- Все решает итог, мой милый! А итог-у меня незавидный, - развел сухими руками Фома, - один как перст, сам видишь.
- Так уж и один... - Олег хотел напомнить о бабке Леоновне. Фома Богданович понял намек.
- Леоновна хороший человек, - признал он, - но ведь это уже не жизнь, а приспособленчество. Человеку свойственна и такая черта, когда нет другого выбора.
- Это мне понятно, - согласился Олег, вспоминая тюремную жизнь. - А что бы вы мне посоветовали, Богданыч? Я зашел в тупик, хотя и молодой. А жить хочется получше. И главное - сейчас жить, не в двадцать первом веке, понимаете?
- Скромное желание, - хихикнул старик. - Кто об этом не мечтает? Для тебя сейчас сделать это проще пареной репы.
Он отвернулся, задумчиво поглядывая в глубь парка.
Там, за деревьями, вырисовывалось красивое здание института. Но думал он о другом.
В молодом человеке он увидел себя. Таким, похожим на Туркачева, полным сил и энергии, он был в девятьсот пятом году. Вспомнил и своего друга Илью Пропудина, знаменитого взломщика несгораемых сейфов. Из Крестов их освободили вместе, и полиция передала амнистированных в распоряжение главарей "черной сотни". Они избивали рабочих, а кого подозревали в принадлежности к большевистской партии - били до смерти. Втянутый в политику Пропудин сумел во всем разобраться и сам стал большевиком. Умнейший был политик. Наградит же бог такой головой человека!
- А для меня все это не так просто, - напомнил Олег.
- Боишься ответственности?
- За что?!
Закуривая следующую папиросу, Фома Богданович неторопливо рассказал, что сегодня ночью обворован ювелирный магазин. Куш, как видно, там сорвали порядочный. Дед то и дело изучающе поглядывал на Олега.
- Вот дела. А я и не знал, - беспокойно заерзал на скамейке Туркачев.
- Мне мог бы и сознаться. Я не стану пересказывать.
- Клянусь чем угодно - ничего не знаю!
- И никого не подозреваешь?
- Что вы? Я давно завязал, ни с кем из кодлы не встречаюсь.
- И Бациллу не видел? - в лоб спросил дед.
- Не видел. А разве он вернулся? - покраснел Олег.
- Тогда мне все ясно. Зря я тебя пивом угощал.
- При чем здесь пиво?
- При том, что вчера вечером ты меня в "Гастрономе" не видел, когда затаривапся, - упрекнул его Фома Богданович.
- Все равно... Я нигде не был. То есть, я был... ночевал в вытрезвителе.
- Это что-то новое, - недоверчиво покосился дед Фомка.
Оказалось, дед только догадывался, кто совершил кражу в ювелирном магазине. Никакими уличающими данными он не располагал. Да ему и не нужны были никакие данные. Так, как старый любитель, интересовался.
- В нашей милиции есть один человек, - с предостережением заметил Фома Богданович, - который может запросто раскрыть эту кражу. Это - Бадраков, ты его знаешь. Молодой, но на редкость смышленый малый. Так что ты подумай, милок, взвесь все.
И тогда Олег раскрылся. Он без утайки рассказал о неприятностях на заводе, о том, как случайно встретил в магазине Роба, как потом они гуляли у девиц...
- Они, сволочи, мой новый плащ зажали, - закончил он рассказ.
- Странно, - удивился дед Фомка. - С какой стати они тогда тебя в компанию приглашали?
- Сейчас я сам удивляюсь.
- Черт с ними, - махнул рукой дед. - Раз так - тебе нечего бояться.
- А я и не боюсь.
- Тогда поедем за город. К другу молодости потянуло...
Туркачев заколебался. Предложение заманчивое, но у него не было денег. А Фома Богданович уже успокаивал:
- Деньги у меня есть. Сегодня я богатый, расходы беру на себя.
- Ладно, я не против, - согласился Олег. - Только матери напишу записку, чтобы не волновалась...
"Петр Кириллович! В краже меня не подозревайте.
Я ничего не знаю. Ночевал в вытрезвителе, это вам подтвердят. На заводе у меня дела плохи, дома не лучше.
Зря Вы тогда за меня ходатайствовали. И мне очень стыдно, что подвел хорошего человека. Теперь я сам найду себе работу. Олег Туркачев".
Он сунул бумажку под дверь пикета милиции и вернулся на улицу.
- Фома Бощанович лихо подъехал на такси.
Вскоре серая "Волга" вырвалась на просторную загородную трассу. Северная осень была в самом разгаре.
Как зачарованные стояли золотистые березы, багрянокрасные осины. Кругом тишина. Лишь изредка проскочит встречная машина, тяжело пролетит над деревьями ворон да выглянет где-нибудь из-за кустов грибник с огромной корзиной в руках. И кажется Олегу, будто он перенесся в тихое сказочное царство.
Вот и нужный им городок. Узкие улочки, маленькие аккуратные домики, заборчики из крашеного штакетника, сараи.
Пока дед рассчитывался с шофером, Туркачев выскочил из машины и всей грудью вдохнул чистый воздух.
"Красота какая, - подумал он с завистью, - и как я раньше не додумался проводить свободное время за городом?"
Узкая, засыпанная гравием улочка вела вниз. Вдали, в проеме между густо-зелеными елями, синел залив. Был отчетливо слышен шум морских волн...
- Слышишь, как он шумит? - восторженно говорила девушка своему спутнику.
- Как море, - лениво отвечал молодой человек.
Оба они рассмеялись. На эту пару Олег посмотрел с завистью. Люди живут обычной жизнью, радуются каждому новому дню, даже в унылую пору года осенью - находят себе интересные занятия, приезжают любоваться морем.
- Машина свободна? - спросил молодой человек, не желая даже здесь отпустить руку своей подруги.
- Будет свободна, - ответил безразлично Олег и еще больше почувствовал зависть к парню. Сейчас он сядет рядом с нею, и они помчатся навстречу своему счастью.
Могут остановить машину посреди леса, прогуляться по мягкому лиственному покрову...
- Скажите, вы не из Технологического? - спросил вдруг Олег, догадываясь, что эти молодые люди студенты.
-Нет, - ответила девушка. - Мы учимся на геоло-"
гическом в университете.
- Трудно?
- Не труднее, чем в десятом классе, - буркнул парень.
- А сколько стоит такси до Ленинграда? - поинтересовалась девушка.
Выходя из машины, Олег не посмотрел на счетчик, а спрашивать у шофера сейчас постеснялся. Пришлось неопределенно пожать плечами.
- Маша, перестань, - просил парень. - Рассчитываюсь я. Не хватит, могу зайти домой.
- Не смей меня так называть, - притворно сердито заявила Маша. - Я не Маша, а Муся.
"Тоже заботы", - лениво сплевывая в сторону, подумал Олег и повернулся спиной к влюбленным.
Но девушка оказалась любопытной. Она спросила Олега, где учится он.
- В техноложке, - небрежно соврал Олег. - Но мне там не нравится, думаю махнуть куда-нибудь...
Маша удивленно раскрыла глаза. В это время из кабины вывалился дед Фомка, и разговор не состоялся. Старик, хватив свежего воздуха, закашлялся, а молодой человек потянул девушку к машине.
Дед с Олегом направились вверх по кривой улочке, усаженной по обочине молодыми тополями. Заботливо выкрашенные небольшие деревянные домики с резными наличниками и верандами цепью тянулись по обеим сторонам дороги. Редкие пешеходы неторопливо шагали по узким тротуарам. Это их спокойствие подействовало и наОлега. Он заметно повеселел, оживился. Прошла и головная боль.
Знакомый Фомы Богдановича жил в крепком деревянном доме с низкой крышей. Сам он оказался в саду. Тяжелой тяпкой разгребал землю под яблонями. При виде гостей оставил свое занятие и поспешил навстречу. Это был крепкий широкоплечий старик с седой окладистой бородой и пышными усами. Держался он ровно, ничуть не сутулясь, шагал тяжеловато, но уверенно. Серые помутневшие глаза, окаймленные воспаленными веками, смотрели испытующе, с хитрецой. Кожаная куртка его до такой степени была вытерта и выношена, что из черной превратилась в серую, как борода хозяина.
- Каким ветром, Богданыч? - закричал он издали хриплым дребезжащим басом и расставил руки.
- Вот захотел - и приехал, - просто объяснил дед Фомка. - А может, к тебе нельзя?
- Ну, ну. Не заводись с полоборота, как говорят теперешние молодые, шутил хозяин, подавая руку Фоме Бощановичу.
- Олег, - проговорил тихо Туркачев, пожимая широкую заскорузлую ладонь.
- Кузьма Федотыч, - назвался старик.
"Силон, медведь. Попадись к такому под горячую руку - запросто изуродует, не гляди, что стар да бородат. А спина что дверь", - про себя оценивал достоинства хозяина Олег.
В прихожей их встретила неуклюжая женщина лет тридцати пяти. Она недружелюбно покосилась на Фому Богдановича, видно, раньше он ей чем-то насолил. Олег вошел последним. Увидев его, женщина по неизвестной причине покраснела, умильно отставила толстую нижнюю губу, обнажая кривые, но крепкие зубы.
- Полина. Моя... квартирантка, - отрекомендовал ее Кузьма Федотыч, прошу знакомиться.
Дед Фомка прошел в следующую комнату, словно и не слышал хозяина. А Олегу пришлось пожать теплую, немножко потную руку Полины.
В доме гостеприимность Кузьмы Федотыча поостыла.
