Ольга Лаврова - Черный Маклер
Картинка рисовалась живая. Мельчайший начальничек, он готов костьми лечь, защищая свой авторитет. А судья автоматически солидарна с представителем власти.
Томин купил в кулинарии полкило жареной наваги и бутылку молока. Скармливая их Силину, сердито убеждал:
- Вы же взрослый человек, Степан Кондратьич. У контролера должность. Что с ним было?
- Чего-то там себе отбил.
- А в колонии опять хлюпик под горячую руку попался?
- Там целая кодла была. Кабы я им поддался, мне бы вовсе не жить! Вы бы, гражданин начальник, помыкались там, тогда бы с полслова соображали... Приклеилась ко мне шпана. Сперва смешочки, дальше - больше. "Комод, пойди туда", "Комод, пойди сюда". Каждый день в барак, как на войну шел. Раз потолковали, другой, - показал на кулаках. - Вижу, либо я кого угроблю, либо они меня. Ну, одному гаду ребра и попортил. Подошел такой момент. И кто виноват? Знамо дело, Силин. У него же в приговоре полная аттестация, какой он есть бандит! Два года припаяли. Справедливо?!
- Обидно, Силин.
- Теперь, допустим, есть душевный человек и в большом авторитете. Он глядит, такое дело, и говорит: "Баста! Комода, - говорит, - не трожь". Вот оно где справедливо-то! Вот где по-человечески!
- С ним вы и встретились в Москве?
Силин разом замкнулся, набычился.
- Ни с кем я не встречался! Я пример привел - кто мне друг, а кто враг, ясно?
Куда ясней. Теперь, конечно, казнится, что поддался душевному человеку. Поверил себе на погибель. Сидел бы в Днепропетровске, а не в КПЗ, где сверлит мысль: как так случилось? Почему я засыпался?
- Завяжите мне на память несколько узлов, - протянул Томин кусок веревки.
- Узлы? А-а, дамочка будет експертизу делать. На доброе здоровье.
И, допив молоко, огромными ручищами ловко стал вязать узлы...
* * *
- Веревку на мешке затягивал Силин, - определила Зина.
- А кто клал шубы в мешок?
- Везде и на всем только отпечатки его пятерни. Что касается маршрута по складу, - она достала расчерченный лист, - крестиками я пометила пункты, в которых уверена, что он был. А вот здесь два сомнительных кружочка. Сторожа безбожно натоптали.
- Так он прошел прямо тут? Рассказывает иначе.
- По-моему, он тебе нравится, этот пещерный житель.
- Жалко дурака. "Я пошуровал и выбрал три каракулевых пальта". Да он не отличит каракуль от цигейки! Он всю дорогу был грузчиком, а в колонии шесть лет работал на лесоповале.
Как ни странно, скорняки каракулевых шуб не ждали. Вот соболей кто-то обещал привезти с Севера. К исходу третьих суток Томин несколько раззадорился в отношении Силина и попросил начальство не передавать дело району, а забрать в МУР. А вскоре прибыли материалы из колонии. Опять побежал в криминалистическую лабораторию.
- Вот его колониальные приятели, - Томин развернул веером фотографии. Этот еще сидит. Этот сидит, - по одной бросал он их на стол. - Этот освободился только что, но прибыл на место жительства в Брянск. Остаются трое в принципе возможных. Старый вор Захаркин - рекомендую. Года два как в воду канул. Не прописан, не зарегистрирован, не задерживался. Этот - Митька Фрукт, карманник. С прошлого лета живет у матери в Москве, работает шофером и даже женился.
- На какой машине ездит? - быстро спросила Зина.
- Не знаю, не успел. Последний - домушник, аферист, всего понемножку.
- Глаза неглупые, - уронила она, рассматривая скуластую физиономию на снимке.
- Кличка Химик. Этот, возможно, тоже в Москве. Митька Фрукт писал одному в колонию, намекал: "Будешь в столице, затекай на Преображенку пиво пить. Старого знакомого встретишь".
Зина разыскала в шкафу фотографии, нащелканные у склада, достала таблицы для определения комплекции человека по следам. За что Томин ее любит - никогда не тянет волынку, дело делает.
- Кручусь на полупустом месте, - ворчала она, производя расчеты. - Походки нет, длины шага нет, только размер и глубина следа. Ну, вывела примерно рост и вес. Сто восемьдесят сантиметров, семьдесят шесть кэгэ.
- Минутку, - Томин полистал записную книжку. - Веса у меня нет, есть рост и телосложение.
- Для семидесяти шести он высоковат.
- Значит, тощий. Читаем. Захаркин. Телосложения худощавого, но коротышка. Химик. Телосложения худощавого, рост сто восемьдесят один. Наконец, Митька Фрукт. Телосложения атлетического.
- Стало быть, если кто из них, то Химик.
Томин, довольный, собрал "колониальные" фотографии, вложил в записную книжку и хлопнул ею о ладонь.
- Теперь есть четкая задача: найти, взять и доставить.
Зине позвонили. Ожидая конца разговора, Томин призадумался и присел на край стола. Стоп, а будет ли от Химика прок, если его взять и доставить?
- Сомнения? - осведомилась она.
- Понимаешь, я на складе перешерстил всех, кого мог. Если бы искомый сват имел ясно видимые связи с кем-то из складских, я бы его нащупал. Согласна?
- Не исключено. Кое-что ты умеешь.
- Хорошо, коли из Химика я что-нибудь вытяну. А коли нет? Коли они с Силиным отопрутся друг от друга на очной ставке?
- Есть еще следы.
- Следы мало что доказывают. Даже при условии, что мы найдем ботинки и "Москвича". Ты бы на его месте не вывернулась?
- Прав. Подвезли, мол, Комода, куда просил, и уехали. А что он там дальше делал - понятия не имеем.
- То-то и оно. И сядет Силин на скамью подсудимых один, а в приговоре напишут: "Совершил совместно с неустановленными лицами".
* * *
Знаменский вернулся в Москву поздним вечером. Лужи перед домом были прихвачены первым серьезным заморозком. Колька спал, а мать, заслышав шаги в коридоре, сразу поднялась и радостно захлопотала, будто ее Павлик отсутствовал невесть как долго.
По будням маленькая семья их просыпалась почти одновременно, но разговоров за завтраком бывало мало. Маргарита Николаевна торопилась до работы успеть что-то по хозяйству. Колька зевал. Знаменский заметил у него свежий синяк на скуле - опять подрался, но домашнее следствие отложил на потом. Обычно Колька дрался успешно и под флагом какой-нибудь благородной идеи, что, разумеется, не влияло на мнение классной руководительницы, излагавшей истерические протесты в его дневнике. Воспитание Кольки было официально закреплено за старшим братом, и объясняться с педагогами приходилось ему. Маргарита Николаевна школы избегала: классная неизменно просила ее "как психиатра и человека" прописать успокоительные таблетки, которые помогли бы сносить козни 5 "Г" - Колькины в том числе. Маргарита Николаевна ничего не прописывала и страдающей стороной считала 5 "Г". "Ребятам надо ведрами пить валерианку", - говорила она. Мать была умной и веселой. Два замечательных качества, которые Знаменский очень ценил.
...Томина он встретил на одной из лестниц Петровки.
- В четыре! - крикнул тот на бегу.
В четыре часа пунктуально впятился спиной в кабинет, кому-то что-то дотолковывая в коридоре, и изложил свои впечатления о судебном процессе.
- Вот таким манером, Паша. Все меняют показания, все нагло врут. Их спрашивают про товарную ведомость, заполненную рукой Шахова, они твердят, что то была невинная шутка: просто однажды сравнивали почерк, у кого лучше, и продиктовали Шахову, что писать. Судья напоминает о счетах на имя Шахова - ему отвечают, что подложные счета нарочно сфабриковал Шутиков. И тэ дэ. Глупо, шито белыми нитками, но работает. Короче говоря, в отношении Шахова дело возвращается на доследование, и Михаил Борисыча на моих глазах освобождают из-под стражи. Срамота!
- Да, - отозвался Знаменский, - надо сесть и подумать... Шутиков-то шалавый парень и не больно умен. Пешка.
- На кой черт тогда смылся? Может, не совсем пешка?
- Пешка, Саша, пешка, которую срочно проводят в ферзи. Он было совсем собрался покаяться и вдруг...
- Балда. На него теперь хоть всех собак вешай. И остальные вроде почище на его фоне - Шутиков, дескать, соблазнил, Шутиков организовал, Шутиков требовал. Все уши прожужжали этим Шутиковым.
- Чтобы не зияло пустотой место главаря.
- Может, вы прошляпили у Шахова тайник с бриллиантами? И его благоверная купила у прочих обвиняемых нужные показания?
- Кабы так просто! Вывести целую банду на процесс с новой версией и чтобы без единого противоречия... тут чувствуется рука мастера. Нет, не только адвокаты постарались... Как вел себя Шахов?
- Спокоен и полон достоинства.
- Когда он сиживал тут напротив, у него иной раз зуб на зуб не попадал. Значит, сегодня знал, что выкрутится. А Шахиня?
Томин вспомнил, как вызвали к свидетельской трибуне красиво облитую платьем брюнетку лет сорока. Держалась она надменно, словно сам факт ее допроса оскорбителен.
Судья посоветовался с заседателями и сказал:
- В результате обыска в вашей квартире было изъято большое количество ценностей - в основном женские украшения. Вы по-прежнему утверждаете, что все это - подарки мужа?
- Разумеется.
- Однако общая стоимость найденных "безделушек" превышает сумму зарплаты вашего супруга за десять лет. Как вы себе это объясняли?
