Ольга Лаврова - Черный Маклер
Записал рассказ заспанной женщины, что Яша - ее троюродный брат, где он находится сейчас, она не знает, а костюм, в котором он приезжал на майские дни, она по его просьбе, хоть и с большим опозданием, сдала в райцентре в чистку. "С моих слов записано верно и мной прочитано. Сахарова В. С.".
Четверть часа шагал Знаменский вокруг длинной лужи в проулке, пока женщина одевалась, чтобы ехать с ним в райцентр. Восемь остановок в тряском автобусе. Пункт химчистки. Изъятие костюма. На левой поле пиджака выше кармана обнаружилась прореха с ровными необтрепанными краями, неловко стянутая ниткой. Сахарова обиделась предположением, что штопала она: "Не безрукая я, чтоб так-то зашить, сикось-накось!"
Знаменский отпустил ее, пообедал в столовой жидким бледным борщом и неожиданно вкусной пшенной кашей; осмотрел трогательную, чудом сохранившуюся церквушку, весело пестрящее бумажными цветами кладбище. На главной площади кто-то невнятный сидел на тонконогом бронзовом коне; на базаре люди кавказского обличья торговали грушами и виноградом, а местные жители доморощенной капустой, грубошерстными носками ручной вязки и свежевыловленной рыбой; половиной улиц городок убегал вниз, где катилась именитая река в окаймлении голых деревьев с галочьими гнездами. Во всем этом был свой уют, и как-то раскованно и печально думалось о России. О прекрасных абстракциях и унылой обыденности. О минувшей "оттепели", когда они, едва начавшие бриться, жадно дышали воздухом перемен... Настроение согласно пословице: "Отойдем да поглядим, так ли мы сидим". Не так сидим, не так. Будет ли просвет? А большая вода неторопливо совершала свой путь, отливая холодом, донося запах тины и стрекот моторки.
Спешить не хотелось. Не хотелось снова проделывать восемь остановок туда и восемь обратно.
Он переночевал в Доме колхозника и явился к синему домику утром. Предъявил костюм соседям, которые видели в нем Яшу. Записал их показания, что с тех пор вестей о нем не имели. Завернул костюм и опечатал заимствованной в сельсовете печатью.
- Да что с Яшей-то случилось? Скажите же! - в какой уж раз приступала к нему Сахарова, волнуясь и прижимая крупные кулаки к груди.
- Вас известят, - повторял Знаменский, потому что не мог объяснить (да она и не поверила бы), что ровно ничего он не ведает ни про Яшу, ни про костюм, ни про чемодан из камеры хранения.
Он просто запишет показания всех, кто назван в отдельном требовании, здесь и в старинном городишке на триста километров южнее, - составит все нужные протоколы и опечатает все, что имеет отношение к Яше. Постарается отыскать девушку Веру и выяснит, когда она в последний раз ездила на Север к замужней сестре, а школьного приятеля Яши прощупает насчет алиби в 20-х числах прошлого месяца. И все документы и вещи отошлет наложенным платежом в Мурманское УВД тов. Абрикосову. Там знают о Яше правду. Или пытаются узнать.
* * *
Томин поспел в суд к той стадии, когда обвиняемые уже выслушаны, и теперь задают свои вопросы адвокаты и прокурор. Зал был битком, в воздухе густело напряжение.
Худой и бледный прокурор - наверно, язвенник, - бился с подсудимым Преображенским.
- Вы утверждаете, что оклеветали Шахова на предварительном следствии?
- Именно так. Совесть заговорила! - отрапортовал Преображенский, преданно глядя на прокурора.
- Но почему она заговорила, только когда вы ознакомились с делом?
- А что в этом плохого?
- Отвечайте прокурору! - одернул судья и, не дожидаясь, чтобы вскочивший адвокат заявил ходатайство, сказал ему: - Отвод вопроса как несущественного. Не удовлетворяю.
- Я еще ничего не успел... - слегка смешался адвокат,
- Но я вас правильно понял? - и судья напомнил Преображенскому: - Ответьте прокурору!
Преображенский четко произнес затверженный текст:
- Да, именно когда я ознакомился со всем делом, все обдумал, то я пришел к выводу, что мы на Михаила Борисовича напрасно клевещем. И я рад, что остальные тоже...
- Ваши радости суд не интересуют, - отрезал судья. - Еще вопросы?
Ознакомился со всем делом - то есть впервые встретился с адвокатом. Он встретился, прочие встретились. Каждый со своим адвокатом. Потом адвокаты встретились. Потом опять с обвиняемыми. И столковались.
Вполуха слушая вариации на тему: Шахов невиновен, главарем был беглый Шутиков, - Томин соскользнул мыслью на Силина. Почему он ринулся рвать сигнализацию? Неверно истолковал инструктаж? Куда бы он - только-только "от хозяина" - делся с каракулевыми манто? Надо по меховщикам полазить. Кто придумал шубки украсть, тот наверняка готовил и рынок сбыта. Между прочим, сел этот битюг за драку с телесными повреждениями, хулиганство и сопротивление власти. В колонии сошелся с рецидивистами, кого-то изувечил, и ему добавили срок. Но все-таки ждала его некая женщина в Днепропетровске.
* * *
В последующие трое суток время Томина делилось между залом суда, где толкли ту же воду в ступе, и мелкой беготней вокруг Силина. В промежутках между тем и этим он подбирал накопившиеся хвосты, а в промежутках между промежутками посещал Зину.
- Вот следы твоего любимого "Москвича", - говорила она, раскладывая еще влажные фотографии.
- Ага, сдается, Силин прибыл на склад именно на нем. Просто так на пустырь кому надо заезжать?
- Гляди, здесь машина остановилась, кто-то вылез и переминался с ноги на ногу.
- Следочки изящные. Не чета силинским. У шин есть своя индивидуальность?
- У всего есть индивидуальность, Шурик. Трещинки, ссадины. Но не обходить же гаражи с микроскопом. Дашь машину - скажу, та ли.
- Небогато у тебя, - поддразнивал Томин. - А что насчет владельца изящной обуви? Я не говорю - адрес, но хоть год рождения, например. Или - холост, женат. Неужели не можешь?
- Шурик, поосторожнее! Я тебе еще пригожусь! Пусть твой Силин завяжет мне несколько узлов. Когда человек завязывает узел - это я тебя просвещаю...
- Большое спасибо.
- ...то узел с точки зрения криминалистики нередко индивидуален почти как почерк.
С Силиным он держался ровного доброжелательного тона, хотя тот не желал раскалываться.
- Я с вашим братом разговаривать не нуждаюсь! Посадили - все! Кончено! то и дело норовил сорваться на крик.
- Уймитесь, Силин. Горло поберегите.
- Да об чем говорить? Что надо, я рассказал.
- Что ночью залезли? Что взяли шубы? Редкая откровенность. Если б не признались, мне бы в жизни не догадаться!
- Веселый вы человек, гражданин начальник.
- Работа такая - смешная. Вот, скажем, вы. Освободились, собирались к своей Галине Петровне. Нет, вдруг двинули в столицу, где у вас ни кола ни двора. Говорите, в одиночку пробрались на склад. Смешно? Смешно.
- А тут будет один ответ: катитесь вы и так далее! Ясно?
Томин катился, к вечеру снова забегал в отделение милиции, где содержался Силин, едва помещаясь в КПЗ с одним-двумя пьяными хануриками.
- Давайте-ка побеседуем.
- А потом десять лет в зубы и езжай, Силин, лес рубить? Хоть буду вам руки лизать, хоть матом обложу - все одно.
Что ж, резонно. Взят на краже - тюряга. Но и у Томина работа.
- Суд, между прочим, учитывает чистосердечное признание. Сами знаете.
- Что я знаю? Что знаю?! Ты меня не доводи, я такой! В темный подъезд заходить будешь - бога вспомни! Дети есть - пусть дома сидят! Ты понял, ты?!
- Нервы у вас, Силин, ни к черту. Жалко смотреть.
Силин вдруг обиделся:
- А ты меня не жалей! Пожалел волк кобылу. Ты чего ко мне привязался, чего добиваешься?
- Человек должен отвечать за то, что сделал. По справедливости. А за других он отвечать не должен.
- Ха! Насчет справедливости я ученый. Справедливость... - он заколебался, но желание высказаться одержало верх над недоверием. - Сказать, как я срок схватил?
- Была драка в нетрезвом виде.
- Это по бумажке. А по жизни? По правде?
- Ну?
- Я со свадьбы ехал. Сижу в электричке. Нормальный человек может со свадьбы в трезвом виде?
- Трудно.
- Значит, я пьяный законно. Еду домой, никого не трогаю. Бац - контролер. "Ваш билет". Я ищу, куда дел, а он ко мне вяжется: "Гражданин, сойдемте". Я его отодвинул, он за свисток. Ладно, думаю. Сошли. Ищу билет, чтоб отцепился.
- Так и не нашли?
- Найдешь тут, когда он на рукаве виснет. "Пошли, говорит, в милицию"... Рази я его бил? Всего-то стряхнул с руки, чтоб не мешался.
- Но он вроде там пострадал?
- Так не вяжись к здоровому мужику, коли вовсе ветхий!
- А дальше?
- Дальше суд. Красота! Я толкую - билет же был. В отделении, когда карманы выворачивали, его же нашли! А она мне - судья: "Кому, - говорит, - теперь нужен ваш билет?" Это, по-вашему, справедливо?! "Вы, - говорит, - билет на проезд покупали, а не хулиганить". А?! В гробу я видал такую справедливость!
Картинка рисовалась живая. Мельчайший начальничек, он готов костьми лечь, защищая свой авторитет. А судья автоматически солидарна с представителем власти.
Томин купил в кулинарии полкило жареной наваги и бутылку молока. Скармливая их Силину, сердито убеждал:
