Борис Акунин - Смерть на брудершафт (Фильма 3-4)
— Кто бы мог подумать, что от каких-то летающих этажерок может зависеть судьба кампании, — сказал император вслух. — Еще пять лет назад над ними все потешались.
Военачальники, большинство из которых были старше кайзера, завздыхали.
— Итак, известно ли моей разведке что-либо о «Летающем слоне»? — спросил Вильгельм начальника управления тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
— Русские называют эту машину «Ilija Murometz». — Главный разведчик Рейха тронул пышные усы, точь-в-точь такие же, как у кайзера.
— Что это значит?
— Это такой фольклорный герой, ваше величество. Вроде нашего Зигфрида, только очень массивного телосложения. До 33-летнего возраста он sidel sidnem, то есть совсем ничего не делал, но потом встал с лавки и совершил много разнообразных подвигов.
— Ну разумеется, — задумчиво произнес Вильгельм, снова вспомнив своего старого учителя, говорившего, что русские медленно запрягают, да быстро едут. — И много у моего дорогого кузена таких слонов?
— Десять почти готовы, ваше величество. Ждут сборки. Могут появиться на фронте еще до конца апреля.
— Но это совершенно недопустимо! Вы обязаны что-то сделать! Немедленно! — воскликнул барон фон Мак, допустив вопиющее нарушение этикета. Впрочем, скорбящему отцу и командующему ударной армией это было извинительно.
— Немедленно, — повторил кайзер, насупленно глядя на усатого разведчика.
Тот, однако, смотрел не на своего монарха, а на помощника. Между двумя генералами, мастерами закулисной войны, происходил некий безмолвный диалог.
Помощник поправил монокль в глазнице, вполголоса произнес:
— Теофельс?
Начальник просветлел:
— Ну разумеется! — Он обернулся к императору. — Есть один человек. Сейчас находится в России. Очень способный разведчик и к тому же отличный знаток авиации.
— Капитан фон Теофельс? Превосходный офицер. — Как подобает сыну и внуку венценосцев, Вильгельм обладал особенной, с детства натренированной памятью, которая цепко хранила тысячи имен и лиц. — Растолкуйте ему неотложность задания и всю меру ответственности.
Капитану фон Теофельсу снился сон
Йозеф фон Теофельс, человек с сотней разных имен, больше всего любил, когда его звали просто «Зепп» — потому что так к нему обращались очень немногие. В жизни гауптмана бывали периоды когда он настолько врастал в чужую кожу, что вообще забывал о своем настоящем «я». Оно залегало в спячку, будто медведь в берлогу, и давало себя знать только по ночам, когда мозг Зеппа переходил в режим менее интенсивной работы. Именно так — полностью мыслительный аппарат фон Теофельса не отключался даже во сне.
Из книг, из рассказов других людей Зепп знал, что спящему человеку свойственно видеть какие-то химеры — нечто абсолютно бесполезное, иррациональное, иногда вовсе не связанное с реальной жизнью. Но с самим Теофельсом ничего подобного никогда не случалось. Эта патология, очевидно, объяснялась особенной дисциплинированностью разума, неспособного к полному расслаблению. Капитан видел сны, и очень часто, однако они были и полезны, и рациональны. Доктору Фрейду в них анализировать было бы нечего.
Даже находясь в пресловутых объятьях Морфея, гауптман продолжал искать ответ на вопрос, занимавший его днем. Между прочим, иногда находил и просыпался с уже готовым решением.
Другой разновидностью доступного Теофельсу сновидения были картинки из прошлого — но не произвольные, а тоже непременно сопряженные с нынешним кругом забот.
Именно такого рода сон капитан наблюдал или, лучше сказать, просматривал сейчас.
Виденье было в высшей степени приятным, даже эротичным. Будто сидит Зепп в открытой кабине «альбатроса» и парит на высоте 2500 метров с выключенным двигателем. Он совсем один во вселенной, между Землей и Космосом, совершенно свободный и счастливый.
Это превосходное чувство Теофельс испытывал и наяву всякий раз, когда поднимался в небо. Появись самолеты в его жизни раньше, он, наверное, стал бы авиатором. Но тот, кто вкусил опиума военной разведки, подобен тигру, отведавшему человеческого мяса. Все другие виды пищи будут казаться пресными. Если, конечно, ты настоящий прирожденный шпион, от Бога и Дьявола. Кстати сказать, в слове «шпион» Зепп не видел ничего зазорного. Хорошее, точное название для змеиного ремесла, в котором приходится сочетать бесссшшумное полззззанье и ззззаворажжжживающщее шшшипение с — цап! — молниеносными инъекциями убийственного яда.
Ощущения от пилотажа и от шпионажа были очень похожи.
Ты совсем один. Можешь надеяться только на собственный ум, реакцию и удачу. Всё окружающее враждебно и таит в себе угрозу. Остальные представители людского рода — маленькие букашки, за которыми занятно наблюдать с высоты орлиного полета. Есть некий курс, которого надо держаться, и лимит времени, который нельзя нарушить. Ну и, само собой, каждую минуту рядом Смерть. Только ее обжигающее дыхание и дает возможность сполна наслаждаться жизнью.
Существование истинно целеустремленного человека исполнено простоты и ясности. Ничто, кроме Цели, не имеет важности. Мир состоит всего из двух цветов: черного и белого. Все явления, события и факты делятся на две категории: полезные для дела и вредные. Отсюда восхитительная конкретность поступков. Полезное следует стимулировать, вредное — устранять. Не жизнь, а цепочка математических формул. Красота!
Досмотрев чудесный сон про полет (и заодно освежив в памяти кое-какие тонкости управления аэропланом), фон Теофельс пробудился бодрым и полным сил. Закинул руки за голову и стал прикидывать, с какой стороны взяться за полученное с последней шифровкой задание. Мозг у Зеппа по утрам работал, как швейцарский хронометр.
Задача была исключительно интересная. Жаль только, времени в обрез.
Итак, герр капитан, что мы имеем?
Наши русские приятели в очередной раз удивили цивилизованное человечество зигзагом непредсказуемого скифского мышления. Не могут наладить производство сапог и винтовочных патронов, но вдруг взяли да изобрели сверхмощный воздушный корабль, с которым не может соперничать ни один из существующих самолетов.
Технические данные: размах крыльев — 35 метров; общая мощность двигателей — 540 лошадиных сил; полетная масса — до 5 тонн; экипаж — 4 летчика, наземное обслуживание — 40 человек; одна машина по мощи приравнивается к целой эскадрилье; «Муромец» способен сбрасывать бомбы весом до 4 центнеров; оснащен прицельным прибором для бомбометания; вооружение — пушка и пулемет; дальность разведочного полета — 300 километров в одну сторону. В общем, настоящий летающий кошмар.
Пока на фронте действует только один аппарат, в районе крепости Ивангород, но в Петрограде создано особое отделение «Русско-Балтийского завода», где все подготовлено к массовому производству. Оснащен специальный цех, налажен выпуск мощных 6-цилиндровых моторов особой конструкции. Десять новых аэропланов могут быть собраны чуть не за два дня. Дирекция завода ждет лишь приказа и, разумеется, оплаты. Стоимость производства одного «Муромца» очень высока — что-то около 200 тысяч рублей. Если даже десять новых машин попадут на фронт слишком поздно, чтоб сорвать неожиданность наступления, это слоновье стадо сильно помешает развитию успеха. Десяток «Муромцев» способен на первом же этапе парализовать германскую авиаразведку, затруднить переброску войск и боеприпасов. Всё планирование наземных тактических операций будет поставлено в зависимость от летной-нелетной погоды. А через месяц на фронте окажется уже двадцать «Летающих слонов», через два месяца — тридцать, через три — сорок. Грандиозный замысел молниеносного разгрома России будет обречен.
Что же тут может сделать один маленький человечек, песчинка против горы, мышонок против слона, спросил себя капитан. И засмеялся. Правильно сформулированный вопрос — половина ответа.
Вот именно: мышь и слон.
Огромному животному не страшны никакие звери — кроме малюсенькой мышки. Она может залезть лопоухому гиганту в хобот и изгрызть его изнутри.
Стало быть, задача — определить, где у проэкта «Илья Муромец» хобот, самая уязвимая точка. Найти и вгрызться.
Зепп оскалил замечательно белые зубы, щелкнул ими и крикнул слуге:
— Тимо! Подавай завтрак! Жрать хочу!
В Особом авиаотряде
На аэродроме Особого авиаотряда, расквартированного близ деревни Панска-Гура, к югу от Ивангорода, проходила генеральная репетиция большого смотра, на котором верховный главнокомандующий будет знакомиться с состоянием фронтовой авиации. Брезентовые ангары для аэропланов перетянули заново; на взлетной полосе траву выстригли ровней, чем на английском газоне; все машины были вылизаны до блеска и свежепокрашены.
