Андрей Константинов - Дело о пропавшем бизнесмене
Придется ехать в гости. Я зашел в шефу, чтобы доложить ситуацию, и — повезло! — застал на месте. Обнорский интенсивно трудился: лежал на диване и пускал дым колечками. Я лег на другой диван и стал ему помогать. На пару у нас получалось здорово… Вот такие мы стебки. Нет, теперь говорят — приколисты.
— Ну? — сказал Обнорский, когда сигарета кончилась. Я рассказал ситуевину. Андрюха, немного подумав, решил:
— Езжай. Только не один… Такие штуки мы уже проходили. Прихвати кого-нибудь. Из адреса отзвонитесь. Обязательно.
В коридорах агентства было еще тихо, пусто… «Прихватить кого-нибудь» не получилось. И я уже решил, что поеду один. В первый раз, что ли?.. Нет, не в первый. Но в иные, забытые уже «разы» в кармане у меня лежала ксива со словами: «капитан Ложкин Сергей Иванович состоит в должности старшего оперуполномоченного», а под мышкой висел табельный ПМ. Я был тогда ВПРАВЕ обратиться за помощью к любому милиционеру, участковому, оперу… Как говорится: почувствуйте разницу… Я ощущал разницу оч-чень хорошо!
И я бы поехал в адрес один, но на лестнице столкнулся с Шахом и Князем. Конечно, я был для них не авторитет… и вообще — в агентстве без году неделя. Но я сослался на шефа, и они поехали со мной. По дороге ввел их в курс дела, избегая ненужных им подробностей.
— Вопросы есть, коллеги? — спросил я.
— Есть вопросы… коллега, — сказал Шаховской, выделив последнее слово. Видимо, это должно означать, что я — бывший мент — ему не коллега… И я со своей стороны считал точно так же: хоть Виктор Шаховской и не привлекался никогда к уголовной ответственности, но в оперативных документах РУОП его фамилия замелькала еще в самом начале девяностых.
— Спрашивай, — ответил я.
— А премию с этой супружницы барыжной ты за работу, коллега, обговорил?
— Нет, — отрезал я.
— Лохи, — пробормотал Шах и больше ничего не спрашивал, смотрел в окно.
У Гвичия вопросов было больше: а сколько лет вдове? А не блондинка ли она? А как она «вообще, да» ?
Я ответил: лет вдове семнадцать. Блондинка. «Вообще»: 90 — 60 — 90. И Гвичия тоже замолчал… только причмокивал иногда. Глаза у него стали мечтательными, подернулись нежным туманом.
* * *Прежде чем ехать непосредственно в адрес, заскочили в местное РУВД… Повезло — застали нужного нам опера на месте.
— Да, — сказал он, — звонили мне про ваше дело… лейтенант Иванов, кажется… так?
— Да, — подтвердил я. Иванов — фамилия опера, который «отфутболил» меня в Василеостровском районе.
— Ну, а чего от меня-то вы хотите?
— Как чего? Неужели непонятно?.. Сходить с нами в этот адрес. Дело-то, скорее всего, об убийстве идет.
— Ну во-первых, пока только о розыске пропавшего… Во-вторых, я туда уже сходил.
— И что?
— А ничего, меня и на порог не пустили.
Шах хмыкнул, Гвичия изумленно вскинул брови. А я спросил… Я очень спокойно спросил:
— Простите, Виктор… э-э…
— Георгиевич, — подсказал опер, включая электрический чайник.
— Виктор Георгиевич, вы здесь в каком качестве служите?
— А там (кивок в сторону двери) висит табличка. На ней все написано… прочитайте.
— Я читал. Там написано, что в этом кабинете работают опера уголовного розыска.
Наш «опер» закончил манипуляции с чайником, поднял на меня глаза и сказал:
— Выйдите из кабинета… Я вас сюда не приглашал… пока.
— Спасибо за помощь, — ответил я. — Пошли, мужики… По-моему, кто-то таблички на дверях перепутал.
— Желаю успехов, — бросил опер.
Мы вышли. Сказать по правде, мне было очень противно. Гвичия посмотрел на табличку и сказал:
— Какой-то странный человек, да?
Шах тоже посмотрел на табличку, сплюнул и сказал:
— Лохи.
Я не сказал ничего.
Я не сказал ничего, я только подумал… но не сказал.
* * *…Дверь в квартиру, где находится телефон, зарегистрированный на гр. Шурыгину Антонину Викторовну, наводила на мысли о коммуналке и бытовом пьянстве: следы неоднократного и неумелого ремонта, висящий на проводах звонок, порезанная ножом дерматиновая обивка… Таких дверей я за годы пахоты в УР повидал немало. И мог даже предположить, что увижу за дверью.
Гвичия начал давить на кнопку звонка. Делать это пришлось пять раз. Шаги за хлипкой дверью раздались тогда, когда уже нам показалось, что в квартире никого нет. Шаги были шаркающие, медленные… потом раздался кашель… потом дверь отворилась. На пороге стояла старуха в грязном халате и торчащих из-под него белых бязевых мужских кальсонах. Жиденькие волосы, характерный цвет лица, густой перегарный выхлоп… Все, как говорится, до боли знакомое. Я загодя приготовил свое журналистское удостоверение и придал лицу некое соответствующее профессиональное выражение. Все это оказалось лишним. Старуха посмотрела на нас мутными глазами, закашлялась и сказала:
— С утра уже ходить стали…
— Здравствуйте, бабушка, — вежливо сказал Зураб.
— Ишь, внучек нашелся… басурманин… Спят они еще… — Старуха явно собиралась захлопнуть дверь, но я не дал. Я сунул ей под нос удостоверение и начал работать. Кое-что, впрочем, мне уже было ясно.
— Мы журналисты, — сказал я. — А вы Антонина Викторовна?
— Что надо?
— Поговорить, Антонина Викторовна… Мы — журналисты.
— Стрекулисты-журналисты… аферисты! На похмелку дашь?
— Дам, — ответил я, доставая бумажник.
Выражение глаз старой алкоголички стало гораздо
более осмысленным или, по крайней мере, заинтересованным. Я вытащил пятидесятирублевую купюру. На эти деньги можно купить одну бутылку заводской водки, но Антонина Викторовна наверняка купит две бутылки паленой.
…Деньги исчезли в кармане халата.
— Может, внутрь пригласите? — спросил я.
Старуха посторонилась, пропуская нас внутрь. Интерьер прихожей был именно таким, какой я себе представил, глядя на дверь. Тут ошибиться трудно. Вслед за старухой мы прошли в кухню, распугали тараканов.
— Ну, говори, чего надо, — сказала хозяйка.
— У вас в квартире есть молодые женщины?
— Сказала же: спят еще бляди.
— Дочери ваши?
— Тьфу! У меня сыны… да и их не вижу: по тюрьмам они.
— А что за бляди-то спят у вас?
— Бляди как бляди… известное дело, Ленка со Светкой.
— Комнату им сдаете?
— Что я сдам? Сама в одной клетухе сижу, как в конуре, девяти метров нет… Сосед сдает — Колька Мареман.
— А где сам Колька?
— Кто его знает? Бывает раз в месяц — деньги получить… Но ко мне уважительно, нет-нет, а водочкой угостит… иной раз.
— Понятно… А что за женщины — эти Ленка со Светкой?
— Так говорю тебе: бляди.
— Молодые?
— Молодые прошмандовки… Старухе хер когда нальют, хоть им через блядство много деньжищ сыпется… Жадные, прости Господи.
— Понятно. Мужики к ним сюда ходят?
— Бывает, сюда. Но больше по вызову. Интердевочки.
Гвичия брезгливо хмыкнул, раздавил ногой таракана. Я достал, фотографию Владика, что дала мне Вера. На ней довольный, изрядно располневший Владик был снят на фоне новенького «форда».
— Этого человека знаете? Бывал у девок?
Антонина взяла фото, отодвинула руку подальше от глаз, после долгого разглядывания сказала:
— Разве всех упомнишь? Не знаю, не скажу.
— Понятно… Спасибо, Антонина Викторовна.
— Спасибо в стакан не нальешь, — ответила хозяйка и вышла. Через минуту она, одетая в старый плащ, пошла за опохмелкой. То, что в квартире остались три незнакомых мужика, нисколько ее не смущало. Впрочем, что здесь можно украсть?.. Шурыгина ушла, грязные завязки кальсон волочились за ней по полу.
А мы остановились перед дверью, за которой жили Ленка со Светкой. Вполне возможно, за этой дверью нас ждет разгадка исчезновения бизнесмена Завьялова… Вполне возможно, что нет.
Я посмотрел на своих коллег, кивнул и постучал по филенке.
* * *— Какого хуя? — раздалось из-за двери.
Я постучал еще раз. На этот раз меня просто послали, назвали старой сукой. Обидно, не такой уж я и старый… Я постучал третий раз, а Гвичия медовым голосом попросил:
— Откройте доброму человеку, а не то он вынесет дверь.
После этого за дверью стало тихо. Затем послышалась какая-то возня, негромкий шепот… И наконец:
— Кто там?
— Конь в пальто, — рявкнул Шах.
Я посмотрел на него зло. Навряд ли стоит начинать разговор таким образом. Тем более что женщины могут быть совершенно непричастны к исчезновению Владика.
— Елена, — позвал я, — Светлана… откройте, пожалуйста. Мы журналисты, есть необходимость поговорить.
Снова негромкое шу-шу-шу за дверью.
— Если вы опасаетесь, можно вызвать милицию, разговаривать в присутствии милиционеров. Позвоните «02», мы подождем… Договорились?
…Дверь открылась. За ней стояла женщина. Молодая, но уже со «следами бурной жизни» на лице. Я сразу сунул удостоверение:
— Мы журналисты. Агентство «Золотая пуля». Меня зовут Сергей.
