Александр Трапезников - Свет и тени в среде обитания
- А если бы утонул? - отозвался Вадим. - Стали бы смотреть?
Он действительно курил, погрузившись по горло в мыльную пену. Наташа задернула шторку, оставила целлофановые пакеты, а его скомканную одежду подхватила и унесла прочь. Сунув ее в мусорное ведро, она еще и придавила крышкой.
- Вот так! - сказала она, потирая руки. - Хотя в сказке полагалось бы сжечь.
Затем налила себе немного вина урожая 1985 года и выпила. "Что бы такое приготовить?" - подумала девушка.
Через некоторое время из ванной негодующе донеслось:
- Э-эй!..
- Ну что мы все друг другу "эй" да "эй"? - громко сказала она, подходя к двери.
Тогда он отозвался по-другому:
- Наташа, прекратите шутить. Где моя одежда?
- В пакетах. Надеюсь, размеры ваши. Я выбирала на глазок.
- Я спрашиваю о моей рубашке и моих брюках, а не об этой накрахмаленной наволочке с рукавами.
- Там еще бритвенный прибор, - сказала она и ушла на кухню.
У него все равно не было выбора.
Вадим продолжал что-то ворчать, но она его уже не слышала, занявшись приготовлением салата.
Прошло еще минут тридцать, и он появился за спиной - в новой синей рубашке, подвернутых внизу джинсах и даже свежевыбритый, смущенно потирая щеку. Теперь он выглядел ярче и молодо, лишь взгляд оставался прежним, словно бег за собственной тенью все еще продолжался. И мокрые волосы висели длинными прядями, как у эстрадного певца или отшельника.
- Должна же я была вас как-то отблагодарить! - сказала Наташа. - А вам идет. Цвет неба. Кого-то вы мне напоминаете...
- Идиота, - коротко разъяснил он. - Лично я себя таким и ощущаю. Столь глупых ситуаций в моей жизни уже давно не было. С тех пор, как отметил плачем свой первый день рождения.
- Не надо гневить судьбу, я ведь еще собираюсь вас подстричь. Не беспокойтесь, я умею это делать, - добавила она, поскольку Вадим в ужасе замахал руками.
Но Наташа уже взяла приготовленные ножницы, полотенце, расческу и указала на стул.
- Ну пожалуйста! - попросила она.
- С каких это пор девушки стали командовать взрослыми мужиками? спросил он, но покорился ее желанию. - Ладно, стригите. Только оставьте хотя бы второе ухо.
- Я сделаю все так, что ваш... изъян совершенно не будет заметен, успокоила Наташа, догадываясь, почему он носит длинные волосы. - Это не проблема. После института я работала парикмахером. Вы спросите почему?
- Нет. Мне это не интересно. Но хорошо хоть не патологоанатомом. А то бы вы, наверное, захотели меня препарировать.
- Потому что по своей специальности я не могла устроиться нигде, продолжала Наташа, будто разговаривала сама с собой, и при этом быстро и ловко работала ножницами. - А в салон красоты меня привела подруга, я прошла трехмесячные курсы и научилась всему. Даже получила приз. В этом нет ничего сложного; по-моему, стричь баранов гораздо труднее. Простите за сравнение.
- Ничего-ничего, мы привыкшие.
- Между прочим, когда на конкурсе я делала модельную стрижку моему жениху, он в меня и влюбился.
- Вот как? Значит, он выжил? После того как взглянул в зеркало?
- Не крутите головой, сидите спокойно. Обещаю вам, что вас будет не узнать. Вспомнила, на кого вы похожи. На Роберта де Ниро.
- Это хорошо или плохо? Просто я с ним не слишком знаком.
- Все относительно...
она закончила работу и чуть отошла в сторону, протянув зеркало.
- Теперь любуйтесь.
Странно, но он не сразу узнал себя: на него смотрело совсем другое лицо - в нем исчезла какая-то постоянная настороженность, и равнодушие, и собачье чувство вины, и глубоко прячущаяся грусть, и даже морщинки возле глаз не выглядели столь беззащитно-усталыми. Но ее искусство здесь было ни при чем. Иногда происходящее внутри меняет внешность не хуже ножниц, бритвы и нового платья.
- Дело сделано, и теперь уже ничего не воротишь, - все же скептически сказал он, пытаясь скрыть волнение. - И такого полюбят. Может быть, вам на прощание сложить печку? Тогда я пойду...
Наташа покачала головой. Ни ей, ни ему не хотелось расставаться на такой ноте, и оба чувствовали это. Вадим взял в руку бутылку французского вина и налил в бокал. Доверху.
- На дорожку, - произнес он. Но пить не стал. Передумал. Просто пошел к двери и, не оборачиваясь, помахал рукой.
- Подождите! - выкрикнула Наташа, словно очнувшись. - А... кто будет обедать?
Вадим остановился на пороге, глядя на нее как-то сбоку, издалека, сквозь солнечные блики, а все кругом от этой игры света и тени теряло очертания.
- Что-то я сегодня не голоден.
- Тогда... закройте дверь. И идите сюда.
Это прозвучало как просьба, и мужчина, пожав плечами, вернулся. Наташа, набрав воздуху, будто собираясь с силами, неожиданно произнесла:
- Хотите, я расскажу вам о себе? Садитесь! - решительно добавила она. - И слушайте.
- Только не очень длинно и монотонно, - попросил Вадим, вновь подчиняясь ей. - Я засыпал даже на экзаменах.
- Постараюсь. Пейте вино. Ешьте салат. А я буду говорить. Если начнете храпеть, я вас разбужу. Дуршлагом по макушке.
Но она опять замолчала и задумалась. Вадим подсказал:
- Итак, я родилась в одна тысяча восемьсот семьдесят седьмом году, аккурат перед началом русско-турецкой войны... В зимнюю полночь и полнолуние, когда Стрелец перешел в Козерога, а в Замоскворечье выпал долгожданный снег.
- Если вы будете мне мешать, я вас убью, - пообещала девушка. Обойдемся без суфлеров.
- А хотите, я сам о вас расскажу? - предложил вдруг мужчина. - Очень коротко. Ведь все мы, когда начинаем свою биографию, упускаем самое важное, которое всегда кажется мелочью. И наоборот, детали выдаем за главное. Стереотип мышления. Родился, что-то окончил, изобрел, награжден, умер. Кому это интересно, кроме тебя самого? Но когда твой брат пролил кружку молока, а наказали тебя и ты впервые понял, откуда растут ноги у несправедливости и где она прячется, обида? Что есть смерть, вошедшая в соседнюю комнату, к твоему отцу? Боль от предательства и физическая боль, перваялюбовь и ненависть, желание убить, жажда и страх греха, осознание собственного ничтожества и величия, покой в душе, презрение, счастье, беда - когда это приходило к тебе, куда исчезло, как изменило разум, всю жизнь? Всего этого мы не говорим. Да и не знаем, или не можем вспомнить, или не хотим. Получаются даты. А то, что ты стоял под дождем, и плакал, и слушал музыку из открытого окна, и был счастлив, и знал, что такое уже не повторится никогда, - почему эти мгновения не остались для тебя священны?.. Я говорю так, к примеру, - добавил он, помолчав. - У каждого свой дождь.
- А вы и говорили сейчас только для себя, - сказала девушка. - Но я поняла. У нас с вами, как ни странно, много общего. Мне кажется. Простой тест: я назову любимого поэта, дерево, драгоценный камень, птицу, памятное место в Москве и прочее, а вы кивайте, если совпадет. Итак, погода - снег.
Мужчина улыбался, молчал. Она продолжала перечислять, но все его движения были уклончивы - ни да, ни нет, и вскоре ей самой надоело.
- С туманом у вас все в порядке, - несколько сердито сказала Наташа. Умеете нагонять. Теперь мне все ясно. Вы - последний уцелевший агент КГБ, остальные давно работают под другими вывесками. Потому и прячетесь на крышах. Проснитесь.
- Я просто прикрыл глаза. Не знаю почему, но яркий свет вызывает у меня тревогу. Бывают ночные звери, дневные. Я - из первых.
- По правде говоря, звериного в вас гораздо меньше, чем во многих других. Уж мне приходилось с ними общаться.
- А ваш жених?
- Хищник, - коротко ответила она. - Не советую вам когда-нибудь с ним встречаться.
- Мне достаточно было познакомиться с его братом. Очень энергичный молодой человек. Немного нервный, но это пройдет.
- Теперь все такие. Или стараются сделать вид. Иначе тебя затопчут. Почему же я выхожу замуж?
- Это вы спросили.
- Для собственного спокойствия. Надоело, когда ко мне постоянно прицениваются. А купленную вещь уже не унесешь.
- Но ее могут продать снова. Или украсть. Или подменить вино с подлинной наклейкой. - Он постучал по бутылочному стеклу.
Другой стук донесся из-за закрытой входной двери. Кто-то нетерпеливо ломился в квартиру, требуя впустить.
- Привезли еще что-то? - спросил Вадим.
Наташа тревожно посмотрела на него и покачала головой.
- Сидите. Я сама открою, - сказала она.
5
Оставшись на кухне один, мужчина торопливо выпил бокал вина, прислушиваясь к раздающимся в коридоре голосам. Кажется, разговаривали не совсем спокойно. Затем появился братец Глеб - в милицейской форме, хоть и без автомата, но выглядевший очень грозно, за ним, лукаво улыбаясь, вошла Наташа.
- Сам бы управился, вечно она торопится, - ворчливо сказал капитан, подозрительно взглянув на Вадима и сунув руку. Он не признал его в ночном обитателе крыш. - Сколько мы вам должны?
- нисколько, - пожал тот плечами.
- Наташа говорила, вы сосед?
- Этажом выше.
- Ниже, - поправила девушка.
- Так, - произнес милиционер. - Ладно. Потом разберемся. Я перекушу и поеду. Меня машина ждет.
