Анатолий Галкин - Искатель. 2014. Выпуск №1
— Стоп, ребята. Руки прочь. Все спокойно и мирно отошли от «Опеля».
— Что такое? Иди, дядя, гуляй. Или тебе твой «Форд» надоел? Беги, старичок, пока мы тебе ноги не поломали.
Последнего высказывания Кузькин не смог выдержать. Он полез за телефоном, намереваясь перед задержанием вызвать ГИБДД.
Но он не успел!
Тот, кто стоял спиной ко Льву и казался самым тихим, вдруг подпрыгнул, развернулся в воздухе, издал японский крик и врезал правой ногой по мобильнику. К сожалению, досталось и уху Кузькина, и его щеке, и носу, из которого тонкой струйкой потекла кровь.
Это был финиш!
Кузькин выхватил пистолет, передернул затвор, дико сверкнул глазами и заорал:
— Ложись, гады! Я чокнутый на голову. Сейчас всем отстрелю лишние части.
Лев звонко вскрикнул, как японский самурай, и направил стол на ближайшего парня. Целился он сначала в грудь, а потом в область пониже живота.
Никто не хотел рисковать! Все трое присели, развернулись и легли мордой в асфальт.
Мимо неслись машины, а Кузькин аккуратно вязал братков, промышлявших подставами на дорогах. Надо бы сдать их ментам, но это такая морока! А потом пойдет разбирательство, следствие, суд. Суд да пересуд.
«Мышка» стояла рядом и подавала веревки. Она впервые заговорила, и голос у нее оказался нежный, такой девичий:
— Спасибо вам. Я всегда теряюсь в таких ситуациях. Я просто не знала, что мне делать. Спасибо вам!
— Пустяки.
— Нет, совсем не пустяки. У вас нос разбит, рубашка в крови и брюки порваны.
— Ничего страшного. Это не смертельно.
— Согласна, что от этого не умирают, но все надо поправить, залечить, застирать, зашить. Я недалеко живу, прямо за Рижским вокзалом, на Трифоновской улице. Поехали ко мне, и я приведу вас в порядок.
— А ваш муж?
— Нет у меня мужа.
— А как же эти трое?
— Полежат час-другой. Кто-нибудь развяжет.
— Но мы даже не знакомы.
— Давайте знакомиться. Меня Надей зовут.
Надежда Котова имела много достоинств. Но кроме всего прочего, она оказалась ценным источником информации.
Надя была героиней. До тридцати шести лет прожить без мужа — это для женщины подвиг и смертельная мука. Не в смысле отсутствия секса, а просто дома не с кем поговорить. Не стенам же сообщать об обновках и сплетничать о подружках, о соседях, о начальниках.
Пока Надя зашивала брюки Кузькина и делала другие полезные вещи, она говорила, говорила, говорила.
— Со зрителями просто справиться. А вот хуже участники передачи. И особенно те, кто за эфир свои денежки платит. С ними просто беда. С ними только Маслов может работать. У Антона Петровича талант уговаривать людей.
— Он и женщин умеет уговаривать?
— И вы, Лев, об этом слышали? В этом смысле Маслов просто мартовский кот. Он ни одной фифочки не пропустит.
— Он и вас соблазнял.
— Да, если честно, то он и меня уламывал. И не потому, что я такая неотразимая. Просто так получилось, что Антон всех наших перепробовал, а меня нет.
— Я так понимаю, Надежда, что он вас не уломал?
— Нет! Я даже пыталась вчера поставить вопрос ребром. Или он прекращает домогательства, или я увольняюсь с программы.
— Удалось поставить ребром?
— Нет. Я догнала его на стоянке, а Маслов сказал, что может поговорить в дороге. Сказал, что ему срочно надо ехать на Калужское шоссе.
— А место не назвал?
— Назвал. Точно не помню, но поселок с каким-то деревянным именем. Или Березки, или Сосенки, или Дубки.
— Отлично! Значит, вчера Маслов ездил к Ларченко. А это для него убийственная улика. Вы только, Надежда, не увольняйтесь со студии. Маслов никогда больше вас не тронет. И вообще, скоро у вас будет новый начальник.
* * *Маслов вдруг понял, что после убийства Ларченко он стал совершенно другим человеком. Его втянуло в какой-то водоворот, где все перевернулось и перемешалось.
Вот раньше Антон Петрович считал майора из Дубков сволочью и шантажистом. Поганый вымогатель!
А сейчас Маслов был готов и сам у кого-нибудь что-нибудь повымогать. И не из-за денег, а так, из спортивного интереса.
Первую жертву он определил еще вчера. Это Наум Злотник, олигарх из сотни самых богатых людей России. Трудно переиграть такого монстра, но удовольствие от победы будет огромное. Это вам не в рулетку выиграть.
Утром в киоске возле метро Маслов купил несколько подключенных мобильников и сразу же позвонил Науму Яковлевичу. Для конспирации он начал говорить с восточным акцентом.
Маслов быстренько сообщил олигарху о его старых грехах, о досье на агента «Червонца» и о сумме выкупа этих бумаг. В конце он дал три дня на сбор денег и прервал разговор.
Телеведущий разговаривал из машины, и выбросил первый сотовый телефон на асфальт Садового кольца. Едущие сзади машины в минуту расплющили аппарат, смешав все кнопочки с жидкими кристаллами экрана.
Наум Яковлевич Злотник не сразу вызвал своего зама по безопасности. За пятнадцать лет в работы в бизнесе он встречался с рэкетом самого разного уровня. Но позвонивший сейчас был очень странным вымогателем. В его голосе не слышалось злой бандитской угрозы. Он сам боялся!
Но он не врач. У него действительно его досье. Дело удачливого агента ФСБ под псевдонимом «Червонец».
Злотник улыбнулся, вспоминая молодые годы. И зачем для агентурного псевдонима он выбрал эту блатную кличку? Майор Климентьев предлагал при вербовке массу патриотических имен, типа «Ударник» или «Одессит». А Наум заупрямился! Нашла коса на камень. Или, сказал, называйте меня «Червонец», или не буду сотрудничать.
Наум Яковлевич и раньше понимал, что эта старая история может всплыть. Но больших грехов за ним не было. В студенческие годы он закладывал Климентьеву доцентов, бравших взятки, мелких фарцовщиков, сокурсниц, ложившихся под иностранцев.
Но однажды он ошибся. Из-за дурацкой любовной истории Наум очень обиделся на студента из солнечного Кавказа, красавчика Аслана Камаева.
На следующий день Климентьев получил от агента «Червонца» сообщение, что Аслан торгует наркотиками. Потом Злотник сочинил еще три кляузы. А в день обыска сам подбросил Камаеву пакет с дурной травой.
Парня ни за что осудили на семь лет. Но он так и не вышел из лагерей. Или он своей смертью умер, или его пришили за гордый нрав.
Этого эпизода Наум Яковлевич боялся больше всего. У чеченцев нет срока давности на кровную месть. А младшие братья Аслана и теперь очень крепкие ребята. Если информация о доносах «Червонца» станет известна им, то Злотника не спасут его миллиарды. Его не защитит даже первоклассная личная охрана и ее руководитель Игорь Дудкин.
Наум отошел к окну, посмотрел на березу с игривыми сережками, вытащил трубку мобильника и нажал кнопку номер один:
— Игорь Анатольевич, ты не очень занят? Загляни ко мне, дорогой. Дело очень срочное и серьезное! На меня крепко наехали. Надо поймать злодея и решить вопрос кардинально. Заходи, Дудкин, обсудим подробности.
* * *Паша проснулся от странного чувства. Ему показалось, что кто-то следит за ним. Он приоткрыл правый глаз и сразу заметил яркий свет в коридоре. Там мелькала тень и слышались легкие шаги.
Это могла быть только она, Надежда из города Пскова, его очень дальняя родственница, восьмая вода на киселе.
Странно, но уж очень быстро он к ней привык. Ему было приятно, что после работы его ждет знакомый дом, накрытый стол и нежный взгляд.
Приятно, что в квартире все убрано и разложено по полочкам. Красиво, когда на подоконниках появились цветы. Уютно, если в шкафах терпкий запах лаванды.
Павел понимал, что без нее через неделю от этого уюта не останется и следа.
Конечно, Надя Патрикеева принесла с собой и неудобства. Раньше он мог познакомиться с девушкой и пригласить ее к себе хоть до утра. А гостья из Пскова превратила его жизнь в монастырь. И с ней пока нельзя, и других к себе не води.
Муромцев никак не мог понять, почему нельзя с ней? Ведь Надежде уже далеко не шестнадцать! А родственная связь такая дальняя, что ее не разглядеть без бинокля. И он сам в такой форме, что не может ей не нравиться. Он всем женщинам нравится! Так в чем дело?
Павел чувствовал, что он боится Надежды. С ней приятно говорить, шутить, общаться. Но дотронуться до нее страшно. Она — как тонкий хрустальный кубок, который от неловкого движения может разбиться на сотни мелких осколков.
Это было впервые в жизни, чтоб Павел Муромцев робел перед девушкой.
Кузькин заехал за начальником и по дороге в Останкино красочно описал ситуацию.
Я понимаю, Паша, что улик мало. Но думаю, что Маслова надо задержать и допрашивать в каком-нибудь мрачном подвале. Такие красавчики привыкли к славе и женскому восторгу. Если с ним говорить на студии, то он нам устроит концерт-шапито. Будет не допрос, а тихий ужас!
