Джозеф Уомбо - Сверкающий купол
И каждый раз, когда он присаживался, чтобы унять судороги в мышцах, не появлялись ли из темноты в черных одеяниях сестра Елена и отец Доминик и не напоминали ли ему об особых обязанностях мальчика при алтаре превозмочь эту боль и предоставить эти крошечные, совсем незначительные моменты страдания, как особое жертвоприношение Отцу нашему и Матери его. Агония - это привилегия, если ее вытерпеть без жалоб и посвятить Им.
Высокий монах, хрупкий, как птица-секретарь, указывал пальцем на окровавленных мучеников, с которых заживо сдирали кожу, которых сжигали на костре, разрывали на части, ослепляли, калечили, хоронили заживо. Вспомни рассказ матери--настоятельницы о кандидате в святые, чьи останки по приказу Ватикана вырыли, чтобы обнаружить чудотворные предзнаменования. В руках скелета нашли волосы! Безусловное доказательство, что его похоронили заживо и что он от безысходности и отчаяния рвал на голове волосы вместо того, чтобы безмятежно умереть в шести футах под черной землей, с торжеством ожидая своего последнего вздоха и тем самым обеспечив себе вечное спасение. Но в руках скелета нашли волосы. Теперь он не только не будет канонизирован, но мать-настоятельница опасалась и за его вечную душу, проявившую недостаточно веры.
- Агония - это привилегия, Мартин, - пронзительный голос монаха пугающе отозвался эхом в вечно сумеречной церкви. - Ты должен благодарить Бога, Мартин. Ты понимаешь, Мартин? Да? Мартин? Мартин?
- Мартин! Мартин! Черт бы тебя побрал, Мартин!
Эл Макки расстегивал пряжки и освобождал петли, с усилием придерживая тяжелое тело своего напарника. - Марти, проклятый идиот!
Затем Мартин Уэлборн лежал на полу своей спальни, не в силах даже поднять голову. Он не был уверен, где находится. Он не был уверен, кто он. Это могло быть сном, а могло быть и явью - это нависшее над ним темное пятно, пытающееся его усадить.
Наконец Мартин Уэлборн улыбнулся. - Скажи мне, Эл, я человек, вообразивший себя бабочкой, или бабочка, вообразившая себя человеком?
- Ты свихнувшийся идиот, Марти, вот ты кто! Черт бы тебя побрал!
- Это не лишено вероятности, - ответил Мартин Уэлборн.
- Какого дьявола ты тут изображал?
- Помоги мне встать, Эл.
Костлявый детектив взял обнаженного мужчину подмышки и рывком поставил на ноги. Мартин Уэлборн вытянул руки, чтобы опереться о стену, неверно оценил расстояние и сел на кровать.
- Марти, что это за штука? - требовательно спросил Эл Макки, указывая на сооружение из алюминиевых стоек и перекладин и свисающих, как на виселице, петель в аккуратно прибранной спальне Мартина Уэлборна.
- Она выпрямляет позвоночник. Ты ведь знаешь, что у меня болит спина.
- Болит спина... Марти, у тебя должна болеть голова. Даже хуже, чем я предполагал.
- Эл, Эл, - Мартин Уэлборн спокойно улыбнулся, поднимаясь и одевая нижнее белье и брюки, аккуратно сложенные на кровати. - Это очень хорошо помогает пояснице. Я вишу вниз головой два раза в день - утром и вечером. Я вытягиваю позвоночник и не боюсь, что у меня вдруг заболит спина.
- Марти, я барабанил в дверь почти пять минут. Я слышал, как льется вода в душе. Я думал, ты упал в ванной. Боже, мне пришлось отжать замок! Эл Макки показал свое удостоверение детектива из прозрачного пластика с углами, съеденными дверным замком.
- По крайней мере эти удостоверения хоть на что-то годятся, - сказал Мартин Уэлборн, вынимая из шкафа красного дерева накрахмаленную белоснежную сорочку. Его хлопковые сорочки, выстиранные в прачечной, лежали аккуратными ровными рядами.
По полицейскому удостоверению нельзя даже обменять чек на наличные. "Извините, сэр, хозяин приказал только по водительским правам". Но по крайней мере, ими можно отжимать замки не хуже, чем фомками. Руки у Эла Макки дрожали. Он едва смог положить удостоверение обратно в бумажник. - Ты соображаешь, что ты отключился? У тебя не лицо, а кусок сырого мяса! Если бы я не пришел...
- Эл, друг мой, у тебя страсть к преувеличениям, - усмехнулся Мартин Уэлборн.
Всегда "мой друг", "мой мальчик", "сын мой", хотя Мартин Уэлборн всего двумя годами старше Эла Макки. Из второго ящика он достал носки. Пары носков были разложены по цветам и оттенкам. Элу Макки показалось, что Мартин Уэлборн выверял расстояния между стопками носков с помощью микрометра. Когда у него началась эта дрянь? Марти никогда не был таким аккуратным. Никто не был таким аккуратным. Жутковато. Все это становилось жутковатым.
И все это глубоко отзывалось на Эле Макки. Теперь он стал напиваться и даже жевать прицел собственного револьвера. У Эла Макки по спине пробежали мурашки, и он заметно поежился.
- Сколько времени у тебя стоит эта камера пыток, Марти?
- Эта штука выпрямляет спину, Эл. Ее продают тем, у кого болит спина.
- Да, ты уже говорил. А я говорю, что их должны продавать на бульваре Голливуд в магазине для задвинутых вместе с кожаными масками, цепями и ногтедерами. Черт возьми, Марти, если бы я не вошел...
- Эл, я висел ровно три минуты. Я засек по часам возле постели.
- Я торчал у двери почти пять минут.
- Ты ужасно выглядишь, Эл. Ты вчера опять был в "Сверкающем куполе"?
- Господи Иисусе, к тебе только сейчас возвращается нормальный цвет лица.
- Тебе следует держаться подальше от "Сверкающего купола", Эл.
- Мартин Уэлборн поправил безупречный узел на узорчатом галстуке. Неужели ты не можешь найти более приятного места для выпивки?
Поэтому Эл Макки сдался. Он знал, что non sequiturs2 будет продолжаться до тех пор, пока его поражение не станет неизбежным. Он пошел на кухню и открыл холодильник. Трясущимися руками он вынул бутылку апельсинового сока и три яйца. Он не был голоден, но его обезвитаминенный и пропитанный виски организм требовал пищи. Это чувство, это безжалостное требование, отличалось от чувства голода. Он разбил три яйца, пролил одно в раковину, но все же сумел вылить два оставшиеся в стакан с апельсиновым соком.
В поисках ложки Эл Макки открыл наугад несколько кухонных ящиков. Господи Иисусе! Каждый ящик был поделен на части пластиковыми подносами. Каждая ложка уложена так, что не могла сдвинуться с отведенного ей места. То же самое - с вилками и ножами. Эл Макки открыл еще один ящик: ножи для мяса уложены рядком лезвием к стене. Ножи побольше - лезвием к плите. Ложи и половники - к стене. Маленькие деревянные бруски держали каждый предмет на своем месте.
Эл Макки рывком распахнул все шкафы в безукоризненно чистой кухне. Все стаканы сияли Ни на одном ни пятнышка. Каждый стоял на отведенном ему месте: начиная с высоких стаканов для воды и кончая пузатыми стопками для виски. Банки со специями выстроены по высоте. Симметрия идеальная.
Мартин Уэлборн оживленно вошел на кухню. На нем отлично сидел серый костюм-тройка с черными туфлями и серыми носками. Почти невидимый узор на сером шелковом галстуке - единственная вольность в строгом стиле одежды. Его густые черные волосы были зачесаны так, что открывали еще не тронутый возрастом лоб.
- Новый костюм, Эл. Как он тебе нравится? Я в нем смотрюсь?
- Смотришься, Марти. - Эл Макки допивал стакан апельсинового сока с яйцами и удивлялся самообладанию Мартина Уэлборна. "Я засек по часам, Эл".
На подбородке Эла Макки блестела капля сока. Мартин поспешил к раковине, открыл ящик и вынул бумажную салфетку. Все салфетки были разложены по цветам и размерам.
Мартин Уэборн промокнул каплю сока с подбородка Эла Макки. Затем он одарил Эла Макки своей симпатичной мальчишеской улыбкой и сказал, - Нам лучше поторопиться, мой друг. Капитан Вуфер в последнее время стал слишком раздражительным.
У капитана Вуфера имелась причина быть слишком раздражительным. Для него это был очень плохой год сразу с нескольких точек зрения. Одного лос-анджелесского копа арестовали за границей за контрабанду кокаина. Другого ранили, но отнюдь не "плохие парни". Раненый коп сам оказался "плохим парнем" и попал под пулю при попытке уйти от ареста. Затем разразился новый скандал из-за того, что копов из отдела по борьбе с безнравственностью обвинили в "покровительстве" букмекерам. И последним по порядку, но ни в коей мере не по значению было чрезвычайно большое количество случаев, когда полицейские открывали огонь по невооруженным подозреваемым, а также по людям, ошибочно принятых за разыскиваемых преступников.
О лос-анджелесской полиции говорили, как о самой профессиональной в Америке. Средства массовой информации требовали объяснений. Заместитель шефа полиции Джулиан Френсис решил, что у него есть объяснение, во всяком случае тому, что касается коррупции. Он посчитал своим долгом лично посетить все участки в Лос-Анджелесе и проверить свое объяснение на личном составе, как патрульных полицейских, так и полицейских в штатском, прежде чем просить у Главного шефа разрешения созвать пресс-конференцию.
Заместитель шефа Френсис уже накалился, когда Эл Макки с Мартином Уэлборном на цыпочках вошли в комнату детективов в Голливудском участке через пять минут после начала рабочего дня.
