Галина Романова - Стервами не рождаются!
— Терпение мое испытываешь, да?
— Почему вы так решили? — ловко изобразила недоумение Алька. — Я стараюсь отвечать на ваши вопросы…
— Ты неглупая девушка, — проигнорировав ее слова, задумчиво произнес Иван Алексеевич. — Во всяком случае, достаточно неглупая для своих лет. Тебе ведь восемнадцать, я не ошибся?
— Да…
— Ну вот видишь, как все хорошо складывается, — широко заулыбался он.
Хорошего ей, правда, виделось мало, но она все же нашла в себе силы ответить ему улыбкой на улыбку.
— И улыбаешься очень мило. И вообще ты девочка с изюминкой. Неспроста Дениса замутила, что он аж растерялся, а он не из простачков, — продолжал разглагольствовать хозяин, сузив глаза до щелочек. — Расскажи-ка о себе…
Алька подавила судорожный вздох, молниеносно отсортировала в уме всю информацию о себе и через несколько мгновений принялась осторожно частью этой самой информации с ним делиться.
Иван Алексеевич слушал, не перебивая, а когда она закончила говорить, вновь захихикал.
— Ишь ты, молодец! — заключил он, оборвав свое веселье. — Все правильно рассказала. Ничего лишнего, ничего ненужного. Все то, что не сможет тебе навредить… Умница!
Чем уж так пришелся ему по душе ее рассказ, Алька так и не поняла до конца. Единственное, что ее в тот момент занимало, так это — во что выльется это незапланированное знакомство.
«Господи, хоть бы отпустили меня с миром! — канючила она про себя, скромно потупив глаза и рассматривая узор пушистого ковра на полу. — Зачем я им? Ну зачем?»
Ответ на этот вопрос она получила несколькими днями позже…
Глава 6
— Алло! Здравствуй, дорогой! — Иван Алексеевич откинулся на спинку кожаного сиденья в своем джипе и облегченно вздохнул. — Целую неделю не могу до тебя дозвониться. Какие-то проблемы?
— Не то чтобы очень, но…
— Понимаю, понимаю, дорогой, но тебе необходима встряска.
— Ни к чему это все, прошлого не вернешь.
— Согласен, но надо жить настоящим.
На том конце провода немного помолчали, а затем вместе со вздохом спросили:
— Иван, если я правильно понял, у тебя что-то есть ко мне?
— Нет, нет, что ты! — замотал головой Иван Алексеевич, словно невидимый собеседник мог его увидеть. — Я просто волновался… Твое молчание, оно ведь может очень дорого стоить.
— Не переживай, дела идут как и прежде. Мне просто хотелось побыть одному. После смерти Ирины прошло всего десять дней. Согласись, что это не такой уж большой срок для душевной реабилитации.
— Н-да-а, — печально выдохнул Иван Алексеевич и, осторожно подбирая слова, предложил. — А как насчет того, чтобы… другая женщина…
— Нет, — оборвали его на полуслове. — Мы уже говорили об этом! Оставь эти разговоры!
— Хорошо, но когда у тебя изменятся взгляды на этот счет, позвони мне…
Глава 7
Минула неделя.
Все это время Алька провела, блуждая по анфиладам комнат и рассматривая тоскливый мартовский пейзаж за окнами дома. Иван Алексеевич ей общество свое не навязывал и почти все время отсутствовал, однако охрану приставил.
Парни по очереди несли дежурство, всячески отсекая все ее попытки завязать с ними контакт. Лишь Денис снисходил до общения с нею, но делал это так скабрезно, так отвратительно, что она мечтала уединиться.
— А для чего ты Алексеичу нужна, как думаешь? — вопрошал он, восседая в плетеном кресле кухни-столовой и вытянув ноги едва не на середину комнаты. — Наверняка он тебе что-нибудь об этом говорил?
— Нет, — коротко отвечала Алька, готовя себе нехитрую еду.
— Да ладно тебе, — недоверчиво хмыкал Денис. — Ни за что не поверю! Подумай сама: нам тебя не отдал, сам не пользуется… Какой резон тебя держать?
— Не знаю, — печально вздыхала она, невольно в душе соглашаясь с кривляющимся Денисом.
— Братца твоего на живца не поймать. Я так думаю, что ему глубоко наплевать на тебя, раз умотал, не предупредив и не встретив. Так я говорю?
— Так, — снова не смогла она возразить.
— Так-то оно так, но что-то здесь не так, что-то старикан задумал, — Денис изо всех сил напрягался, морща лоб и ероша волосы, но ничего не мог и предположить. — Странно это все…
— Странно, — эхом вторила Алька, откусывая от бутерброда. — А тебе-то что за печаль? Или у тебя у самого на меня виды имелись?
В этом месте их диалога Денис нахально прищуривался и, оглядывая девушку с головы до ног, начинал говорить ей такое, что она против воли становилась краснее помидоров, которые ровными колечками украшали ее сэндвич.
— Прекрати, — просила она и умоляюще смотрела ему в глаза. — Имей совесть!
— Что я вижу! — восклицал он дурашливо. — Мы покраснели! Какая невинность в этом взгляде! Какая непорочность! А скажи-ка мне, милая невинная овечка, — зачем пожаловала в столицу?
В этом месте Альке становилось особенно неуютно. Хотелось ей того или нет, но, обвиняя ее в легкомыслии и излишней самоуверенности, Денис был прав на все сто.
— Вот подожди! — зловеще заканчивал он обычно. — Хорошо, если старик тебя шестеркой куда-нибудь своей приставит. Не бог весть какая должность, но все же не шлюха, а так…
К своему «так» он, как правило, добавлял еще пару-тройку душераздирающих прогнозов ее морального и физического разложения.
Финал их бесед был, как всегда, одним и тем же: Алька поднималась в отведенную ей на втором этаже спальню и, уткнувшись в подушку, принималась реветь, а Денис еще долго, продолжая криво ухмыляться, вещал над ее головой о ее безрадостном будущем.
Кончилось все это как-то внезапно.
Утирая привычно безутешные слезы, девушка вдруг настороженно притихла, услышав, как внизу громко хлопнула входная дверь. Для визитов время неподходящее, да и в отсутствие хозяина сюда никто, кроме домработницы и дворника, не наведывался. Сам он появлялся ближе к полуночи. Сейчас же старинные ходики четко обозначали три часа пополудни.
Алька опустила босые ступни, нацепила подаренные Иваном Алексеевичем мохнатые тапочки и осторожно приоткрыла дверь.
— В общем, ты меня понял, — говорил кому-то дядя Ваня, стоя прямо под лестницей в том месте, где притаилась Алька. — Купишь все по этому списку, упакуешь и подвози сюда. Ничего не перепутаешь?
— Да нет, — без всякого энтузиазма ответил ее недавний мучитель.
— Только не задерживайся. Времени в обрез. Выехать нужно не позже четырех утра.
Отчего-то при этих словах бедное сердечко Алевтины заныло ноющей болью, и в памяти отчетливо прозвучали мамины слова, сказанные ею при прощании:
— Ох, Аленька, чует мое сердце — попадешь ты в беду!
— Ну что ты, мама, — попыталась рассмеяться тогда Алька, хотя в носу противно защекотало, а глаза начало пощипывать от еле сдерживаемых слез. — Ты же меня знаешь — я нигде не пропаду!
— Дай-то бог! Дай-то бог!..
— Алька! — зычно крикнул с первого этажа Иван Алексеевич, отвлекая девушку от бередящих душу воспоминаний. — А ну давай спускайся! Разговор имеется…
Разговаривать с ней хозяин пожелал впервые с того памятного дня приезда сюда, поэтому любопытство, отсутствием которого она не страдала, подстегнуло ее, и уже через мгновение Алька сидела напротив него в гостиной и с напряжением ожидала, что же такое он ей уготовил. В том, что сейчас решится ее дальнейшая судьба, она не сомневалась ни минуты. Вопрос в другом: устроит ли ее это?..
— Боишься? — вполне миролюбиво, что было неплохим признаком, спросил ее Иван Алексеевич, отхлебнув минералки из высокого стакана.
— Да, — кивнула она, сочтя, что откровение в данной ситуации не такой уж плохой союзник.
— Правду говоришь, хвалю, — одобрил он и поставил стакан на стеклянный столик. — А ты не бойся. Плохого я тебе не сделаю. Я тебе помочь хочу…
«Уж конечно!» — едва не фыркнула вслух Алька, но сдержалась и лишь согласно кивнула головой.
— Не веришь, а зря, — заметил всевидящий Иван Алексеевич. — Хочу я, Алька, устроить тебя на работу в одно хорошее место. Работа, скажу сразу, не пыльная, но работать придется от зари до зари.
— А-а-а… кем работать?! — Ехидные слова Дениса о голодных шлюхах, перебивающихся подачками толстосумов, мгновенно ударили по нервам, заставив ее ладони вспотеть.
— Это не то, о чем ты думаешь, — досадливо поморщился он. — Как все-таки испорчена нынешняя молодежь… Работать будешь референтом.
— Где? — вырвалось у нее вместе с вздохом облегчения.
— Увидишь, — туманно заявил хозяин и, поднявшись с кресла, позвал. — Пойдем, кофейку попьем и обсудим кое-какие детали…
Обсуждение деталей затянулось аж за полночь. Все это время она отвечала на вопросы, многие из которых вгоняли ее в краску, сама задавала вопросы, а все больше слушала нравоучения ее теперешнего наставника и время от времени согласно кивала головой.
