Хауэрд Энджел - Смерть выходит в свет
3.
- "Их девять человек, но полностью спокойным можно быть только за Манфреда Ганнинга. Во всяком случае, он вынесет частное определение, которое войдет в историю правоведения".
Это был голос Пэттена; он звучал с кассеты магнитофона, спрятанного мною на острове поблизости от усадьбы Вудворда. Еще не ведая, что вытащу великого человека из воды и стану его закадычным приятелем, я одолжил у друзей подслушивающую аппаратуру, сунул её в два капроновых мешка для мусора и запрятал в куче листвы и сосновой хвои. На поиски тайника у меня ушло пять минут. Маленькие катушки медленно вращались.
"Меня волнует не Ганнинг, - напряженным шепотом продолжал Пэттен. Меня волнуют Харпер, Бартенбах и эта баба, как бишь ее? Маккриди.
- Потому что они демократы? Оно, конечно...
- Плевать мне на политику, Оззи. Или ты меня не слушаешь? Харпер и Бартенбах поддерживают решения судов низших уровней.
- Если суд вынесет решение не в твою пользу, это будет все равно что открыть жестянку с червяками. Все церковники поднимут хай. В каждой американской деревушке попы начнут вопить об этом с кафедр. Подумай головой, Норри.
- А я что, по-твоему, не думаю? Я уже и так прикидывал, и сяк. Диодати использовал дай бог треть тех доводов, которыми я его вооружил.
- Послушай, Норри...
- Ты мне говорил, что он лучший из лучших.
- Диодати? Так и есть. Он - в обойме. Он член клуба, а тебе нужен такой человек. Чужака в Вашингтон не зашлешь. Всем придется начинать с одной и той же точки, и Диодати запулил мяч так далеко, как не смог бы никто другой."
Если учесть, что микрофон был совсем маленький и стоял далеко от острова, оборудование работало великолепно. Магнитофон даже умел выключаться и включаться, когда нужно. Правда, иметь такое снаряжение в личной собственности я бы не хотел: нужда в нем возникает в среднем раз в десять лет. Я немного перемотал пленку. В записи прибавилось посторонних шумов.
"Мне надо поговорить с Вэном, - сказал Пэттен.
- Норри, прошу тебя, не впутывай его.
- Как я хочу, так и будет. Или, может, это он возглавил карательный поход против меня? Может, это по его милости мое имя склоняют в судах? Может, из-за него меня презирают друзья? Это будет первый шаг.
- Норри, сенатор с самого начала был верен тебе как никто другой. Даже ещё до начала. Пожалуйста, оставь его в покое. Он даже пустил тебя в эту усадьбу. Неужели это - не дружеский поступок?
- Ему ничего не стоило устроить взрыв мотора. Он был одним из тех немногих, кто знал, где я.
- Норри, ты мелешь чепуху. Сенатор тебя любит.
- В последний миг предать может любой. Я не доверяю ни Вэну, ни тебе, ни Лорке. Никому не доверяю. Все вы каждый за себя. Не думай же, что я вас не раскусил.
- Норри, мы все тебя любим, и ты это знаешь.
- Я знаю только одно: я - Норберт Пэттен. Им родился, им и помру. И это - мое дело, а вы все руки прочь от меня.
- Не дури, Норри.
- И ты туда же, Оззи?
- Норри!
- Заткнись, Лорка. Если Оззи хочет выйти из игры - скатертью дорога. Мы можем тотчас же рассчитать его. Мне уже приходилось бороться в одиночку. Для этого человек и рождается на свет. Все остальное - обман и видимость. Оззи, тебе решать. Если ты с нами, хорошо; если нет, Лорка выпишет тебе чек.
- Норри, я никогда не был подхалимом, и сейчас не собираюсь им становиться.
- Наши предки убивали гонцов, приносивших дурные вести. По-моему, это был неплохой обычай.
- Да, но вестей-то нет. Вэн, как и все мы, сидит на телефоне. Нам остается лишь ждать. В пятницу утром все выяснится.
- Через семь дней! Господь за это время успел сотворить вселенную и устроить себе выходной. Думаешь, семи дней не хватит, чтобы покончить с нами? Я сижу тут, в глухомани, а вся организация уже навострила уши и ждет условного знака. Если я вообще все это переживу, что меня ждет - круг почета или побег с тонущего корабля? Я знаю, они тоже задают себе этот вопрос. Ты скажи им, Оззи, скажи Пи-Джею и всем остальным: что бы ни случилось, я на них надеюсь.
- Они это знают. Тебе нет нужды...
- Скажи им, будь ты неладен! Сообщи через газеты. Выпусти дополнительные номера "Добрых вестей".
- Как тебе будет угодно.
- Что бы там ни решил Верховный суд, наше духовное движение должно продолжаться. Ты уразумел?
- Разумеется, это будет в "Добрых вестях", и я позабочусь о том, чтобы все попало в газеты. А насчет Вэна не суетись, Норри, с ним все в порядке."
Я услышал вздох Оззи. Было похоже, что он сдает.
"Мой самолет отправляется в шесть вечера, Норри, мне пора возвращаться в Торонто.
- Ладно, только замети следы. Я не хочу, чтобы весь мир узнал о моем приезде сюда. Достаточно того, что на озере окопались люди, которые норовят меня прикончить."
Подслушивание - занятная работа. Коль скоро я следил за людьми, которые собирались расторгнуть брак, мне приходилось проводить немало времени, навострив уши. Довольно скоро начинаешь досадовать на любителей помолоть языком. А если стоишь в грязи, и на тебя течет вода всякий раз, когда над головой колышется лист, так и подмывает сократить длинные паузы и всякое там молчание. Но последнее высказывание Пэттена пришлось мне по душе. Я перемотал немного назад и опять пустил пленку. "Достаточно того, что на озере окопались люди, которые норовят меня прикончить".
Мои ноги погружались в ил, к тому же, я не хотел сажать батарейки, проигрывая запись. В хижине у меня был ещё один магнитофон, и как только Джоан наладит генератор, я смогу прослушать всю запись этой встречи на высшем уровне. Заменив использованную ленту новой, я снял наушники, снова поставил магнитофон на запись и сунул его в тайник, а потом отправился к лодке. Грязь чавкала под башмаками. Привязанная к кустам лодка лежала на плоских камнях. Я столкнул её на воду и поплыл туда, где обычно рыбачил. Мое излюбленное место было в двух сотнях ярдов от причала Пэттена. Я бросил якорь и решил больше не считать червей. Пока я разглядывал хижину, несколько этих тварей пошло ко дну. Примерно полчаса все вокруг пребывало в неподвижности, только струйки пота текли по моей шее. "Бьюик" уехал, но "мерседес" стоял на своем обычном месте и уже начинал жариться в солнечных лучах, пробившихся сквозь тучи.
Вэн был сенатором. Сенатор Вудворд, тот самый, что с самого начала, даже ещё до начала, стоял за Пэттена горой. Я складировал эти сведения в голове. Утром надо будет позвонить Рэю Торнтону и доложиться. Он требует, чтобы я отчитывался через день. Рэй уже знал о том, что я опознал Пэттена и геройски спас его. Теперь я был приманкой, нянькой и соглядатаем.
Я ломал голову над вопросом, достаточно ли хорошо изучил Пэттена, чтобы за следующей шахматной партией спросить его, чем он намерен заняться после того, как Верховный суд вынесет свое решение, когда удочка вдруг вырвалась у меня из рук и ударилась о борт лодки. Я услышал треск катушки и успел ухватиться за пробковую рукоять, прежде чем спиннинг вывалился за борт. Брызги воды полетели от натянувшейся лесы. Чертова рыбина, нашла время клюнуть! - подумал я. Катушка вертелась так быстро, что её белая ручка превратилась в размытую окружность, похожую на вихрь. Я знал по опыту, что сейчас лучше стравить лесу, и наблюдал, как вилка катушки шарахается из стороны в сторону. Я попытался легонько дотронуться до лесы большим пальцем, но только обжег его. Сердечник катушки быстро обнажился, а короткий спиннинг не отличался гибкостью, и мне пришлось вцепиться в него изо всех сил.
Но вот натяжение начало ослабевать. Рыбина не собиралась отплывать ещё дальше. А может, она развернулась и вознамерилась таранить меня? Господи, надеюсь, она не настолько громадна. Не успев опомниться, я принялся выбирать слабину. Каждое мгновение рыбина могла развернуться и снова пуститься наутек, и теперь я был к этому готов. Схватив фалинь, я запихнул его конец в катушку, чтобы защитить большой палец, когда она опять начнет крутиться. Я чувствовал, что рыбина где-то поблизости, и надеялся, что она не заберется под днище лодки. Дай этой твари волю, и она опутает меня лесой как кулек с рождественским подарком.
Намотав на катушку примерно три четверти лесы, я почувствовал, что рыбина предпринимает новую попытку уйти. Это было похоже на перетягивание каната. В кино такие сцены заканчиваются тем, что рыбина непременно попадает в садок, но у меня его не было. Леса натянулась как струна и уходила в воду под острым углом. Потом то ли я, то ли мой большой палец вспомнил, что сбоку катушки есть храповик, который облегчает выбирание лесы. Вскоре к топоту моих ног по раскаленному днищу лодки прибавился и приятный скрежет храпового механизма. На сей раз рыбине не удалось отойти далеко, и я опять принялся крутить катушку. Занятная выдалась рыбалка. .кое-что было мне в новинку, но руки мои, похоже, знали, что делать. Думать не приходилось вовсе. Достаточно было просто спокойно выжидать и не торопить событий. Никуда эта рыбина не денется. Я чувствовал ее: когда крючок просто за что-то зацепился, ощущения совсем другие, а нынешнее подобно электрическому разряду. Это тебе не бедных червяков топить.
