Андрей Кивинов - Попкорн, или американская мечта
— Нет… Глаза подустали.
— Главное, не уши, — улыбнулся Дима.
— Пока не очень прослеживается история с вашей челюстью. Надеюсь, не Брюс Уиллис её поломал?
— Брюсу я и сам бы навернул. Они только в кино такие крутые… Крепкие орехи…
Жаль, что в нашей больнице не лежит Уиллис. Я б его непременно пригласил сюда и познакомил с Дмитрием Сергеевичем.
— Но, как вы, наверно, прекрасно знаете, доктор, Господь постоянно подкидывает нам всякие испытания. Чтоб не расслаблялись и пальцы перед жизнью не раскидывали. Не обошёл своим вниманием и меня. Не дал спокойно драить стекло, купаться в океане и жарить рыбку на плитке…
Дима вздохнул и в очередной раз потянулся за бутылкой. Видимо, уик-энды у тётушки приятеля не прошли для него даром.
— Как-то ранним утром драю витрину, пока американский народ не проснулся, и наблюдаю трогательную картину. Подкатывают к магазину два лимузина, вываливаются из них четыре местных джентльмена в строгих костюмах, минуту-другую мирно беседуют, а затем выхватывают пистолеты и давай поливать друг в друга! Пара на пару. Прям, как в кино про гангстеров! В итоге — с одной стороны два покойника. Здесь, в России, такое, конечно, тоже бывает, но наши братишки для подобных мероприятий все-таки пустыри выбирают. А тут посреди улицы, напротив рыбного магазина. Ковбои, шит…[3]
Победившая пара, как вы понимаете, полицию ждать не стала. Я героя корчить не стал, едва драма началась, в магазин, и за бочку с живыми карпами. Слышал, свидетелей оставлять не принято. Когда улеглось, машин полицейских наехало, как бизонов на водопой, вертолёт завис. Принялись очевидцев выявлять. Какая-то сволочь стуканула, что мойщик витрин рядом стоял, все видел. Меня в участок, в «хомесайт». В убойный отдел по-ихнему. Думал, сейчас на детекторе лжи обрабатывать будут. Ошибся, не обрабатывали. И даже не били. Вежливо поинтересовались. Я не дурак, помню золотое правило свидетеля — меньше болтаешь, больше живёшь. Так и так, говорю им на ломаном английском с колхозным акцентом — моя отворачиваться и ничего не видеть. А когда моя поворачиваться обратно, уже никого не быть. Они тогда наводящий вопрос — а что твоя делать в штате Калифорния? Я им паспорт под нос. Виза не просрочена, имею право. Скоро уеду обратно, а пока безвозмездно протираю витрины в знак уважения к великому американскому народу. Мир — дружба — «кока-кола». Увлечение у меня такое. Свободная страна, что хочу, то и делаю. Крыть ребятам нечем. Головами покивали и выпустили. Коломбы… Не то что наши менты… Говорят, хрен просто так уйдёшь, все вытрясут.
Возвращаюсь в магазин, а хозяин с ноги на ногу мнётся и цигарку из старой «Правды» скручивает. Не привык он к американскому куреву, до сих пор самосад русский смолит. «Извини, Димочка, но мне лишние проблемы с полицией таки ни к чему. А с мафией и подавно. Поэтому поищи работёнку в другом магазине… Либо гринкарт хотя бы получи. Бай…» Вернулся я в свою меблированную каморку, сижу, чешу репку, как дальше жить. Денег под ковриком долларов двести, из них сотня на квартплату. В это время стук в дверь. Отпираю, на пороге негр, или, как у них принято, — афроамериканец. Молодой такой, улыбчивый, в костюмчике. Вылитый Уилл Смит.[4] Поздоровался вежливо, а после и говорит: «Это очень прекрасно, мистер Дмитрий, что ты так вовремя отвернулся и ничего не видел. От лица калифорнийского народа приносим извинения за неудобства. Сенкью». И суёт мне в карман рубашки зелёный рулончик. Потом поклонился и был таков. Я рулончик развернул, екарный бабай — пятьсот баксов! Вы представляете, доктор? Вот это я понимаю — мафия! С большой буквы «М»! Не то что Абдул с Абстулом. Хорошо их Дон Корлеоне вышколил! У нас бы пулю в лоб или кастетом в подъезде по башке. А здесь — извините за неудобства и пятьсот долларов! И главное, как они пронюхали? Я ведь адрес только в полиции оставил! И о том, что показаний не дал, тоже только полиция знала! Стало быть, не все так превосходно в их образцовом департаменте. И у них матушка-коррупция погуливает по коридорам.
Пока я восхищался скромным обаянием буржуазии, в квартирку пожаловал взволнованный домовладелец. Не за квартплатой. А объявить о расторжении контракта. За что, вы уже, наверное, поняли. Связи с мафией, задержание полицией… Я, разумеется, протестовал, доказывал, что это чистая случайность, совесть моя чиста, как вымытая витрина, и никаких проблем из-за меня не будет, но… Он ничего не хотел слушать… Мне потом сказали, если б полиция осталась удовлетворённой беседой со мной, был бы шанс остаться. Неправильные люди… Все наоборот.
— Менталитет, — улыбнулся я.
— Я этот менталитет пока так и не раскусил. Вот представьте — днём какой-нибудь громила за рулём совершенно искренне пропустит тебя на пешеходном переходе, а вечером он так же совершенно искренне залепит тебе в башню заряд картечи и очистит карманы! Получается — не пропустить пешехода, это табу, а мочить — пожалуйста… Или, помню, случай был. Залез квартирный вор на чужую виллу и нечаянно захлопнулся в подземном гараже. А хозяин в отпуске отдыхал. Целый месяц. Пришлось бедолаге собачьим кормом питаться, запивать из бочки для мытья машины и на мышей охотиться. Ослаб, но продержался в блокаде. А когда хозяин из заточения его вызволил, ворюга на него в суд — почему в гараже не предусмотрен запасной выход на подобные ситуации? И что вы думаете? Выиграл процесс. За кражу условно получил на первый раз и полмиллиона за пережитую драму! Загадочная американская душа!
— Наша не менее загадочна. Для них, конечно.
— Возможно. Но хватит, об этом пускай Задорнов рассуждает и народ веселит… Собрал я пожитки и к Мишке. Вечером в парк пошли, сели под дохлую пальму и стали прикидывать, как российскому безработному не пропасть в акульем чреве буржуазного мира. Вряд ли второй раз мне повезёт с кровавой разборкой, и мафия подкинет сотню-другую на жизнь. Но главное, где теперь жить? Не в картонной же коробке из-под холодильника. Есть у них любители, благо климат позволяет. Но я до такого ещё не опустился… Или не поднялся…
— Можно снять другую комнату. Какие проблемы?
— Проблемы в том, что скорость распространения информации на Санта-Монике превышает скорость полёта пули, выпущенной из «магнума» Крутого Уокера. Особенно среди земляков. Мишка сразу сказал: теперь здесь тебе никто даже собачью конуру не сдаст. И не пытайся. А в другом округе за такие деньги не снимешь… Пошли мы с горя в любимый паб разбавить трагедию тёплым пивом. Сидим, пьём, местные новости смотрим. А там тюрягу ихнюю показывают. Налётчика какого-то из Оклахомы на свободу выпускают после отсидки. Интервью берут, как он жить дальше собирается. Мишка тут и предлагает: «Слушай, Димон, а давай ты тоже в тюрьму сядешь». Я сначала думал — глумится он над несчастным бомжом. А он на полном серьёзе: «Слушай сюда. Американские тюрьмы — это не наши „Бутырки" или „Кресты". Тепло, комфортно и в баскетбол играть можно. Кормёжка, конечно, не как в пятизвездочном отёле, но всяко не хуже нашей студенческой столовой. Шведский стол. Омары, свежие овощи, фрукты. Только без тяжёлой выпивки. Пиво иногда подают, Администрация с уважением относится, права человека блюдёт. Жаль, ты не негр, пардон, афро-россиянин, а то б ещё больше уважала…» Я спрашиваю, ты-то откуда все знаешь? Сидел, что ли? «Я лично нет, — говорит, — но людей встречал. Делились приятными воспоминаниями… Самое главное, после выхода тебе реабилитационный период положен. По закону. Вне зависимости — есть у тебя виза или нет. Денежное пособие небольшое, работёнка. Беспокоятся они о своих бывших зеках. Окружают заботой и теплом. Помогают, так сказать, споткнувшемуся человеку не оступиться вновь». Я руками замахал — спятил, что ли, Михаил Батькович? Лучше гамбургер на свободе, чем омар на зоне. Негритянский беспредел, охранники с собаками и дубинками. Тюрьма есть тюрьма. Что тут, что у нас. Вон в кино ужасы какие показывают. Он опять за своё: «В кино и все копы — герои! Полицейские, в смысле. Палят без разбора. А на деле пистолет не допросишься вытащить… Бородин Пал Палыч сидел — и ничего, доволен остался. Наверное… и ты останешься. У них равенство, VIP-камер не бывает. К тому ж я не на десять лет сесть предлагаю и даже не на год. Три-четыре месяца отдохнёшь, сил наберёшься, поправишься. А то вон как на жареной рыбе отощал. Ещё столько же реабилитировать тебя будут. Правда, после из страны выпрут, но ты и так собирался… А насчёт беспредела не беспокойся, ты у братвы на хорошем счёту, в обиду не дадут. Опять же ты — русский, а русских они уважают. Нет страшнее силы, чем русская мафия. Привет от Япончика с Тайванчиком…» Давайте, доктор, наконец, выпьем… За великую родину. Есть и нам чем гордиться…
Дима разлил остатки виски по стаканчикам и поставил пустую бутылку под стол.
— Если что, у меня ещё коньяк в палате.
