Марина Серова - Лакомый кусочек
Я же умерла бы там от тоски на второй день. Итак, я решилась на полную отдачу волнам шоу-бизнеса. В конце концов, мое любопытство будет удовлетворено. И… если такая жадина, как Сечник, способен выложить этакие деньжищи, значит, дело того стоит. Значит, оно действительно весьма интересно.
Без пятнадцати девять я, одетая в строгий деловой костюм серого цвета, выгодно подчеркивающий достоинства моей стройной фигуры, стояла в вестибюле гостиницы «Прага» и радовалась тому, что жара наконец-то спала и небо потеряло свой отвратительный голубой цвет.
В холле пока было тихо — видимо, звезды высыпались после бурных ночных репетиций, я была почти одна, не считая горничной и электрика, который заменял лампочку за стойкой портье. Без пяти девять кроме меня в холле появились те самые представители прессы, от которых я должна была оберегать вдову Елисеева. Одна из них обратила на себя мое внимание тем, что я бы посоветовала ей срочно выйти замуж за владельца замка из рекламы — на ее черной майке было столько перхоти, что они смогли бы понять друг друга. Все ждали явления сенсаций, терпеливо вглядываясь в проходящих постояльцев, которые начали медленное движение к дверям, но сегодня у них не задалась охота.
Мои раздумья прервало мягкое прикосновение чьей-то руки к моему плечу. Я обернулась. Передо мной стоял огромный, коротко стриженный юноша.
— Вы — Таня? — спросил он меня. Я кивнула.
— Пойдемте, — сказал он. И, не дожидаясь моего ответа, пошел к лифту.
Естественно, я была вынуждена пойти за ним.
Все мои попытки спросить его о чем-либо разбивались о мощную спину. Он вежливо улыбался и молчал. Было даже не по себе — а вдруг сей молчаливый юноша везет меня на заклание?
Лифт остановился. Я вышла вслед за своим провожатым. Он прошел к двери в люксовый номер, открыл ее, коротко кивнул кому-то и жестом пригласил меня войти.
* * *— Спасибо, Леша, — услышала я мягкий голос и, подняв глаза, увидела перед собой Викторию. В жизни она была даже красивее, чем на экране. Тонкие черты лица, огромные, выразительные глаза изумрудного цвета и черные как смоль волосы. Кожа была ровного, матового оттенка, а ноги отличались исключительной правильностью формы.
— Здравствуйте, Таня, — молвила сия красавица и поднялась из кресла с изяществом королевы, протянув руку. — Я Виктория.
Я кивнула и улыбнулась, отдавая себе отчет, что, хоть я тоже обладаю замечательной улыбкой, моя все-таки померкла рядом с ее. Виктория вообще относилась к тому типу женщин, рядом с которыми не рекомендуется находиться простым смертным. Оставалось только гадать, как такой красавице жилось рядом с двумя этакими чудовищами.
— Папа сказал мне, что вы будете как бы моим секретарем, но я понимаю, что вы здесь не за этим, не так ли?
— Да, — согласилась я, — честно говоря, я слабо представляю, что должен делать пресс-секретарь.
Она тихо рассмеялась:
— Хотите немного «Кампари», Танюша? — и, протянув мне бокал с жидкостью красного цвета, довольно приятно пахнущей, продолжала:
— Пресс-секретарь обычно отвечает на вопросы, на которые у меня нет желания отвечать. Признаться, такое случается со мной постоянно.
Она глотнула из своего бокала, и меня поразило, что Виктория пьет слишком привычно. Значит, жизнь красавицы с чудовищами была не самой сладкой.
Словно в подтверждение моей догадки, она сказала:
— Вообще, Таня, мы ведь с вами ровесницы… Считайте, что папа нанял вас как подругу своей дочери, у которой, к слову сказать, последняя подруга была лет десять назад… Я даже не знаю, о чем говорят с подругами и… Надеюсь, впрочем, что это не тот треп, который я слышу от папиных и Витькиных коллег…
Она прервалась и посмотрела мне в глаза.
— Впрочем, вы ведь здесь не для того, чтобы слушать мои причитания… И я пока не могу быть вашей подругой — ведь я тоже подозреваемая… Так что спрашивайте — я постараюсь вам отвечать объективно…
— Хорошо, — кивнула я. Она мне нравилась. Даже если это она убила Елисеева. А может, если это сделала она, моя симпатия к ней даже возрастет.
— Почему ваш отец так уверен, что Елисеев умер не своей смертью?
Она задумалась.
— Потому что он его хорошо знал. Витька слишком был влюблен в собственную персону. Он мог попугать — слегка, вот какой я несчастный, кончу на ваших глазах жизнь самоубийством, но дальше слов у него не шло… Относительно передозировки — упаси Господи. Он бы никогда не ошибся. Так что ему явно помогли. И это был человек, которого он хорошо знал и которому он верил. Таких людей было немного. Так что круг ваших поисков достаточно узок.
Это было приятно. Но не настолько, чтобы запрыгать от радости.
— И кто в этом списке первый? — поинтересовалась я.
— Конечно, я, — она подняла на меня свои прекрасные глаза. — И причин у меня было достаточно. Одна из причин — то, что он начал колоться. Вторая — в его компании стали появляться несовершеннолетние мальчики. Он входил в группу риска, а перспектива заразиться СПИДом меня не радовала. Так что я вполне могла его убить.
— Когда он сел на иглу?
— Когда решил стать самым богатым в мире и понял, что этот путь пролегает через Таджикистан.
Я не поняла этой связи, но Виктория пояснила:
— В Таджикистане один килограмм героина стоит семь тысяч баксов. А в Москве — 170 тысяч долларов. Понятна арифметика?
Я кивнула. Чего уж не понимать. Заработать с каждого грамма 160 долларов — это вам не искать убийцу Елисеева за триста в сутки, ног под собой не чуя. Жаль, что у меня нет никакого желания стать наркодилером.
— Сначала он держался. Потом начал тихо пробовать. Потом это перешло в привычку. Было даже смешно смотреть, как он агитирует молодое поколение выбрать здоровый образ жизни… Потом из-за него начали коситься на отца: якобы он — глава наркомафии и Витька просто в семейном бизнесе… Его предупредили. Вроде стал потише, потом купил казино. Недостающие деньги взял взаймы у отца, пообещав, что, если не отдаст сразу, казино отпишет мне. Хотя мне оно, честно говоря, совсем ни к чему. Отец — да, у него мечта создать сеть найт-клубов и ресторанов. А я по натуре вовсе не деловая женщина. Правда, играть мне нравится.
— Ну хорошо, — кивнула я, — первая — вы. Второй, как я поняла, ваш отец.
— Нет, — она покачала головой, — если бы это был мой отец, он был бы сейчас спокоен как танк. Его больше всего волнует, что казино не его. Оказалось, что Витька его кому-то продал за символическую плату. И вот этот кто-то пока не объявляется. И явно связан с убийством.
Да уж. В недобрый час явился Андрюшенька ко мне. Найти убийцу было нелегким делом. Тем более что власти, которые закрыли дело, я понять могла: вложить огромные деньги в чертов фестиваль и облажаться они не хотели. Одно дело когда участник оного умирает сам — можно устроить день траура, концерт его памяти, но фестиваль не закроют. Другое дело — убийство. Это уже скандал. До меня дошло, что убийца-то все это просчитал. Умный очень. Знал, что рискует он минимально. Все бы сошло ему с рук, если б не горячее желание Игоря Сергеевича вернуть себе казино или деньги.
Звонок по телефону прервал наш разговор. Виктория коротко ответила звонившему:
— Да, мы придем. Да, через десять минут. Хорошо.
И посмотрела на меня:
— Ну вот, Таня, надеюсь, вы готовы вступить в водоворот жизни людей, относящих себя к элите общества… Хотя, — хмыкнула она, — не знаю, с чего им это примерещилось… Нас пригласила на чашку кофе сама королева.
Она нажала на кнопку, в комнате как тень возник немногословный Леша. В его сопровождении мы вышли из номера.
* * *Пока мы шли, я думала, что Елисеев был далеко не подарком, а его убийца находится совсем рядом. Апартаменты королевы находились рядом, поэтому добрались мы до них быстро и без особых приключений. По дороге нам встретилась только женщина лет сорока, косящая под девочку, в которой я узнала рекламируемую по телевидению восходящую звезду, одну из этих странных созданий с писклявыми голосами и глупыми физиономиями. Она кивнула Виктории, и, к собственному удивлению, я обнаружила, что в жизни у нее не такая глупая рожица, как на экране. Более того, она была довольно симпатичной, с проблесками разума в глазах — видимо, косить под недоумков было правилом здешней игры.
Королевой оказалась известная певица, потрясающая всех то своими выходками, то своей простотой — она бросилась к Виктории с распростертыми объятиями и начала ее утешать, говоря, как ей больно, ведь потеря Вити это такое горе для всех… Через плечо королевы я увидела смеющиеся Викины глаза, а сама королева быстро вытерла скупые слезы и начала, улыбаясь, рассказывать, как они неплохо почумились с каким-то неизвестным мне Серегой в Майами. Наконец ее величество обратило свой взор на «народ» (то есть на меня), протянув руку, изобразила на своем лице приветливую и обаятельную улыбку и молвила:
