Марина Серова - Лакомый кусочек
— Господи, ну опять… — недовольно поморщился он. — Конечно, не за этим. Просто этот Елисеев, оказывается, муж его дочери. И он вроде как очень хотел бы узнать истинное положение вещей. Что там в этой ванне произошло на самом деле. Он отчего-то не верит в трагическую случайность.
— Я тоже не верю, но мне все равно, — честно призналась я, — а как там, кстати, наша жена?
— Какая наша жена? — переспросил он недоуменно.
— Ну, елисеевская… Вдова усопшего, так сказать.
— А-а, отечественная супермодель, — лениво сказал он. Как будто только и делал, что крутился вокруг этих моделей. С одной стороны — Наоми Кемпбелл, с другой — Клаудия Шиффер… А бедный Андрейка между ними. — Ну, она снимается. Довольно часто мелькает на тусовках. Пыталась петь, но чего-то у нее не заладилось.
— Ясно, — пришла я в восторг от навязываемой мне Андреем компании, — и при чем тут я? Петь ее научить я не смогу. Сама не умею. Могу только посоветовать воспринимать смерть Елисеева как избавление.
— У меня, в общем-то, сложилось такое впечатление, что она именно так это и воспринимает…
Конечно, на самом интересном месте он замолчал. Молчал он минуты две. Выразительно и интригующе. Ему бы заняться на досуге писательством. Или в актеры податься.
— Таня, — наконец открыл он рот, — не могла бы ты заняться этим делом?
Я хмыкнула. Конечно. Мне терять нечего, разве что с трудом приобретенную лицензию.
— Во-первых, — вкрадчиво начала я, — разве ты не знаешь, что я должна заниматься исключительно розыском пропавших мужей и жен и что мне запрещено совать свой носик в дела государственной важности? Но даже предположим, что я из врожденной склонности к авантюризму на это решусь, я ж, ангел мой, не собираюсь становиться филантропкой ради такой неприятной личности, как твой Елисеев. Кто мне платить-то будет? Ты из своей нищенской зарплаты?
— Заказчик есть, — сурово кивнул он, отчего у меня даже мелькнуло подозрение, не хотят ли меня использовать как киллера. Сразу глазам моим предстал сериал «Ее звали Таня», где меня учили разным полезным в наше неспокойное время вещам, впрочем, я отвергла эту мысль. Тут и с моей работой сложностей в жизни хватает, а уж киллерство вообще слишком хлопотное дело.
— Так вот, есть человек, который хочет найти виновного в елисеевской смерти.
— Ну, если ему этого так хочется, пускай ищет, — разрешила я.
— Как ты не понимаешь? — вытаращил Андрей на меня глаза. — Он же не сыщик.
— Дурное дело нехитрое, научится, — меланхолично ответила я.
Надо же, какие гости шебутные. Не успели приехать — уже обагрили мой невинный Тарасов кровью.
— Танюша, послушай, — взмолился Андрей.
— Слушаю, — сказала я, — но не повинуюсь. Поскольку последнее время неудачи в личной жизни привели мою мирную натуру к некоторым феминистским наклонностям. Так что там с этими уголовными элементами, явившимися специально, чтобы разрушить покой нашего славного городка?
— В общем, есть человек, которого версия естественной смерти от острой сердечной недостаточности не устроила. Он угрожает скандалом и требует расследования. Так что мы сначала растерялись, поскольку скандал нам никак не нужен, а потом вспомнили…
Он попытался принять восхищенно-просительное выражение. Я поняла.
— Вспомнили, что есть такая дуреха, — ехидно сообщила я, — зовут ее Танюха, и вечно она на собственную задницу ищет приключений.
— Нет, — возразил он, — что есть Танечка, умница и талант, и ей это дело распутать раз плюнуть.
— Угу, — согласилась я, — только здесь ждал вас облом. Танечка-умница собирается съехать, освободив место под солнцем Тарасова кому-нибудь из приехавших звезд. Танечка собралась передохнуть в районе Волги, и никто ее не остановит. Даже если ты пришлешь наряд милиции.
— Таня! — протянул он умоляюще.
— Да, — оставалась я непреклонной, — в своем эгоистическом стремлении отдохнуть я прорвусь через любые преграды. Даже если придется отбиваться с помощью оружия. Иначе моя психика не выдержит ни этой жары, ни того, что под моими окнами в течение недели кто-то будет распевать песни и плясать народные пляски. Хочу тишины и покоя, а если я этого хочу, я этого добьюсь.
— Он заплатит тебе даже больше, чем ты обычно получаешь.
Бог ты мой, меня, оказывается, решили облагодетельствовать! Вот спасибо-то…
— А почему он считает, что в смерти гр. Елисеева виноват не сам гр. Елисеев? — поинтересовалась я. — Что, есть что-нибудь, наводящее на такие печальные подозрения?
— Поговори с ним сама, — посоветовал мне Андрей, — он тебе все сам расскажет… Только помни — он опасная личность. Влиятельная и очень опасная…
Я вроде бы еще не соглашалась, а он уже говорит о моем клиенте, как будто это само собой разумеется!
— Я подумаю, — попыталась отвязаться я, — и позвоню тебе…
— Таня, — посмотрел он мне прямо в глаза, — как ты ко мне относишься?
Я вздохнула. Я к нему более чем хорошо относилась.
— Тогда выручи меня, а? У меня с одной стороны — угроза от начальства, с другой — этот «туз», который отчего-то прицепился к елисеевской смерти… Он согласен платить тебе не двести долларов в сутки, а триста… Тань, ну пожалуйста!
Он явно был уверен в успехе. Потому что, несмотря на мое молчание, воскликнул «ура» и сообщил, что клиент приедет ко мне сегодня, где-то около семи часов вечера, пообещал во всем помогать мне и, послав воздушный поцелуй, растаял в дверях, оставив меня в некоторой растерянности. Честно говоря, я совершенно не помнила, когда я согласилась вляпаться в это дело. И мне совсем не хотелось общаться и работать с загадочным «клиентом». Внутренний голос был отчего-то негативно настроен к этому незнакомцу. Однако обстоятельства были явно сильнее меня.
Глава 2
Оставшееся время я провела в напряжении. Попытка расслабиться с помощью душа и телевизора ни к чему не привела. По телевизору мне постоянно напоминали о покойном Елисееве. Я успела выяснить, что Елисеев был уроженцем Тарасовской области, что здесь живет его сестрица (ее даже показали по телевизору, признаться, она была совсем не в моем вкусе), зато у Елисеева была очень красивая жена. Всех их показывали в момент «безутешности», а потом быстро переключались на самого Елисеева, который что-то исполнял, а от природы он, видно, не был склонен к глубокомыслию, печальных песен у него оказалось всего четыре, кои теперь и крутили не переставая.
Особенно усердно передавали песнь об обколовшемся мальчугане, умершем от адского зелья в самом расцвете сил. Еще я с огромным удивлением узнала, что сам Елисеев парнишкой и мальчуганом не был уже лет двадцать — несмотря на внешность мальчика, ему было сорок лет. Этакий Питер Пэн отечественной попсы. Потом трогательный рассказ о певце сменился на бодрые и яркие краски, теперь на экране мелькали собратья Елисеева по разуму, кои съехались в Тарасов на трижды проклятый фестиваль. Это навело меня на мысль, что на пляж лучше не ходить — он просто завален знаменитостями, оплакивающими кончину своего собрата.
В этот самый момент в мою дверь позвонили. И я увидела на пороге одну из этих знаменитостей.
* * *Знаменитость взирала на меня с явным ожиданием удивления и восхищения. Ну, естественно, я, как все граждане этой страны моего возраста, рождалась под звуки его бодрого голоса, несущегося из всех радиоприемников. То ли у меня остались не самые приятные воспоминания о моем появлении на свет, то ли я никогда не отличалась любовью к отечественной громогласной эстраде, но я смогла изобразить на своем лице только удивление. Он зычно пророкотал:
— Ну, вот и я, а вы, стало быть, Танечка?
И, так и не обнаружив подобострастного сияния на моем лице, прошествовал уже несколько обиженно в комнату.
В комнате он вежливо поинтересовался, куда он может пристроить свой царственный организм, и, усевшись в ранее освоенное Андреем кресло, начал с места в карьер:
— Надеюсь, Танюша, Андрей Николаевич передал вам мою нижайшую просьбу? — Я кивнула. Видимо, мое согласие было для него фактом само собой разумеющимся, и он продолжил:
— Ситуация в общих чертах вам ясна.
Ну, я бы не спешила говорить, что мне ясна ситуация. И рискнула возразить августейшей особе:
— Только отчасти. Я знаю, что Елисеев умер и что вы не хотите согласиться с официальной версией.
Он кивнул:
— Вот именно, поэтому я здесь. Ну, во-первых, давайте все-таки познакомимся — нам с вами придется сотрудничать. Я вас уже знаю, вы — Танечка, Андрей Николаевич очень высокого мнения о вас.
Ну конечно. Еще бы Андрей Николаевич отрекламировал меня иначе.
Он кокетливо продолжил:
— Меня зовут Игорь. Игорь Сергеевич Сечник. Я, как вам должно быть известно, старший коллега Вити Елисеева. Его учитель и… В общем, моя дочь Вика — его жена… пардон, вдова… Поэтому мой интерес к делу вполне теперь для вас объясним, не так ли?
