Светлана Алешина - Жди неприятностей
Майор застыл, глядя на меня странным взглядом, направленным как бы вовнутрь. Такой взгляд, я замечала, иногда бывает у беременных женщин, но у служителей порядка он, очевидно, означает крайнюю степень задумчивости. Не иначе.
— Ты мне кончай тут кино показывать, — пригрозил он, медленно и аккуратно усаживаясь на место, — будешь умничать — раскаешься, и очень быстро. Колись давай, кто он такой!
— Понятия не имею, — ответила я, — он напугал меня своим сигналом, и я, помнится, просто обругала его за это, причем за стеклами я даже не разглядела, кто был в машине. Не знаю, мужчина там был или женщина, а может быть, два мужчины и три женщины. Не знаю. Кстати, Ирка Черемисина действительно вбила себе в голову, что я что-то там такое сказала. Ей это показалось, наверное, потому, что сама она в таких случаях предпочитает громко визжать.
На Ирку в тот момент я была очень зла. Мало того, что ей померещилась какая-то дичь, она еще начала усиленно ее пропагандировать. Причем аудиторию для этого она выбрала неудачную.
Майор откинулся назад на своем стуле и вперил в меня пристальный взгляд. Я села свободнее. Пусть смотрит, лишь бы руки не распускал. Вспомнив о сигарете, я покосилась на пол. Остаток сигареты дотлевал рядом с моей туфлей. Я вздохнула и решила, что пока курить не стоит. А вдруг ему понравилось выбивать у меня сигареты?
— Вы, Ольга Юрьевна, неоднократно проходите у нас по картотеке задержанных, — неожиданно спокойно произнес Здоренко, и я посмотрела на него с интересом: с чего бы это он вдруг помягчел?
— Мне это воспринимать как комплимент? — спросила я с надеждой.
— Это отягчающее обстоятельство при данных обстоятельствах, — брюзгливо объяснил Здоренко, — все ваше поведение говорит о какой-то вашей заинтересованности в этом деле. Появление фотографа только усугубляет это впечатление. В интересах следствия я вынужден потребовать пленку, и вы должны гарантировать, что, пока я не разрешу, фотографий в газете не появится. Возможно, на пленке получатся заснятыми необходимые подробности для проведения следственных мероприятий. Вам ясно?
— Даже не знаю, что вам сказать, — искренне огорчилась я, — дело в том, что чем дольше я здесь нахожусь, тем больше вероятность, что фотографии уже пошли в завтрашний номер. Это же сенсация, вы меня понимаете? — доверительно понизив голос, пояснила я.
— Вы сейчас же позвоните в редакцию и скажете, чтобы этого не делали, — заявил майор и подтолкнул ко мне ближе мой сотовый.
Я лениво покосилась на него и пальчиком отодвинула телефон обратно. Майор выпучил глаза.
— А что вы хотите? — спросила я и, уже не сомневаясь, взяла сигарету из своей пачки и прикурила ее от своей же зажигалки, тоже лежащей на столе. — Наша газета работает со специфическим материалом, и уже случалось всякое, и со мной в том числе. Я ни на что не намекаю, но мои люди поверят моим словам только в том случае, если увидят меня своими глазами…
Майор замолчал, и я получила возможность спокойно покурить несколько минут. Снова зазвонил его телефон, взяв трубку, он прослушал то, что ему сказали, и его лицо медленно стало покрываться красными пятнами.
— Сейчас же выезжаю, — прохрипел он и, положив трубку на место, застыл в потрясении. Я почему-то сразу подумала, что ему сообщили не о повышении в звании, но спрашивать об этом не рискнула.
— Сейчас мы едем в вашу контору, и вы отдаете мне пленку, после чего можете отдыхать. Будете мне нужны, я вас вызову, — быстро проговорил он, вставая со стула и надевая свою дурацкую фуражку.
Я подумала, что будет глупо спорить, и молча собрала в сумку свои вещички.
До редакции нас довезли на знакомом мне «жигуленке» шестой модели. Помимо майора, в машину сели еще два омоновца, с автоматами и в неспущенных на глаза шапочках. В таком человеческом виде эти ребята производили даже почти приятное впечатление.
Редакция встретила меня со свитой осторожным молчанием. Сергей Иванович сидел на своем месте за компьютером. Он поднял на нас глаза, встретился со мной взглядом. Мы кивнули друг другу, и он снова уставился в монитор. Маринки вообще нигде не было видно, как, впрочем, и Виктора.
Ромка повел себя активнее. Он выскочил мне навстречу и доложил, что все в порядке. Я поблагодарила его и вошла в свой кабинет. Майор протопал за мной, его бойцы сунулись было следом, но он догадался оставить их за порогом.
Я прошла и села за стол, наклонилась, достала из ящика лист бумаги, авторучку и положила перед собой.
— Что это за херня? — поинтересовался Здоренко. — Пленка где?
— Через секунду после того, как вы напишете мне расписку на нее, вы ее и получите, — ответила я и нажала кнопку селектора.
Лицо Здоренко, и так не очень белое, приобрело багровый оттенок. Он раскрыл рот, чтобы ляпнуть какую-то грубость, но тут приоткрылась дверь, и в кабинет заглянул Сергей Иванович.
— Вам что здесь надо?! — заорал майор, оборачиваясь к нему.
— Ольга Юрьевна, — игнорируя присутствие Здоренко, сказал Сергей Иванович, — я забыл вам передать, что Свиридов Георгий Петрович просил вас позвонить ему, как только вы вернетесь.
Сказав эту очевидную для майора Здоренко гадость, Сергей Иванович с невозмутимым выражением лица исчез за дверью. Генерал Свиридов, мой старинный знакомый, был начальником Тарасовского управления внутренних дел, и, разумеется, Здоренко не мог не знать фамилии своего самого главного начальника. Гамма расцветок лица майора Здоренко расширилась, багровый цвет начал медленно сменяться каким-то винегретно-зеленым. Это зрелище напомнило мне любимый мультик про Алису «Тайна третьей планеты».
«Хотите, я его ударю? Он станет фиолетовым в крапинку?» Не удержавшись, я улыбнулась и, чтобы скрыть это свое легкомыслие, опустила глаза. При этом я заметила, что все еще держу нажатой кнопку селектора. Так как на мой вызов никто не отозвался, то это могло означать одно из двух: или Виктор терпеливо ожидает, что я ему собираюсь наконец сказать, или его вообще нет в его каморке.
Виктор — наш редакционный фотограф, великолепнейшая и колоритнейшая личность. Он бывший афганец, бывший спецназовец. Виктор — молчалив, верен и надежен. Как фотограф он профессионал, а как товарищ и телохранитель — просто выше всяческих похвал. Молчаливость Виктора — это нечто неописуемое и несказанное, как о ней ни расскажи, все равно будет не правильно.
Вот и сейчас, поглядев на нажатую кнопку, я уточнила:
— Ты у себя, Виктор?
В ответ я услышала какой-то звук и привычно оценила его как ответ утвердительный. Не утруждая себя напряжением голосовых связок, то есть считая это абсолютно излишним, Виктор обычно что-то перекладывает у себя на столе, такими звуками и обозначая свое присутствие.
— Пленку уже проявил? — продолжила я и, услышав то же самое, уточнила:
— Когда высохнет?
Тут Виктор вынужден был ответить, что он и сделал.
— Уже, — раздалось из селектора, и я, поблагодарив, отключилась.
— Я готова отдать вам эту пленку, разумеется, думая об интересах следствия, — миролюбиво сказала я майору, напрягшемуся так, словно он собрался прямо сейчас громко лопнуть, — но, поймите сами, пленка — вещь казенная, мне за нее нужно будет отчитываться в бухгалтерии..
Сказав эту чушь, я вовсе не намекала, что майор — дурак и я над ним издеваюсь, просто я предложила ему приемлемое объяснение, так сказать, для сохранения лица, и он меня прекрасно понял.
Тяжело вздохнув, майор ногой придвинул ближе к себе стул, сел на него и стал корябать ручкой по бумаге. Я снова вызвала Виктора и попросила его принести отснятую сегодня во дворе «Материка» пленку. Толкнув мне расписку, майор взял из рук вошедшего Виктора пленку и, ничего не сказав, вышел. Тут только я почувствовала, как я устала, как мне все это надоело, как я хочу есть и как я хочу курить. Свободно откинувшись на спинку кресла, я достала сигарету из ящика стола, Виктор быстро поднес мне зажигалку.
В дверь кабинета вошли Сергей Иванович и Ромка.
— Ну что, Ольга Юрьевна? — сразу же с порога спросил Ромка.
— Нормально все, гражданин начальник, — я слабо махнула рукой, — а куда Маринка-то подевалась?
— Она позвонила секретарю Свиридова, когда Виктор рассказал, что тебя увезли. Сам генерал на коком-то совещании у губернатора, вот она туда сама и помчалась ловить его, — пояснил Сергей Иванович и тут же перешел к делам:
— Про сегодняшнее ограбление дадим информашку в номер? Можно выкинуть из подвала статью про коррупцию в восьмой городской больнице и дать ее в следующем номере. Такой репортаж не прокиснет.
— Действительно, коррупцией сейчас никого не удивишь, а вооруженные ограбления — нечастое удовольствие для газетчиков, — согласилась я, — впрочем, и для читающих граждан тоже. Так и сделаем, — подвела итог я, и мы начали обсуждать подробности новой статьи.
