Ольга Лаврова - Полуденный вор
Вот лежит в постели больной старик. Медсестра в белом халате наполняет из ампулы шприц. Царапов переводит трубу правее. И здесь в окуляр попадает женщина, которая перетирает столовое серебро и шеренгу вызолоченных изнутри чарочек. Перейдя в другую комнату, она достает и начинает пересыпать нафталином дорогие меха.
У вора хищно раздуваются ноздри, и он не отрывается от трубы, даже заслышав шаги за спиной. Это пожилая женщина спускает-ся по лестнице, клича кошку.
-- Чтой-то вы высматриваете? -- строго спрашивает она.
-- Мамаша! -- трагическим голосом отзывается вор. -- Там моя жена с приятелем!
Женщина сочувственно ахает. Вор сует трубу в карман, прикры-вает рукой глаза и оборачивается к женщине.
-- Мне стыдно, что я подглядывал...
-- Это ей стыдно! Беги да всыпь обоим!
Наутро, облачившись в рабочий комбинезон, Царапов очищает люк мусоропровода и подставляет под него упаковочную коробку. Затем, уже в обычном костюме, входит в подъезд и на вопрос бдительной вахтерши: к кому? -- показывает аптечную коробоч-ку.
-- Просили навестить больного из восемьдесят третьей кварти-ры и передать лекарство.
-- Пятый этаж, -- говорит вахтерша.
В квартире вор быстро сносит на кухню меха и серебро, уклады-вает в полиэтиленовые пакеты и спускает в мусоропровод.
Внизу, под люком мусоропровода коробка полна с верхом. Вор уминает содержимое и ловко по-магазинному обвязывает бечев-кой.
x x x
Знаменский закончил допрос очередного "автопогорельца" и передает ему машинописный листок.
-- Давайте отмечу пропуск, а вы прочтите для порядка это описание. Не от вашей ли машины колеса? -- Чувствуется, что этот вопрос Пал Палыч задает уже в сотый раз.
Входит Томин, обычное "привет" -- "привет". "Автопогоре-лец" читает составленное Кибрит описание шин той "Волги", которая удрала при свидании доцента с Ванечкой.
-- Нет. Я за неделю до угона всю резину сменил. -- Забрав пропуск, потерпевший прощается.
Знаменский смотрит на часы и усмехается собственному жесту.
-- Выслушиваю разные автомобильные истории, -- говорит он, -- пишу протоколы, а начиная с двенадцати все, понимаешь, поглядываю на часы.
-- Сам дергаюсь: вот, думаю, взламывает дверь, вот входит в переднюю... -- Чтобы заглушить беспокойство, Томин пускается в общие рассуждения. -Воруют сейчас в двух вариантах. Первый: "Ломись в любую дверь". Люди живут лучше, почти везде есть, что взять. Лезут в первую попавшуюся квартиру -- и находят. Второй вариант: "Уши по асфальту".
-- Да, -- кивает Пал Палыч. -- Перестал как-то народ беречься.
-- Перестал, Паша! На удивление. Сдают кому попало пло-щадь. Рассказывают, что не следует. И про себя и про соседей. Ворье на ротозействе кормится.
Звонит телефон, Знаменский берет трубку, слушает и произно-сит:
-- Кража!
... Они приезжают в дом, который посетил Царапов.
-- Никуда я не отлучалась, сидим, как пришитые! У нас дом кооператива Академии наук! -- воинственно доказывает вахтер-ша Томину. -- Спросите жильцов -- когда это было, чтобы нас тут не было! Всегда тут, всегда! И никто вещей не выносил!
-- Но какие-нибудь посторонние сегодня около двенадцати проходили?
-- Только один молодой человек. Лекарство передать в восемь-десят третью квартиру.
-- Вы видели, как он вышел?
-- Конечно, видела! С пустыми руками. Еще сделал вот так, -- и она показывает, как вор пожал руку самому себе в символичес-ком прощальном жесте.
Возвратясь с места кражи, Томин бушует:
-- Теперь он еще и фокусник! Дематериализация мехов и ценной утвари! Ну, светлые умы, куда он все подевал? И откуда все знал?
-- Даже про больного академика! -- подхватывает Пал Палыч.
-- Может, я лучше сойду с ума? Зинаида, можно видеть сквозь стены?
-- А метод столетней давности, описанный Конан-Дойлем, не подойдет? -спрашивает она.
-- Какой?
-- Наблюдение из дома напротив.
Томин крякает, достает записную книжку, находит телефон, звонит.
-- Юлия Семеновна?.. С Петровки. Скажите, когда вы переби-рали серебро и прочее свое бар... -- он чуть не договаривает "барахло", но спохватывается и маскирует это кашлем, -- и прочие вещи, шторы на окнах были задернуты?.. Пока все. -- Томин кладет трубку. -- Разумеется, она не помнит! То, что нужно, никто не помнит. Вселенский склероз!
-- Шурик, ты раскалился докрасна, это уже вредно.
-- А что не вредно? Жизнь вообще вредная штука: никто в конце концов не выдерживает, все помирают.
x x x
Царапов в это время старается наладить сбыт. В винном отделе, который изолирован от магазина, со всем управляется румяная боевая Маня. Она и кассир, и продавец, и рабочий, ворочающий ящики, и кредитор своих не всегда платежеспособных завсегдата-ев.
-- Закрываюсь, закрываюсь! -- покрикивает она, выпроважи-вая последних покупателей. Кого и подпихнет в спину. -- Завтра приходите опохмеляться! А тебе больше в долг не дам, не надей-ся!
Ей не противоречат. Прощаются уважительно и любезно, нас-колько позволяют градусы. Вор оказывается последним, но его Маня не толкает: этакий статный, уверенный.
-- Закрываюсь, -- напоминает она и смотрит выжидающе: чего, мол, тебе?
-- Вот и хорошо. Я вещички тут некоторые хотел показать.
-- Да я вас первый раз вижу, -- осторожничает она.
-- Так и я вас вижу впервые, Маня, -- ласково улыбается вор. -- Оно ведь так лучше.
Продавщица еще секунду-две медлит, но все же запирает дверь, соглашаясь тем самым продолжить беседу наедине. Она проходит за прилавок и говорит уже фамильярно:
-- Небось скажешь: с женой поругался и уезжаешь. Позарез, мол, деньги нужны.
-- Как ты догадалась, Маня?
-- А, у всех одна формулировка... когда из дому тащут. Мой тоже тащил, пока не выгнала.
-- Беда с мужиками, верно? -- подстраивается под нее Царапов.
-- С ними беда, а без них опять беда! -- Маня снимает не первой свежести халат и оглаживает себя, расправляя платье.
Вору намек ясен, но ему нужна не Маня -- нужны наличные. Он поднимает на прилавок туго набитый портфель и щелкает зам-ком. Наружу бугром, как живой, выпирает мех. Вор раскладывает шкурки на прилавке.
-- Утрамбовал-то... -- говорит Маня, расправляя ладонью мягкий ворс. На время деловая хватка берет в ней верх, и вытесняет прочие мысли. Она заглядывает в нутро портфеля, вынимает ложки: серебряные столовые и золотые чайные, рассматривает, кладет обратно и машет на меха. -- Забери пока, нечего на виду держать!
И тут ее внезапно приковывают руки вора. Сворачивая шкурки в тугой рулон, они двигаются так молниеносно и привычно, что невольно рождают у Мани догадку: не в своем доме взяты вещи-то!
-- С тобой, чего доброго, влипнешь... -- бормочет она, еще не вполне уверенная, потому что вор слишком не похож на вора. Но тот одаривает ее беззаботной улыбкой:
-- Никогда, Маня! Бери со спокойной душой!
Поплевав на его "никогда" через левое плечо, Маня начинает сбивать цену.
-- Между прочим, конъюнктура повернулась. Чего ты принес -- уже не дефицит. Было время -- на ковры кидались, на хрусталь. А теперь это все и это все, -- трогает она пальцами серьги у себя в ушах, -- знаешь, как в торговле называется? Товары замедленной реализации.
-- Обижаешь, Маня! Что ж тогда в цене?
-- Что?.. Ну вот видеоприставка к телеку. Я в одних гостях видела -обалдеть! "Джи-ви-си" называется. И к ней фирменные фильмы. За это я бы твой портфель доверху бумагой насыпала!
-- Это заказ?
-- А можешь достать? -- радостно изумляется Маня.
-- Поискать надо... авось где у жены завалялась.
-- Засыплешься ведь, черт глазастый! -- дрогнувшим голосом произносит Маня.
-- Цыц! -- обрывает вор.
Маня вздыхает и раз и два.
-- Слушай, -- заводит она душевный разговор. -- Мне офици-ально рабочий в отделе положен... На что тебе нервы трепать, если откровенно-то? Ну подвигаешь немного ящики... обозна-чишь работу.
-- У меня трудовой книжки нету, -- щурится вор от сдержива-емого смеха.
-- Да на шута она, книжка! -- даже охрипла бывалая Маня. -- Слу-ушай, квартира у меня трехкомнатная, все есть, балкон, лес рядом, обихожу тебя, всегда домашнее питание, я стряпать так люблю!..
Вор берет в ладони ее руку.
-- Спасибо, Маня. Тронут. Только я вкалывать не люблю, даже немного, натура не дозволяет. Я птица перелетная... А приставка тебе будет, Маня.
x x x
В буфете на Петровке Кибрит ожидает своей очереди. Входит Томин.
-- Зинаида, согласна быть голодной, но счастливой?
-- Еще бы!
-- Тогда беги к Паше, пожинай лавры!
-- Да что такое случилось? -- Оба отступают немного в сторон-ку.
-- Сейчас направил к нему товарища Нодиева. Это тот, что засыпался с поддельным талоном предупреждения.
-- И?..
-- Да я маленько зашился с автомобилистами, такую кучу просеиваем... И ткнул ему случайно твое описание шин.
-- От "Волги", которую вы красиво упустили?
-- Ну да. И вдруг, представляешь, -- сработало! Можно сказать, исторический поворот событий!
...Нодиеву за сорок, он в потертых джинсах и весь какой-то шалавый, разболтанно жестикулирующий -- вечный подросток. Лицо у него характерное и запоминающееся.
