Ольга Лаврова - Полуденный вор
-- Я делаю все, что вам требуется, -- жидким тенорком начина-ет он. -Печати, бланки, права, всякие дерьмовые справки -- извольте. Но я работаю на четких условиях: вы субсидируете мои научные исследования...
Тыква насмешливо цокает языком.
-- Да, мое изобретение мирового масштаба! -- взвизгивает Самородок. -За мою универсальную антиржавчину мне простит-ся все! Я еще буду за вас ходатайства писать насчет амнистии! И я предупреждал: не втягивайте меня в ваши подробности. Меня это отвлекает. Я занятый человек, поймите наконец!.. Но должен заявить, что нахожу недопустимым обращение с Борисом Анатольичем. Это мастер, у него в пальцах больше ума, чем во всех ваших мозгах. Я протестую! -- срывается он на фальцет и неожи-данно садится.
В наступившей паузе явственно слышна работа челюстей Пузановского.
-- Слышь, Пузо, -- ворчит Печкин, -- хватит жрать одному.
-- Разве я жру? -- изумляется тот. -- Жую по мелочи от нервов. Сейчас будем ужинать, но надо подвести итог.
-- Чтоб меж собой никаких тайн, -- говорит Печкин.
-- Верно, Леша. С кем что случится -- немедленно сообщать!
Компания вразброд одобряет резолюцию. Самородок пожима-ет плечами. Тыква придвигается к Печкину и шепчет:
-- Я слыхал, того покупателя... который с юга... вроде водолазы ищут. Пузу сказать?
-- Обожрется от нервов -- лопнет. Да и нам-то с тобой что? Покупатель тогда просто не пришел... почему-то. Верно?
Тыква мечтательно улыбается, и Печкин отвечает ему мерзкой своей ухмылкой.
x x x
В комиссионном магазине радиотоваров Томин идет вдоль прилавка, рассматривая выставленную аппаратуру.
-- О-о! -- говорит он с непринужденностью толстосума. -- Это у вас "Шарп" с индикаторной шкалой? И что, никто не берет?
-- Только вчера поступил, -- объясняет продавец.
-- Если в порядке, возьму. Выпиши. А там никак "Грюндиг" с приемником? Я чувствую, куплю полмагазина! И мы с тобой все это будем красиво и долго заворачивать... -- Понижает голос. -- Найди мне еще парочку наушных -"Сони", "Акай", а?
Продавец уважительно склоняет голову.
-- Вчера были и сразу проданы...
Забрав чеки, Томин направляется в помещение, где произво-дится прием на комиссию.
-- Простите, вчера тоже вы работали? -- спрашивает он очкас-того и надменного приемщика.
-- Да, я, -- величественно подтверждает он.
x x x
На допросе у Знаменского он утрачивает, однако, свою велича-вость...
Пал Палыч читает вслух написанное:
-- "Гражданин, принесший вышеупомянутые магнитофоны, мне незнаком и ни на кого из моих друзей не ссылался". Просто некто с улицы?
-- Товарищ следователь, к нам все приходят с улицы! И потом: я смотрю и оцениваю вещь. Человека я не замечаю, только его товар. Я товаровед.
-- А своего брата заметите?
-- Мой бедный брат умер в детстве.
-- Зато двоюродный жив, имеет жену и двух дочерей. И здесь, в квитанции, они числятся у вас сдатчиками тех самых магнитофо-нов.
Чтобы избежать взгляда Пал Палыча, товаровед снимает и протирает очки, бормоча:
-- Вы же знаете наше дурацкое правило: от одного человека не принимать двух одинаковых вещей... Потом нужно ждать, пока не продадут...
-- А ему срочно требовались деньги, -- договаривает Пал Палыч.
-- Да, очень просил, и я вошел в бедственное положение...
-- Записываем: вы взяли магнитофоны за наличные и оформи-ли их на своих родственников. Так?
-- Нельзя ли добавить, что это из сочувствия... и поддавшись на уговоры.
-- Смотря сколько он получил по сравнению с продажной ценой.
-- Несколько меньше, конечно...
Знаменский ждет.
-- Примерно, половину, -- договаривает товаровед.
-- И расстались взаимно довольные. И не было мысли, что скупаете краденое?
-- Нет! Я бы никогда, никогда!.. Человек внушал абсолютное доверие!
-- Немножко, значит, посмотрели на него?
-- Немножко посмотрел...
-- А если он еще раз наведается?
-- Зачем? -- вздрагивает товаровед.
-- За тем же. Вы нас известите?
-- Д-да... ах да, непременно! Теперь, когда я узнал... Немедлен-но!
Прямо-таки взрыв гражданского энтузиазма, -- думает Пал Палыч, -- но нет, такой вот старый лис помогать милиции не станет.
x x x
Пекле второго безуспешного визита к автомеханику Раиса подала заявление о пропаже "Жигулей" в милицию и теперь регулярно наведывается сюда, домогаясь результатов.
-- Ну как? По-прежнему на точке замерзания? Все никаких доказательств? -- агрессивно спрашивает она у молодого лейте-нанта.
-- Объективных доказательств нет, но...
-- Да куда же я свою машину дела? -- перебивает Раиса. -- Или я, по-вашему, сочиняю?!
-- Вы послушайте, что я хотел сказать. Материал ваш на Пет-ровку ушел. Туда все нераскрытое сейчас затребовали насчет автомобильных дел. Вызовут вас, успокойтесь!
... И действительно, вызвали и выслушали -- с некоторым недоумением.
-- Странная история, -- говорит Пал Палыч. -- Если человек кормится частным ремонтом, зачем ему привлекать внимание милиции?
-- Проще на улице угнать, чем у своего же клиента, -- добавляет Томин.
-- Я понимаю, нелогично, -- нервничает Раиса. -- И все-таки Молоткову точно известно, где мой "жигуль"! Голову даю на отсечение!
-- А как вы к нему попали-то? -- осведомляется Томин.
-- У меня случилась авария. Когда я остановилась, подлетел какой-то тип, начал утешать. А я ужасно расстроилась, потому что в отпуск мы собирались... В общем, он понял, что у меня горит и всучил координаты этого подлеца автомеханика. Он, говорит, мою "Ниву" поднял буквально из руин и в рекордный срок!.. Наверно, из той же шайки. Если б я запомнила номер... -Она помолчала. -- Неужели ничем невозможно помочь?.. Конечно, и расписки я не брала и свидетелей нет... Но хоть бы припугнуть! Он же трус, и вдруг его на Петровку -- да он проговорился бы от страху! Он даже постороннего человека испугался, который толь-ко прикрикнул!
-- А что за посторонний? -- на всякий случай спрашивает Пал Палыч.
-- Какой-то автовладелец. Застал нас у Молоткова, я была с подругой. -Раиса приостанавливается и хмурится, вспоминая. -- А знаете, он вел себя странно... Совершенно ошалела с этой катавасией, все доходит задним числом! -- И спешит рассказать: -- Он услышал, из-за чего скандал, и скорей-скорей нас в машину и увез. Мы просили довезти до милиции, а он поехал куда-то на край света, обратно еле добрались!
-- Вы не слишком подозрительны? -- мягко спрашивает Пал Палыч.
-- Да нет же! Он вовсе не посторонний, я уверена, он заодно с Молотковым! Здоровенный, толстый, как бегемот, -- рессоры стонут. Лицо широкое, сплошные щеки. Какой-то нос, глазки -- для порядка, остальное -щеки, загривок и шея... Никого не напоминает? -- спрашивает она, сердясь.
-- К сожалению, нет, -- отвечает Томин.
-- Что ж, не буду отнимать дорогого времени. -- И Раиса выходит, не прощаясь.
x x x
Преданная Татьяна дожидалась подругу у ограды Петровки, тридцать восемь, и, негодуя, приняла рассказ Раисы о разговоре у следователя.
-- В общем, остается самой найти машину и украсть обратно... -- Раиса говорит пока просто так, с горькой усмешкой. -- А интересно, за угон собственной машины судят?
-- Показали бы мне гараж, где она стоит, я бы его зубами прогрызла! -ожесточенно гудит Татьяна. -- За справедливость пусть хоть вешают!
В квартире у Раисы подруги продолжают за чаем обсуждать историю с пропажей машины.
-- В жизни не было так тошно! Как будто всю истоптали и заплевали, -жалуется Раиса. -- Ограбили, унизили! Этого Мо-лоткова, кажется, убила бы... Как мне этот "жигуль" достался! Ведь до сих пор в долгах!
-- Я ли не знаю... -- мрачно отзывается Татьяна.
-- Нет, даже ты не знаешь... У меня были одни колготки! Я их стирать боялась!
Татьяна молча обнимает подругу.
-- Не могу я смириться! -- говорит Раиса ей в плечо. -- Я должна что-то сделать, а то рехнусь!.. Слушай, ты помнишь, как мордатый гаркнул на механика? Ведь совершенно по-хозяйски! Если человек первый раз, он сначала зайдет, спросит. А он сразу въехал. И сам отпер ворота.
-- Да, ты права...
-- Да! Толстяк у них главный! И недаром они притворялись! Ты же не будешь ни с того ни с сего говорить мне "гражданка" и скрывать, что мы знакомы. Между ними что-то есть, что надо скрывать.
-- Райка, ты к чему клонишь?
-- Надо их выследить, Танюша. Всю шайку! И тепленькими выложить на Петровку!
-- Да как?! С ума сошла!..
-- У меня в голове уже план! -- Раиса оживилась, загорелась. -- Возьму машину у Кольки и еще у кого-нибудь на переменку, чтобы не примелькаться.
-- Погоди... не увлекайся, -- предостерегает Татьяна, сама уже увлеченная. -- У милиции все же свои каналы, способы, а что ты...
-- Татьяна, разъяренная женщина любого опера за пояс затк-нет! Особенно, когда в отпуску и круглые сутки свободна! Ты со мной?
-- Я-то с тобой.
-- Значит, две разъяренные женщины!
x x x
А вор присматривает новый объект, через подзорную трубу заглядывая в вечерние освещенные квартиры.
Вот лежит в постели больной старик. Медсестра в белом халате наполняет из ампулы шприц. Царапов переводит трубу правее. И здесь в окуляр попадает женщина, которая перетирает столовое серебро и шеренгу вызолоченных изнутри чарочек. Перейдя в другую комнату, она достает и начинает пересыпать нафталином дорогие меха.
