Хиггинс Кларк - Снега
— Алло!
— Риган, это Кит!
— Кит! — Оказалось, что звонила одна из лучших подруг Риган. Они встретились впервые десять лет назад, когда обе проводили за границей, в Англии, первый год в колледже Сент-Поликарп в Оксфорде.
В Англии они очень быстро подружились. Произошло это потому, что в первый свой вечер в колледже обе пришли к единому мнению о том, что еда в столовой учебного заведения совершенно непригодна для человеческого потребления. Они тогда решили оставить нетронутыми свои подносы с едой и отправились в город, чтобы полакомиться спагетти. Так первые три месяца они и ели одни спагетти.
Риган приподнялась и села на диване.
— Как там у тебя жизнь течет в стране обязательного страхования? — спросила она подругу.
— Хартфорд в полном порядке. Сейчас я просто пытаюсь создать себе правильное настроение, прежде чем отправиться обедать в дом своих родителей.
— Я не думаю, что ты питаешься теми пирогами, что производит компания, в которой ты работаешь, — сказала Риган. — Их можно есть только после того, как разделаешь с помощью бензопилы или чего-то в этом роде. Вряд ли такой инструмент есть в твоем доме.
— Нет, этих пирогов я не трогаю. С прошлого года, правда, у нас оставалось несколько дюжин, но мы отправили их тем клиентам, что вдруг решили отказаться от наших страховых услуг.
— Так, ну а как еще ты пытаешься создать себе подобающее настроение?
— Ну, видишь ли, — ответила Кит, — я тут себе купила омелу.
— Я просто потрясена твоим жизнеутверждающим взглядом на жизнь.
— Не вижу ничего смешного. Ты же знаешь, что нам предстоит, не так ли?
— Нет. А что ты имеешь в виду?
— Начинается период очередного «Бермудского треугольника». И, поверь мне, это все смертельно опасно.
Риган нахмурилась.
— Что ты имеешь в виду?
— Рождество, Новый год, а затем День влюбленных, День святого Валентина. Это наихудшие праздники для одиноких женщин. Вот ты, например, уверена, что получишь подарок на Рождество, что тебя пригласят на свидание или преподнесут хотя бы один цветочек на День влюбленных?
Риган рассмеялась.
— Мне кажется, что по всем трем показателям у меня к пятнадцатому февраля будет сплошной ноль.
— Почему?
— Да потому, что, например, вот сейчас я сижу и смотрю на кучу подарков, сложенных под елкой. Но дело в том, что почерк на всех них подозрительно напоминает мне почерк моей мамочки. Новый год в Аспене, я уверена, пройдет просто замечательно, но это точно будет коллективное времяпрепровождение. Но это, в общем, не так уж и плохо. Дело в том, что с того самого момента, как умер знаменитый Ги Ломбардо, Новый год перестал быть выдающимся событием. Что касается Дня святого Валентина, то я даже не хочу думать о нем. Так, ну ладно, — Риган помедлила немного, чтобы придать следующим своим словам особое ударение, — ты решилась, наконец, приехать к нам в Аспен? Или я ошибаюсь?
— Пожалуй, стоит попробовать.
— Твой ответ меня совершенно не устраивает. Что значит: «стоит попробовать»? Я ведь прекрасно знаю, что ты совершенно свободна на следующей неделе.
— Видишь ли, мне действительно придется завершить кое-какие дела до конца года.
— Мне-то казалось, что ты уже разослала куда надо все свои знаменитые фруктовые пироги.
Кит рассмеялась.
— Я только что проверила расписание самолетов. Я приеду к тебе в середине следующей недели, наверное.
— Что значит — «наверное»? Разве тебя еще что-то задерживает?
Кит поколебалась.
— Да нет…
— В чем дело? Ты купила себе омелу. Ты что — встречаешься там с кем-нибудь?
— Знаешь, если честно, то я несколько раз встречалась с тем парнем из нашего спортивного клуба. Он мне кажется действительно симпатичным. Я просто подумала, что если он вдруг захотел бы вместе со мной провести праздники, то я…
— Ага, понятно, — сказала Риган, — ну, а если он вдруг не пригласит тебя провести вместе новогодние праздники, то тогда ты попросту будешь в одиночку сидеть и, как говорится, «стучать горшками» в новогоднюю ночь?
— Об этом варианте я тоже уже думала.
В телефонной трубке прозвучал характерный сигнал.
— Подожди секундочку, Кит.
— Алло!
— Куколка, это я.
— Луис! — Риган живо представила себе своего друга — как он зачесывает прядь волос за ухо, проводит по волосам ладонью, потом хлопает себя по лбу. — Подожди, я как раз разговариваю с Кит.
— Так она собирается приехать?
— Надеюсь. Подожди-ка. — Риган переключила телефон обратно на Кит. — Это Луис звонит. Давай я свяжусь с тобой попозже.
— Хорошо, я буду дома — развешивать омелу.
Переключившись обратно на Луиса, Риган услышала, как он дает кому-то указания.
— Луис? Эй, Луис!
— Да, дорогая. Извини, мы тут немножко сходим с ума.
— Да это просто здорово! — воскликнула Риган. Для ее друга явно наступили важные времена. Популярность его нового ресторана в выходные дни, а также успех церемонии открытия двадцать девятого числа будут очень многое значить для дальнейшей судьбы всего дела Луиса.
— Да, пожалуй, дорогая. Не очень обращай на меня внимание. Я — старый, несчастный, разбитый, усталый человек. Вообще-то я просто решил тебе позвонить и удостовериться, что ты точно будешь тут у нас в рождественскую ночь.
— Я приеду к вам, — подтвердила Риган. — Мои родители и я прилетаем завтра во второй половине дня на личном самолете Вудов.
— Постой-ка, Риган. Подожди. Что это там горит, черт возьми? — заорал вдруг Луис. — Выньте хлеб из печки, черт вас побери!
Риган усмехнулась.
— Ты там, чувствуется, всем здорово руководишь. Пожалуй, лучше будет, если я оставлю тебя в покое. В общем, я буду у вас вечером перед Рождеством, примерно после обеда.
— Может быть, тебе приготовить какое-нибудь особенное блюдо в честь твоего пребывания здесь, а?
— Не беспокойся. Я съем все, что у вас там подают. Хотя нет, об одной вещи я, пожалуй, попрошу.
— О какой же?
— Мне очень нравится, когда хлеб к столу подают горячим, мягким, свежим.
Луис проворчал в ответ что-то себе под нос, что, как показалось Риган, было неким ругательством, и бросил трубку.
Нью-Йорк-Сити
Суббота, 24 декабря
— Ларри, а это не больно? — пробормотала Нора Риган Рейли из-под маски, которая закрывала ее ноздри, посылая сильный запах азотистой кислоты, казалось, прямо ей в мозг.
— Потерпи буквально еще пару минут, Нор, — мягко ответил доктор Ларри Ашкинази, держа в руке инструмент, подозрительно напоминающий нечто вроде анатомического ножа. — Просто попался очень неприятный зуб, так что мне придется добавить чуточку обезболивающего.
— Но мне отсюда надо будет как-нибудь уйти на своих двоих, — прохрипела Нора, чувствуя, как неведомая сила поднимает ее из кресла дантиста и начинает уносить куда-то в сторону.
— Да никаких проблем не будет, Нор. Я тебя приведу в чувство в считанные секунды, а потом со спокойным сердцем отправлюсь отдыхать.
Он наклонился к ее рту и окатил этот самый неприятный зуб Норы водой из отсасывающего жидкость аппарата, который до этого мирно свисал изо рта пациентки.
Нора не мигая уставилась на ряды поздравительных открыток, висевших на венецианских шторах кабинета дантиста. За окном, на улице Централ Саут-парк начинал падать снег. Было утро перед Рождеством. Под окнами взад-вперед сновали забывшие купить подарки к Рождеству люди. Нора чувствовала, что у нее начинает кружиться голова. Ей уже становилось интересно, как же она все-таки сможет добраться обратно до дома в Нью-Джерси. Впрочем, путь домой ее совсем не беспокоил.
«Эта самая анестезия действительно помогает расслабиться, — весело, даже мечтательно размышляла Нора, — но мне все же лучше было бы не терять контроля над ситуацией». Она закрыла глаза, заметив, что Ларри вновь взял в руки бормашину. Вид этой штуковины был ужасен, но еще хуже она звучала. Жужжание этого аппарата кого угодно заставило бы осесть на пол, от него у всякого подкосились бы ноги, не говоря уж о том, что звук бора совершенно заглушал расслабляющую музыку, которую Ларри со знанием дела постоянно заводил в своем кабинете.
Глубоко дыша, Нора вдруг с удивлением отметила, что звучит как будто одна и та же песня все то время, что она находилась в, кресле. Более того, ей даже показалось, что эта песня исполнялась вообще каждый раз, когда она приходила на прием к дантисту. При этом она никак не могла припомнить, что же это за песня. Все как-то сливалось воедино в голове Норы.
Несколько минут спустя Ларри гордо отступил назад.
— Вот и все! — Он повернулся к своей ассистентке. — Дайте ей немного чистого кислорода.
Нора отерла обильную слюну, накопившуюся на губах, и склонилась над металлической плевательницей, находившейся как раз на подходящем расстоянии от кресла. Ассистентка Ларри — Флосси — протянула ей пластмассовый стаканчик с чуточкой воды, достаточной, казалось, как раз для того, чтобы утопить муравья. Нора прополоскала рот и сплюнула точно в плевательницу, которая засосала содержимое в одно мгновение.
