Рауль Мир-Хайдаров - Масть пиковая
Потом он неожиданно сделал паузу, закурил и, пустив ровное колечко дыма в потолок, продолжал уже обычным тоном.
– А натворили мы с тобой немало, ты прав. Но русские говорят – семь бед, один ответ. Может, наш новый грех и покроет старые, я об этом тоже думал. Да и время смутное, надо готовить прочные тылы. Умер Леонид Ильич, благоволивший к нашему краю, словно не выдержав горя, скончался его друг Шараф Рашидович, а новая политика Кремля, да и сам ее хозяин Андропов пугает всех, кого я знаю. Поэтому, дорогой мой Салим, я решил рискнуть, пойти ва-банк, и давай приступим к делу, счетчик уже включен.
Прокурор решительно поднялся с места, плотно задернул шторы большого окна, выходящего на улицу, включил свет и сказал:
– Сейчас мы запустим машину, провернем первый этап операции, на мой взгляд, несложный, а уж потом, после программы «Время», я посвящу тебя в главную ее часть.
– Ты мне не доверяешь? – растерянно спросил Миршаб.
– О чем речь: доверяешь или не доверяешь, по нас давно уже одна намыленная веревка на двоих плачет. Я не хочу, чтобы ты прежде времени стал меня отговаривать, а вдруг я смалодушничаю, послушаю тебя, а потом всю жизнь буду каяться, что упустил свой шанс. Нет, нашей дружбой я рисковать не стану. Заполучу часа через три Коста, а там и отступать будет некуда.
– Какого еще Коста? – спросил ничего не понимающий помощник.
– Отличный парень, бьюсь об заклад, на сегодня среди наших друзей-боевиков нет такого отчаянного. Кстати, распорядись заодно насчет солидного ужина у своей прекрасной Наргиз. Я слышал, ты ей дом с хорошим участком купил, туда и доставят Коста. Я знаю эту махаллю, много уважаемых людей там живет, да и участковый мой знакомый.
– Прошу тебя, Сухроб, не путай ее в наши дела, а в гости всегда пожалуйста, не только в моем доме, но и в доме Наргизы всегда рады видеть тебя.
– Коста пробудет у нее сутки, от силы двое, не думай, он не бездомный человек, просто попал в беду. – По тому, как заговорил шеф, он понял, что дело решенное и придется смириться.
Прокурор нервно посмотрел на часы, затем вышел из-за стола и сел рядом со своим помощником, некоторое время он раздумывал, а потом заговорил торопливо:
– А теперь слушай внимательно. Сейчас ты пригласишь ко мне того работника ОБХСС, на которого есть материал о взятке и вымогательстве, я знаю, что он энергично ищет подходы к тебе и ко мне, чтобы замять дело. Его я беру на себя, тут выгода двойная: он провернет операцию с Коста, и нам не надо искать человека в милицейской форме; да к тому же на всю оставшуюся жизнь он вместе со своим тестем у нас в капкане, при случае скажем, кого он похитил из больницы, новость будет не для слабонервных. А ты объедь катраны[2] в районе и найди двух карманников, эти больше всего подойдут в ассистенты капитану ОБХСС, у них выдержка, а хладнокровия и артистизма им не занимать. Да и дело для них пустячное, положить на носилки Коста, я тебе не сказал, что у него, кажется, поврежден позвоночник, спокойно вынести со второго этажа, определить в машину, и на следующем квартале они свободны. Кстати, отыщи два белых халата для щипачей, а специальные жесткие носилки в изоляторе есть. Даю тебе на все полтора часа, из больницы мы должны забрать Коста не слишком поздно, иначе можем вызвать подозрение.
- Прямо детектив какой-то с похищением, переодеванием, – мрачно пошутил Хашимов, направляясь к двери, но возражать не стал.
– Еще какой детектив, дорогой Салим, двухсерийный, и кража со взломом будет, – достал помощника голос уже в тамбуре. Шеф пребывал в отличном настроении, а это придало уверенности его однокашнику.
Как только помощник покинул кабинет, Сенатор достал из недр старинного двухтумбового стола початую бутылку коньяка, плеснул себе на дно пузатого бокала, затем, помедлив, повторил еще раз. Нет, прокурор нервничал, да еще как, рука так дрожала, что он чуть не опрокинул тонкостенный хрустальный бокал – баккара.
Спрятав бутылку с глаз, он достал папку с материалом на капитана ОБХСС Кудратова и принялся ее изучать. До сих пор у него не выпадало времени детально ознакомиться с бумагами, но чувствовал, что придется замять дело, уж слишком высокие люди ходатайствовали за него, в таком случае и не разживешься, вдруг потом шантажировать станет, с обэхаэсниками надо быть осторожным, там народ собрался тертый, за каждым кто-то стоит, страхует, туда за красивые глаза и способности не особенно берут. Чем больше он вникал в обстоятельства, тем сильнее раздражался, то и дело у него невольно вырывалось вслух: подлец, негодяй, законченная сволочь, сущий разбойник! Сказав довольно-таки громко: «Нет, таким людям не место в органах!» – прокурор вновь полез в стол за бутылкой, наглость капитана вывела его из себя.
Если бы Миршаб мог видеть и слышать сейчас своего разгневанного шефа, наверное, еще раз от души посмеялся бы, тем более мотаясь по катранам и подыскивая по его приказу подходящих карманников, кстати, в воровской иерархии стоящих на самой высокой ступени элиты, так сказать, блатного мира.
Время, отведенное помощнику, истекало, как вдруг в дверь раздался робкий стук, и на пороге появился щеголеватый капитан. Видимо, он редко чувствовал себя виноватым и никогда не каялся, прокурор почувствовал это, хотя тот, согнувшись, с печальным лицом затравленно прошептал:
– Я капитан Кудратов, вызывали?
«Из молодых, да ранний, ну и поколеньице растет, не приведи господь», – первое, что успел подумать прокурор.
– Как же ты дошел до такой подлой жизни? – рявкнул хозяин кабинета в искреннем гневе и хлопнул об стол папкой с делом капитана так, что из нее разлетелись бумаги: заявления, жалобы, акты, экспертизы, одна спланировала к ногам Кудратова. Прокурор был человек эмоциональный, увлекающийся, с артистической натурой, он на самом деле забыл, для чего пригласил этого щеголя, уж слишком потрясли его деяния хваткого обэхаэсника, ведь работал-то в органах без году неделя.
Кудратов поднял бумажку, она оказалась коллективной жалобой на него из продмага, он догадывался, о чем там речь, помнил и суммы, не знал одного, написали ли о том, что он склонял к сожительству молоденьких продавщиц. Из-за них он и взял под микроскоп работу гастронома, дышать не давал, слишком уж аппетитные девочки бегали в каждом отделе. С первого дня работы в органах капитан сделал для себя открытие: какие же дураки директора торговых точек, что приглашают на работу пригожих женщин и смазливых девчонок, половина неприятностей магазина как раз из-за них. Но сейчас вряд ли мог он ясно представить хоть одно миловидное личико в кокетливой белой пилоточке фирменного магазина.
Он протянул дрожащими руками прокурору жалобу на самого себя, пытаясь не встретиться при этом глазами, взгляд Акрамходжаева не сулил ничего хорошего.
– Ну, отвечай, расскажи о трудной жизни, голодных детях и маленькой зарплате, я включил диктофон.
Прокурор хотел добавить, что ж ты, мерзавец, так круто обложил торговлю, как дальше деловым людям жить, если им на одного тебя воровать приходится, да и кто ты, сопляк, чтобы хапать за всех в районе, и повыше тебя начальники есть, место свое знать надо. Но он этого не сказал, ушлый капитан принял бы это как команду поделиться награбленным, нет, с ним следовало действовать тоньше, деликатнее. Сенатор вычислил, на какую сумму тот успел нафаршироваться, и четко знал, сколько попавшийся должен отстегнуть ему. Но следовало делать пока все по букве закона, сохраняя лицо власти, а там подготовь почву – и деньги приплывут сами собой, без усилий, а главное, без принуждения, искусство получения взяток – тонкая штука, и прокурор владел им гораздо лучше, чем уголовным кодексом и правом вообще. Хозяин кабинета, принуждая капитана к разговору, придвинул диктофон, и тот вдруг выпалил:
– Я больше не буду, я молодой, исправлюсь…
– На исправление я и готовлю документы, – ухмыльнулся прокурор. – На сколько, думаешь, тянут твои шалости?
– Сказали на пять…
– Плохие у тебя, капитан, адвокаты, пять это только за взятку, а ущерб, который ты нанес, беспричинно опечатав склад «Универсама», после чего тебя не могли два дня отыскать, а мы теперь знаем, где ты развратничал все это время. А в магазине отключились холодильники и пропало товаров на пятьдесят тысяч, а таких случаев по делу еще три, так что ущерб от твоей деятельности тянет под 100 тысяч, а это знаешь чем пахнет?
Удар был нанесен мастерски, эффектно, капитан крепко засомневался в силе своих покровителей, впрочем, гарантий ему не давали.
– Помогите, век не забуду, – взмолился Кудратов, вмиг потеряв спесь и надменность.
– А знаешь, как тебя зовут в торговле? Чума – такие, как ты, и есть мор дня народа, – вновь распалился прокурор и вдруг вспомнил, для чего вызвал капитана. От волнения он встал и, задумавшись, прошелся перед капитаном. Надо было менять тактику, и тут Кудратов сам помог, взмолившись еще раз.
