Алексей Макеев - Чистосердечное убийство (сборник)
В принципе эта Аленка Гурову понравилась. Ухоженная, одевающаяся со вкусом, знающая себе цену дамочка, которая выглядит лет на десять моложе своих лет. Оно и понятно, если ты хозяйка сети салонов красоты и школы по подготовке мастеров для этой самой индустрии. Чувство такта у нее было. Она не очень докучала мужу однокурсницы. На уровне необременительной игры в легкий флирт.
— Вообще-то ты зря бросила сцену, — проговорила Маша. — Я помню, как о тебе отзывались на курсе. Тебя, по-моему, приглашали после окончания чуть ли не в…
— Ой, Машенька! — Аленка махнула рукой. — Я тебя умоляю! Главрежи двух театров уже видели меня в своей постели. Что же касается моего актерского таланта, ты знаешь, я быстро повзрослела. Это все хорошо для школьниц, а я реалистка, люблю идти вперед, невзирая на трудности.
— В театре полно возможностей именно для этого. Невзирая на трудности!.. — Мария усмехнулась.
— Знаю. — Аленка расхохоталась. — Только не сразу. Сначала ты начинающая, должна уважать мастеров сцены и преклоняться перед ними. Потом тебе надо заслужить и удержать ее. Вслед за этим ты будешь доказывать, что способна не только на этот шаблон, но и на настоящую драматическую характерную роль. Далее, милая моя, молодые мужчины перестают обращать на тебя внимание. Они начинают уступать тебе место в общественном транспорте. Оглянешься и увидишь, что ты годишься только для роли Раневской, но вот обратно в Париж уже не уедешь, потому как не на что.
— Аленка, ты какая-то пессимистка. Помнится, раньше ты не была такой.
— А это потому, что я актерскую карьеру бросила. Ты мне сейчас себя будешь в пример приводить. Да, Машка, ты всегда была талантищем, а я в себе таких способностей не видела. Побаловалась и хватит. Зато я теперь могу и в Париж, и Дубаи, и в Майами. Я сама себе хозяйка!
— Ни детей, ни плетей. — Мария положила ладонь ей на локоть. — Ты почему одна, Алена?
— Так. — Женщина неопределенно дернула плечом и покосилась на Гурова. — Не встретила вот такого сильного мужика, как твой. А если серьезно, все время пугаюсь, что они льнут ко мне из-за денег. А тем, у кого они есть, подавай молоденьких. Упустила я свое время, Маша. Теперь какого-нибудь престарелого художника или писателя отхватить бы. Вот и будет мне счастье. Ему на мои деньги плевать, а мне на его творчество. Вот мирно и уживемся.
— Болтушка! — укоризненно сказала Мария. — Какой была, такой и осталась.
— Это я могу. — Аленка задорно тряхнула короткими волосами. — Это я умею!
Двухуровневая квартира в элитном районе на берегу Волги Гурову понравилась. Например, тем, что он смог уйти на второй этаж, в комнату, выделенную им с Машей, вытянуть ноги и не слышать этих бесконечных воспоминаний.
Торжественный обед он пропустить не имел права, но мысленно был уже на работе. Собственно, Лев Иванович всю дорогу не переставал думать о ней. О том, что у него осталась масса незавершенных дел в Москве, о том, что Петру по старой дружбе не захотелось отправлять Гурова выполнять откровенно шкурное задание.
Лев Гуров и Петр Орлов познакомились в МУРе. Отношения капитана и подполковника сложились не сразу. Они долгое время выдерживались в рамках соперничества, сводились к попыткам доказать друг другу правоту взглядов и подходов к оперативной работе. Потом как-то сразу стало ясно, что эти люди — родственные души при абсолютно разных характерах. Дружба офицеров, матерых сыщиков, продолжалась уже очень много лет.
Потом Гурова позвали к столу, где он стал щеголять офицерской выправкой и умело скрывать, что его фигура становится несколько далекой от эталона мужской красоты. Лев Иванович некоторое время развлекал дам изысканными тостами, а потом откланялся, сославшись на то, что у него срочные дела.
Его действительно ждали в областном управлении внутренних дел. Здесь он был представителем главка, значит, лицом вышестоящим, но опаздывать не хотел. Ко времени его появления местное руководство соберет нужных людей. Гуров сможет оценить некоторых офицеров и вытребовать себе в помощники на время командировки того, кто ему будет нужен, понравится по деловым и оперативным качествам. Он терпеть не мог пустобрехов, не владеющих информацией и не имеющих профессиональных навыков, которых ему всегда навязывали на местах во время командировок. Зато эти люди очень хорошо умели угождать, устраивать различные «хотелки» представителей главка.
— Ну! — Аленка не скрывала своего разочарования. — Единственный кавалер в обществе двух дам, и тот их покидает. А мне так давно не приходилось класть в танце руку на сильное мужественное плечо настоящего полковника.
Гуров щелкнул каблуками, боднул головой воздух, как заправский салонный хлыщ, и заявил:
— Мадам, виноват! Буду счастлив реабилитироваться в ваших глазах!
Дамы со смехом простили и отпустили Гурова. Тут же зазвонил его телефон. Из областного управления сообщили, что машина подъехала и ждет во дворе. Гуров снова стал серьезным, потому что опять был на работе.
«Что-то я развеселился, — подумал Лев Иванович. — Нервное это у меня, что ли? И Станислав в отпуске, и меня отправили как на курорт. Если бы еще Орлов узнал, что я в командировку поехал с женой, то зубоскальству конца бы не было. Но Орлову сейчас точно не до веселья, а потому сделаем эту скучную, хотя и нужную работу, а потом вернемся в Москву, к своим делам».
Машина подъехала к новому пятиэтажному зданию с широким входом под большим козырьком.
Постепенно все забывается. Гуров подумал, что прошло уже много лет с того памятного дня, который стал шоковым для милиции всей страны. Тогда, 10 февраля 1999 года, в 17.52 вспыхнул пожар в здании Самарского ГУВД. Не здесь, а на улице Куйбышева. Через пятнадцать минут о происшествии знала Москва. Страшный был пожар! Через два с половиной часа стали рушиться перекрытия и кровля. 57 сотрудников управления погибли. Сгорели важнейшие документы.
Сейчас ничто не напоминало о той трагедии. Новенькое здание на Соколовой улице, обязательные ели вдоль фасада. Возле внутреннего поста полковника Гурова ждал молоденький худощавый капитан в очках. Он старательно шмыгал носом, потным от волнения.
— Здравия желаю, товарищ полковник! — бодро приветствовал Гурова капитан. — Мы вас ждем. Проходите, я провожу вас.
— Да? И куда? — демократично пожимая руку капитану, осведомился Гуров.
— К заму по оперативной работе, а потом в ваш кабинет. Мы вам выделили помещение для работы. Там есть все необходимое: и диван, и стол, и компьютер. Вай-фай!..
— Я не понял, молодой человек, — заявил Гуров, остановившись на лестнице и повернувшись к капитану, сопровождающему его. — А почему вы перечисление содержимого кабинета начали именно с дивана?
Капитан замешкался и забегал глазами.
— Просто так, случайно получилось.
— Как вас зовут?
— Капитан Седов! Алексей.
— Так вот, капитан Седов Алексей, если вы полагаете, что я приехал сидеть или лежать, тем более в отдельном кабинете на диване, то глубоко заблуждаетесь, — строго сказал Гуров. — Мне предстоит много бегать. Вместе со мной этим займутся и сотрудники той части вашего управления, которую я приехал проверять.
— Виноват, товарищ полковник!
— Во-вторых, я не терплю словосочетания «товарищ полковник». Оно отдает какой-то пошлятиной, не совмещается у меня ни в жизни, ни в голове. Понятно? Либо «господин полковник», либо Лев Иванович.
— Понял. — Капитан немного помялся и улыбнулся. — Честно говоря, я просто забыл, из головы выскочило. Про это меня уже предупреждали те люди, которые вас хорошо знают.
— И много здесь таких? — Гуров хмыкнул.
— Не знаю, но про вас легенды рассказывают. Как же, сам Лев Иванович Гуров приехал!
— Слушай, Леша, а чем ты тут занимаешься? Я имею в виду управление.
— Я в хозяйственной службе, — ответил капитан и смутился. — Вот мы и пришли.
Лев Иванович не стал дожидаться, когда услужливый сопровождающий откроет перед ним дверь, и толкнул ее сам. Ему не хотелось оскорблять офицера, делать из него лакея.
Молодой седовласый подполковник — заместитель по оперативной работе — выглядел так, как ему и было положено: сухощавым, усталым, недовольным и не особенно выспавшимся. Это Гурову понравилось, потому что соответствовало профилю работы и образу человека, выполняющего ее.
Подполковник Рогозин, как это следовало из надписи на табличке, прикрепленной к двери, вышел из-за стола и протянул руку представителю главка.
— Рад вашему приезду, Лев Иванович, — чуть улыбнувшись, произнес он. — Прошу присаживаться.
— А чего это вы рады? — ворчливо удивился Гуров. — Радуются приезду проверяющих лишь мазохисты и…
— А вы не помните меня, — констатировал Рогозин, снова улыбнувшись одними уголками губ. — Я тогда еще старшим лейтенантом был, а вы — важняком в МУРе. Просто у вас, Лев Иванович, есть чему поучиться. Совершенно неважно, в каком именно качестве вы приехали к нам.
