Галина Куликова - Рождество по-русски
— Я тоже пытаюсь бросить, поэтому взял половину нормы и уже все выкурил, — признался Жуков.
— У меня две последние, — вздохнул Грызунов. — Но они ужасно крепкие. Без фильтра. И мятые. И еще я их в лужу уронил. Но потом на батарейке высушил…
— Что, я останусь без курева до тех пор, пока не явятся телевизионщики?! Гриша, у тебя тоже ничего нет?
— Увы, Жанночка, у меня все вышло. Я думал, сигаретами-то можно будет разжиться в этом вашем богатом доме.
— Нету тут сигарет, — нервно заявил дядя Петя. — Я уже искал… для себя.
— Так и быть, — покровительственным тоном сказал Холодный. — Я вас спасу. У меня целый блок «Империи». Принесу вам, несчастненьким, несколько сигареток. Или кто-нибудь принесет. Может, ваш расторопный юноша Витя? Сигареты на столике возле окна. Пошлите его, ладно? — обратился он к дяде Пете.
— Какие мы важные! — бормотнул Гриша Волчков. — Баре…
— Заткнись, — злобно сощурился на него Холодный. — Будут тут еще вякать всякие… карлики.
Светлана заметила краешек крепких желтоватых зубов, словно в пасти оскаленного волка.
— Ой-ой-ой! — высоким истеричным голосом крикнул Гриша. — Ты уж перед нами тут не играй в суперстар, ладно? Мы все знаем, чего ты стоишь. Ты протух, Холодный, протух еще десять лет назад. И теперь смердишь на всю эстраду. Но нас-то, нас не заставляй нюхать эту вонь!
Все произошло так неожиданно, что никто не успел опомниться. Холодный и Волчков вскочили со стульев и прыгнули друг на друга. И немедленнно сплелись в узел, рыча и ругаясь. Их бросились разнимать, они сопротивлялись, получилась безобразная сцена. Даже Жанна Ольшанская на некоторое время потеряла дар речи. Но потом опомнилась и принялась выкрикивать команды:
— Держите Артема! Тащите его наверх и заприте в комнате.
— В комнатах нет замков, — пропыхтел дядя Петя, удерживая за локти брыкающегося пародиста.
— Значит, заприте его в шкафу. А ты, Гришка, пойдешь со мной, ясно?!
С воплями, криками и ругательствами вся компания ретировалась, и Светлана осталась за столом одна с вилкой в руке.
— Ужин не отменяется! — сверху крикнула на весь дом Жанна Ольшанская, вероятно, перед тем, как скрыться в своей комнате. — Все переодеваются — и дамы, и кавалеры.
«Думаю, я уеду с массой впечатлений», — сообщила Светлана сама себе и, выйдя из-за стола, направилась в сторону лестницы. Сзади хрюкнули. Обернувшись, она увидела наконец злосчастного Робина-Бобина во плоти. Он был маленький, вислоухий и безумно трогательный. Думать о его скорой казни оказалось невыносимо. Поросенок потрусил за Светланой, словно домашний любимец. Взобрался по лестнице, протиснулся вслед за ней в дверь и лег под батареей с таким видом, будто всегда проживал в комнате для гостей.
— Боже мой! Я бы выпустила тебя на волю, но ведь в лесу ты замерзнешь! — принялась причитать Светлана. — Лучше я спрячу тебя в ванной. Вдруг Демьян согласится заменить тебя консервами?
Она принялась тащить поросенка в ванную, но он оказался страшно тяжелым и в довершение ко всему стал визгливо протестовать. За пять минут она вспотела, как каторжник на галерах. Наконец признала свое поражение, разогнулась и вытерла лоб ладонью.
— Из-за тебя у меня могут быть неприятности.
Робин-Бобин не реагировал. Его чистенький бок безмятежно вздымался.
Тогда Светлана легла на кровать и немного помечтала, чтобы скоротать время до ужина. А потом занялась собой: понежилась в ванне, уложила волосы, подкрасила глаза. В качестве заключительного аккорда достала флакончик духов и провела пробочкой по запястьям. В этот миг в дверь громко постучали. Идиотский Робин-Бобин вскочил и принялся носиться по комнате, как ужаленный.
— Кто это? — крикнула Светлана задушенным голосом.
— Ваш поросенок, — ответил из-за двери вкрадчивый голос Арсеньева. — Впустите меня… Хотя бы на минутку.
Он твердо решил поцеловать ее перед ужином. Потом, позже, неизвестно, как сложится ситуация. Да и Жанну необходимо принимать в расчет — он знал ее пакостный характер. Кроме Светланы, флиртовать было не с кем — Ася ему не понравилась. Что же — пропадай, Рождество? Самый светлый праздник, когда все друг другу прощают обиды, мирятся, влюбляются, наконец!
Робин-Бобин как раз вознамерился обслюнявить колготки своей укрывательницы. Она тихо взвизгнула и прямо в туфлях прыгнула на кровать. Хряк разбежался и скакнул за ней.
— Я хочу, чтобы вы оценили мой галстук. — В голосе Арсеньева было столько мужского коварства, что Светлана не смогла устоять.
— Иду! — откликнулась она и, завалив поросенка на бок, набросила на него покрывало. Потом кинулась к двери и приоткрыла щелку.
Исполненный надежд Арсеньев немедленно протиснулся внутрь.
— Вы чудесно выглядите! — польстил он и тут увидел за ее спиной измятую постель. Под покрывалом отчетливо просматривалась чья-то жирная спина.
— Э-э-э, — сказал Арсеньев.
Мысли, словно шальные шутихи, начали носиться в его голове. Он опоздал! Опоздал, черт побери! Эта тихоня уже развлекается вовсю! Интересно только, с кем? От любопытства у Арсеньева загорелись глаза. «Ставлю глаз против старой шляпы, что это Жуков», — подумал он. Но проверить хотелось страстно.
— Мы можем идти, — стесненно сказала Светлана, отчаянно надеясь, что Робин-Бобин ничем себя не выдаст. Ей не улыбалось объяснять, каким образом в ее постели оказалась живая свинья.
— Нет, погодите. — Арсеньев поглядел на нее задумчивым взором и добавил: — Кажется, у вас чудесный вид из окна. Можно я посмотрю?
— Нет, — испугалась она. — Думаю, не стоит. Вид как вид…
Но он уже рванул в комнату и плотоядным взором впился в кровать. На ней были бугры и буруны, но посередине совершенно точно кто-то лежал. Лежал и дышал — покрывало приподнималось и опускалось.
— Ах, так вы не одна?
— С чего вы взяли? — выдавила из себя Светлана, загораживая подступы к постели. — Пойдемте поскорее вниз.
— У меня шнурок развязался, — сообщил Арсеньев и, скользнув к кровати, со всего маху уселся на нее.
Завтрашний обед обалдело хрюкнул. Это был омерзительный звук, особенно если предположить, что издало его человеческое существо.
Арсеньев вскочил и иронически сказал себе за спину:
— Здрасте.
И неожиданно хлопнул себя по лбу. Он понял, кто в постели. Вычислил. Дело в том, что, прежде чем постучаться к Светлане, он уже спускался вниз. И видел там не только дядю Петю и его «ребят», но и Жукова. А Грызунова и Холодного слышал через стенку — художник выпрашивал у певца сигареты, а тот не давал. Получается… Получается, это — Гришка Волчков!
— А говорили, что вы одна, — попенял он Светлане, немедленно раздумав с ней целоваться.
Если бы под покрывалом обнаружился хотя бы Жуков, он бы с ним посоревновался. Но Волчков…
— Я же не думала, что вы станете врываться, — огрызнулась Светлана. В ее голосе, словно камни в бурлящей речке, перекатывались тяжелые комья слез.
— Ну ладно. Я вас внизу подожду. — Арсеньев выскочил из комнаты и громко захлопнул за собой дверь.
Оказавшись снаружи, он ухмыльнулся и прислонился к ней спиной. И тотчас услышал, как Светлана в отчаянье воскликнула:
— Ах ты, свинья! Ты все испортил! И не тяни ко мне свое рыло!
«Это точно Волчков», — удовлетворенно подумал Арсеньев и побежал вниз по лестнице.
Светлана спустилась почти сразу вслед за ним, хмурая, как туча.
— Почему вы глядите на меня так мрачно? — спросил ее Артем Холодный. — Вам не нравится мой новый облик? Это Жанна во всем виновата.
Его внешность в самом деле претерпела разительные изменения. Он надел костюм, снял серьгу и перстень и, что самое главное, чисто побрился.
Гриша Волчков, тоже в костюмчике, налитой и свеженький, как любовно вскормленный огородником томат, держался от него на расстоянии. Вероятно, скандалистов каким-то образом удалось разнять и успокоить, но отнюдь не примирить.
Жанна выбрала для ужина короткое красное платье с откровенным вырезом и, конечно, безоговорочно затмила и Светлану, и Асю. Впрочем, Ася не страдала от недостатка внимания. Наглаженный Артем Холодный явно имел на нее виды.
Демьян и Витя бегали из кухни в столовую, накрывая на стол. Свет повсюду в доме был приглушен, и народ как-то сам собой разбрелся по комнатам первого этажа.
— Хотите покурить? — спросил у Светланы Гриша Волчков. — Хотите на веранде? Тут такая обалденная зимняя веранда!
Он потащил ее на «обалденную» веранду и по прибытии выбил для нее сигарету из начатой пачки «Империи». Интересно, как он ее раздобыл, эту пачку? Утащил у Холодного? Так сказать, назло врагам? Вообще-то она не курила, только иногда, на девичниках, под рюмочку коньячка… Впрочем, сегодня был особенный случай.
— А на кухне такой переполох, — сообщил Гриша, пуская ровные колечки дыма. Он многое делал искусно, словно пытался мастерством и блеском заставить забыть о своем крошечном росте. — Поросенок сбежал. Демьян устроил настоящую охоту на свиней. Но пока это не принесло результатов. Животина — она же чувствует все… Надеюсь, беднягу прирежут нежно.
